Джон Норман - Наёмники Гора (ЛП)

— Никогда! — решительно заявил Хурта.

Это были верные слова. Я сохранил серебряный тарск, или его эквивалент в мелких монетах.

Гней Сориссиус тем временем поторопился обогнать нас и скрыться впереди.

— Какой негодяй, — прорычал Хурта, глядя ему вслед.

— Действительно, — признал я.

Мне даже стало жаль, что мне не удавалось обращаться с моим крупным другом, столь же аккуратно как это сделал Гней Сориссиус, пусть он и был из Брундизиума. Возможно, у него прежде уже были деловые отношения с поэтами аларов. Почему бы и нет?

— Возможно, в конце концов, мне придётся посвятить это стихотворение Тебе, — вздохнул Хурта.

— Смотри-ка мы уже дошли до края лагеря, — заметил я.

Поднявшись на небольшой холм, мы задержались, чтобы оглянуться назад.

— Насколько красиво он смотрится отсюда, — сказала Боадиссия.

Лагерь, раскинувшийся перед нами, на фоне стен Торкадино действительно представлял собой потрясающее зрелище.

— Думаю, — сказал оглянувшийся назад Хурта, — я сочиню новое стихотворение в честь этого настроения.

— А что относительно того стихотворения о тех, кто спит допоздна? — полюбопытствовал я.

— Думаю, что откажусь от него, — ответил он. — Тема тривиальна, и возможно не достойна моих усилий. Надеюсь, Ты не возражаешь?

— Нет, — облегчённо вздохнул я.

— Ты хороший человек, — сказал Хурта.

— К тому же это также решает твою проблему о его посвящении, — заметил я.

— Ага, а ещё я сохранил наш серебряный тарск, — вспомнил он, — возможно, Ты будешь столь же любезен, и разделишь этот серебряный тарск со мной поровну, как всегда.

— Очень хорошо, — буркнул я.

Алары, конечно, отнюдь не всегда дружат с математикой, зато многие из них — весьма крупные и устрашающие товарищи.

— Спасибо, — искренне поблагодарил меня Хурта.

— Не за что, — проворчал я.

— Вот видишь, как зачастую ловко можно сэкономить тарск! Эх, было два товарища, мы, возможно, спасли бы два тарска.

— Нет, — успокоил я его энтузиазм. — У Тебя было только одно посвящение.

— Ты прав, конечно, — вздохнул он. — Может, уже пойдём дальше?

— Подожди немного, — остановил его я.

— Что случилось? — полюбопытствовал алар.

— Ты ничего необычного в этом лагере не замечаешь? — спросил я.

— Ну красиво, конечно, — признал Хурта, — это даже Боадиссия заметила, хотя она только женщина.

— А больше ничего? — уточнил я.

— А что? — не понял он.

— Мы вне лагеря, — намекнул я.

— Ну и? — снова не понял он.

— С этой стороны нет никаких тыловых укреплений, — подсказал я, — никакой защиты вообще, даже мелкой канавы не выкопано, ничего, что могло бы защитить лагерь от нападения извне.

— Интересно, — задумался Хурта.

— Косианцы, очевидно не опасаются прибытия войск из Ара, для снятия блокады с Торкадино, — предположил я.

— И это кажется весьма странным, не так ли? — спросил Хурта.

— Скорее это кажется очень тревожным, — заметил я. — Я не понимаю этого. Это же не что иное, как вопрос элементарной военной предосторожности.

— Как они могут быть столь уверены, что Ар не пришлёт свои войска на выручку Торкадино? — поинтересовался Хурта.

— Не знаю, — пожал я плечами.

Однако я счёл такую деталь, как отсутствие внешнего ряда укреплений, наряду со многими другие виденными мной за прошлые недели, очень нехорошим сигналом. Это показалось мне полностью нелогичным с военной точки зрения. Это, как и отсутствие укрепленных лагерей вдоль дороги, и конвоирования продовольственных обозов, раньше казавшееся мне необъяснимым и странным, теперь, рассмотренное всё вместе, необыкновенно тревожило меня.

— И как Ты думаешь, чем можно объяснить это, — поинтересовался Хурта.

— Понятия не имею, — признался я. — Но они меня тревожат.

— Я думаю, что лучше бы Вам уходить отсюда подобру-поздорову, — заметил мужчина, проходивший мимо, ещё один беженец. — Если вас поймают здесь, то могут решить, что Вы бродяги или шпионы.

— Это верно, — поддержал я его.

Но прежде чем отправиться в путь, а окинул взглядом Фэйку, прежде бывшую Леди Шарлоттой из Самниума. Теперь она носила короткую рабскую тунику с вырезом, который заканчивался у её живота. Из выреза соблазнительно выглядывали нежные холмики её грудей. Так и должно быть у рабынь. Я любовался ей. Что и говорить, она просто прекрасна. Не выдержав, я подошёл к ней, встав так, что она оказалась между мной и лагерем. Женщина посмотрела на меня снизу вверх, и я развёл полы её туники в стороны, просунул внутрь руки, и нежно провёл ими по её телу. Ремни моего мешка на её плечах были влажными и горячими. Туника под ремнями и вокруг них насквозь промокла от пота и собралась складками. Отпечатки от этих складок ещё какое-то время будут видны на её коже. Её груди на ощупь была заманчивой, теплой, совершенной и влажной от пота. А ещё на её горле был замкнут ошейник. Мой ошейник. И она тоже была моей.

— Может, пойдём уже, — ехидно заметила Боадиссия.

— Сегодня вечером, — улыбнувшись, сказал Фэйке, — Тебя нужно будет отмыть. Ты вся пропотела, а ноги грязные по колено.

— Да, Господин, — отозвалась она, мягко прижимаясь к моим рукам своим телом, и мурлыкая, как маленькое, милое животное, которым она, кстати сказать, и была.

Я опустил голову, и наши губы на короткое мгновение встретились.

— Ах, — тихонько вздохнула она, но я уже выпрямился, и мои губы снова оказались для неё на недосягаемой высоте.

Я оторвал руки от её тела и, задёрнув на место полы туники, взял женщину за плечи. Ей нечего было даже думать о том, чтобы вырваться из моей хватки.

— Ты — рабыня, не так ли? — спросил я.

— Да, Господин, — ответила Фэйка, — полностью, и полностью Ваша!

Я повернул её лицом к лагерю, раскинувшемуся между нами и Торкадино.

— Как Ты думаешь, Ты заслужила благосклонность своего владельца? — поинтересовался я.

— Я страстно надеюсь на это, — сказала она.

— Ты видишь, что там? — спросил я, указывая на одно место в лагере.

— Да, Господин, — признала она.

— Скажи, что Ты там видишь, — приказал я.

— Это — загон для лагерных девушек, — ответила моя рабыня.

— Правильно, — кивнул я. — А Ты помнишь ту девушку, временный владелец которой оказался не полностью доволен её обслуживанием?

— Да, Господин.

— Что с ней сделали за это? — спросил я.

— Её беспощадно выпороли, — вздохнула Фэйка.

— Сегодня вечером, Ты будешь служить мне, — сообщил я.

— Да, Господин, — улыбнулась она.

— Ты знаешь, что будет сделано с Тобой, если я не буду полностью удовлетворён? — поинтересовался я.

— Меня будут беспощадно пороть, как и её, — ответила женщина.

— Ты возражаешь? — спросил я.

— Нет, Господин. У меня нет никакого иного пути.