Джон Норман - Лицедеи Гора (ЛП)

— Я голодна, — заявила она. — Меня будут кормить?

— Возможно, когда Ты научишься правильно просить об этом, — сказал он.

— Никогда, — гордо отозвалась Леди Телиция.

— Как Тебе понравилась ночь в рабском фургоне? — полюбопытствовал Бутс.

— Никак, — ответила она. — Сталь полки была холодной. А Вы мне не дали даже тряпки, чтобы постелить на металл.

— Н-да, надо признать, что ночи сейчас холодны, — кивнул Бутс.

— Я хотела бы в будущем иметь одеяло, — заявила гордячка.

— У меня где-то завалялся обрывок одеяла, — сообщил антрепренёр. — Возможно, Ты могла бы попросить об этом.

— Никогда, — бросила она.

— Вчера вечером я предупредил Тебя о предстоящей этим утром порке и дал время, пока Ты была прикована цепью в фургоне, чтобы поразмышлять над этим вопросом, — напомнил Бутс, — Ты думала об этом?

— Нет, — ответила женщина.

— И почему же, нет? — поинтересовался Бутс.

— Вы не посмеете бить меня, — сказала она.

— Почему нет? — заинтересовался Бутс.

— Из-за того какой личностью я являюсь, — объяснила Леди Телиция. — Я выше того, чтобы быть выпоротой. Это для низких женщин.

— Таких как рабыни, — подсказал Бутс Бит-тарск.

— Да, — согласилась она.

— Понятно, — протянул мужчина.

— И как оказалось, я была права, — сказала она.

— С чего это? — опешил Бутс.

— Если бы Вы собирались выпороть меня, — пояснила рабыня, — Вы уже сделали бы это к настоящему времени.

— А Ты не подумала, что я просто дал завтраку время слегка перевариться, — усмехнулся Бутс. — Вдруг я просто не хочу получить заворот кишок.

— Конечно, нет, — иронически сказала она.

— Зато теперь, — заявил антрепренёр, — я думаю, что со мной всё будет в порядке.

— Что? — спросила она, поворачиваясь вполоборота к нему.

— Ты доставила мне много неприятностей, Леди Телиция, — сказал он. — Я думаю, что мне очень доставит немало удовольствия пороть Тебя.

— Вы серьезны! — внезапно, встревожено сказала она.

— О, да, — признался он. — Абсолютно!

— Подождите! — сказала она, крутясь на веревке. — Я готова признать, что в некотором смысле я — рабыня, и что теоретически я могу быть подвергнута такого рода вещам!

— Намного больше, чем просто теоретически, моя дорогая, — засмеялся Бутс.

— Но я слишком утончённа, слишком чувствительна, чтобы быть избитой!

— Ерунда, — отмахнулся мужчина.

— Но это неправильно пороть меня, — заявила она. — Я — знатная леди.

— Ты — всего лишь обычная рабыня, — отрезал Бутс, поднимая плеть.

— Подождите! — закричала Леди Телиция.

— Что на этот раз? — нетерпеливо спросил Бутс Бит-тарск.

— Я связана, — заплакала женщина, дергаясь на верёвке. — Я голая. Я привязана так, что не смогу защитить себя. Я беспомощна.

— Само собой, — кивнул мужчина.

— Но мне будет больно! — простонала она.

— Ты когда-нибудь чувствовала плеть? — поинтересовался Бутс.

— Нет! — сказала она.

— Тогда, откуда Ты знаешь, что это причинит боль? — спросил он.

— Я видела, как били девушек, — призналась она.

— Возможно, это не причиняет такой уж сильной боли, — предположил Бутс.

Самого-то его выпороли на ярмарке по её жалобе, когда она ещё была свободной женщиной. Подобный поворот дела, должно быть, был особо восхитительным для него. Конечно, Бутса пороли тяжёлой плетью, обычно используемой для наказания мужчин, тогда как ей предстояло всего лишь познакомиться, с обычной пяти ремённой гореанской рабской плетью. Тем не менее, и не без причины, это орудие считается лучшим на Горе для наказания женщин. Не оставляя на рабыне долго незаживающих ран, она причиняет мучительную, ужасную боль. Один вид такой плети уже вселяет ужас в любую женщину, которая когда-либо прежде чувствовала её укусы.

— Не бейте меня! — вдруг отчаянно закричала Леди Телиция. — В этом нет необходимости! Я признаю, что я — рабыня! Я — рабыня! Я буду даже повиноваться!

— Приготовься к порке, — бросил Бутс.

— Пощады! — выкрикнула она.

— А давай я процитирую чьи-то слова, что я когда-то слышал на ярмарке, — предложил Бутс, — Я не хочу оказывать Вам милосердие.

Связанная женщина застонала, услышав свои собственные слова.

— Приготовься, — посоветовал мужчина.

— Нет! Нет! — закричала она, вскакивая на ноги.

Её босые ноги, подняли облачко пыли, но её запястья всё так же были привязаны к брусу, и убежать ей не светило.

— Назад на колени, Леди Телиция, — приказал Бутс, совершенно серьезно, — или Ты заработаешь дополнительные удары к своему наказанию.

Телиция, с мучительным стоном, дрожа, опустилась на колени. Её связанные запястья снова оказались над головой.

— Не хотела бы Ты, чтобы я скрестил и связал твои щиколотки? — галантно поинтересовался мужчина.

— Нет, — простонала она.

Спина женщины была освещена утренним солнцем. Уверен, она могла видеть тень Бутса перед собой.

— Я не хочу быть выпоротой! — заплакала она.

— Для Тебя будет полезно быть выпоротой, — пояснил Бутс. — Для Тебя будет полезно знать, на что это похоже. Это поможет Тебе понять, что Ты — теперь действительно рабыня. Это поможет Тебе стать более прилежной рабыней, это будет ещё одним стимулом, чтобы быть покорной и не вызывать неудовольствия мужчин.

— Милосердия! — всхлипнула она.

— Рабыням, нельзя оказывать милосердия, — сказал Бутс — Я слышал, как кто-то сказал это, совсем недавно, на Ярмарке Ен-Кара. Возможно, Ты помнишь, кто это был?

Она затряслась от рыданий, беспомощно ожидая наказания в своих путах.

Я помнил, что именно она сказала несколько дней назад на ярмарке: «Рабыням нельзя оказывать милосердие». Как бескомпромиссно, как холодно, она сказала это тогда. Что ж, теперь она сама была такой рабыней.

— Ты помнишь, кто это сказал? — потребовал ответа антрепренёр.

— Да, — прорыдала она.

— Это верно? — спросил Бутс.

— Да, — со слезами на глазах признала она.

И тогда он ударил её плетью первый раз. Удивленная, она вскрикнула от боли и неверия.

— Да, что? — уточнил он.

— Да, Господин! — закричала рабыня, и на её спину обрушился второй удар. — Нет, Нет! Пожалуйста, не бейте меня снова, Господин!

— Бить Тебя будут ровно столько, сколько захочется твоему Господину, — предупредил мужчина.

— Да, Господин! — вытолкнула она из себя сквозь рыдания, и тогда Бутс несколькими ударами, завершил её порку.

Надо признать, это не была ни долгая, ни суровая порка. Тем не менее, он укладывал удары по разным местам и через разные промежутки времени не давая женщине сосредоточится. Это было по-своему лёгкое избиение, так как Бутс был дружелюбным товарищем. Но, я уверен, что это было и по-своему эффективное наказание.

Закончив с поркой, Бутс отвязал верёвку, которая крепила её связанные запястья к деревянному брусу. Выпоротая рабыня упала на живот в пыль и потянулась своими всё ещё связанными руками, к его ногам. Подтянувшись, она опустила голову и, лежа в пыли перед ним, прижала свои губы, теперь уже губы рабыни, к его ногам, а потом жалобно повторила это снова и снова.