Джон Норман - Лицедеи Гора (ЛП)

Постояв немного, мужчина повернулся и ушёл по своим делам. А рабыня так и осталась в изнеможении лежать на животе в пыли, под деревянным брусом, к которому она только что была привязана для наказания. Я подошёл к ней и ногой опрокинул её на спину. Она полными слёз глазами посмотрела на меня, видимо ища во мне сочувствия или сострадания. Её было больно.

— Ты заклеймена, — сказал я.

— Да, Господин, — признала она.

— На Тебе ошейник, — добавил я.

— Да, Господин, — повторила она.

— Кто Ты? — Спросил я.

— Я — рабыня, — ответила она. — Женщина-рабыня.

— Что-нибудь ещё? — уточнил я.

— Нет, Господин, — признала рабыня. — Только это.

— Это верно, — кивнул я.

— Да, Господин, — сказала она.

По её глазам, я понял, что теперь она знала, что это было истиной, что она отныне была рабыней и ничем больше.

— Что я должна делать, Господин? — спросила бывшая Леди Телиция.

— Ступай к своему Господину, — посоветовал я, — встань на колени и умоляй его простить Тебя за то, что Ты вызвала его неудовольствие.

— Да, Господин, — сказала она, и с болезненным стоном поднявшись на ноги, медленно побрела туда, где около маленького костра между фургонами со скрещенными ногами сидел Бутс, её теперешний господин. Он уже отдавался наслаждению второго завтрака. Чино и Андроникус сидели рядом. Она встала позади него на колени, опустив свои связанные руки на бёдра. Так она и замерла, всё никак не осмеливаясь заговорить. Через некоторое время Бутс, облизав с пальцев жир, которым он испачкался, уминая кусок жареного мяса тарска, обернулся к ней. Женщина мгновенно, едва встретившись с глазами своего владельца, опустила голову до земли.

— Ты что-то хотела, девушка? — осведомился Бутс.

— Да, Господин, — сказала она.

— Ты можешь говорить, — разрешил хозяин.

— Я молю Вас о прощении, Господин, — проговорила женщина, не отрывая голову от земли, — за то, что вызвала Ваше неудовольствие.

— Исправь своё поведение в будущем, — на полном серьёзе предостерег её Бутс. — В следующий раз это, возможно, пройдёт не так легко для Тебя.

— Да, Господин, — задрожала она.

Бутс меж тем отдал должное следующему кусочку жареного тарска.

Леди Телиция, казалось, ещё некоторое время ожидала, что её позовут, а затем подняла голову и выпрямила спину. Конечно, она осталась стаять на коленях, поблизости от своего владельца.

— Отличное мясо, — похвалил Бутс.

— Это точно, — довольно кивнул Чино, уписывая за обе щёки.

— И яйца вуло сегодня удались на славу, и тарск превосходен, — с полным ртом проговорил Бутс.

— Вполне, — поддержал Андроникус, вытирая пальцы о свою тунику.

Леди Телиция жадно и жалостливо следила за тем, как куски пищи один за другим исчезают с блюда. Она ёрзала на месте. Даже со своего места я смог расслышать тихое урчание его маленького, соблазнительного, округлого живота.

— Ты что-то сказала, моя дорогая? — оторвался от своего завтрака Бутс.

— Нет, Господин, — быстро сказала женщина, и антрепренёр возвратился к трапезе.

Меж тем её симпатичный живот успокаиваться не собирался, и до нас долетели новые отчётливые звуки, и она смущённо опустила голову. Мне даже стало интересно, когда Леди Телиция ела последний раз.

— Леди Телиция, — окликнул её Бутс, — очисти-ка мои руки.

И рабыня выползла впёред и принялась облизывать его ладони и обсасывать его пальцы, удаляя с них жир. Тем временем сам Бутс продолжал неторопливую беседу с Чино и Андроникусом.

— Медленнее, чувственнее, — подсказал Бутс.

— Да, Господин, — простонала она, на миг оторвавшись от своего занятия и подняв голову.

Их глаза встретились, и этот обмен взглядами был очень многозначителен. Она подчинилась, на столько, насколько смогла, учитывая, что совсем недавно была свободной женщиной. А также, очевидно, что она умирала с голоду, и потому слишком нетерпеливо слизывала и обсасывала жир с его ладоней и пальцев.

— Уже лучше. Значительно лучше, — похвалил он, и безразлично обтерев руки об её тело и волосы, возвратился к разговору со своими компаньонами.

Но когда мужские руки коснулись её тела, и я не мог этого не заметить, она задохнулась и, слегка, прижалась к его руке. Уверен и Бутс не оставил это действие без внимания. В этой невольнице — «Леди Телиции» имелся превосходный потенциал рабыни. До сих пор, конечно, будучи свободной женщиной, ей приходилось учитывать среду, в которой она вращалась, и ожидавшееся от неё поведение, несомненно, она изо всех сил, возможно даже с мукой для себя, пыталась сопротивляться своей сексуальности, боролась за то, чтобы контролировать и подавлять свои рабские позывы. Теперь, конечно, когда она получила свободу от психологических цепей, ограничений и запретов свободной женщины, у меня не оставалось никаких сомнений, что она, и возможно очень скоро, дойдёт до состояния беспомощной, возбуждённой, отдающейся рабыни, получающей удовольствие сама, и приносящей радость своим владельцам.

— Достаточно, — сказал Бутс.

— Господин, — позвала рабыня.

— Чего? — не слишком любезно спросил антрепренёр.

— Я могу говорить, Господин? — поинтересовалась Леди Телиция.

— Тебе нужно лишь спрашивать иногда, — ответил бутс.

— Спасибо, Господин, — с благодарностью сказала она. — Ай! Господин!?

— Разве Тебе дали разрешение говорить? — спросил Бутс.

— Нет, Господин, — прошептала она, глотая слёзы обиды. — Простите меня, Господин.

Бутс строго посмотрел на неё.

— Но Вы сказали, что мне нужно лишь спросить, — испуганно пролепетала она.

— Я сказал именно то, что сказал, «Тебе нужно лишь спрашивать иногда», — пояснил Бутс. — И это не одно и то же. Сейчас Ты не можешь говорить.

— Да, Господин, — всхлипнула Леди Телиция. — Простите меня, Господин.

И она замерла стоя на коленях. Голодная, наказанная рабыня, которой запретили разговаривать.

— Ага! — воскликнул Бутс, сделав вид, что только что увидел меня. — Ты случайно не голоден? Давай, присоединяйся к нам.

— Спасибо, — поблагодарил я, усаживаясь со скрещенными ногами у их костра.

Было ещё довольно рано для завтрака, но я не стал отказываться, отдал должное сложенным горкой яйцам вуло и ломтям жареного мяса.

— Возможно, Тебе стоило бы покормить нашу пленницу, — заметил Бутс, напомнив мне о свободной женщине, Леди Янине, прикованной цепью за шею под моим фургоном.

— Да, — кивнул я. — Пожалуй, возьму ей пару маленьких кусочков мяса, когда сам наемся.

Конечно, нужно побеспокоиться о ней. Ведь она всё же свободная женщина. Пока.

— Ты собираешься идти с нами до Брундизиума? — уточнил антрепренёр.

— Планирую, — улыбнулся я.

— И что ведёт Тебя в Брундизиум? — поинтересовался Бутс.