Ирина Измайлова - Подвиги Ахилла

Дождь кончился, стало светать. Перед рассветом Ахилл тоже забылся неглубоким чутким сном, и ему снилось, что он куда–то летит на своей колеснице, что у нее отрывается колесо, он балансирует, стараясь удержать равновесие и одновременно пытаясь сдержать сумасшедший бег коней, но кони, всегда такие послушные, будто не чувствуют поводьев и мчатся, и мчатся, как обезумевшие. Самое странное, что герой отлично понимал — это сон. С ним уже бывало такое раньше, когда он спал недостаточно глубоко. Но самое мучительное было именно в этом осознании сна и в неумении прервать его и проснуться.

Но вот где–то в лесу пронзительно закричал свиристель, и базилевс разом вынырнул из сна, прекратив бесконечное падение с колесницы и осознав себя лежащим на овечьих шкурах, под темным сводом лесного грота.

В отверстие входа лились солнечные лучи. Птицы захлебывались разноголосыми трелями, завершая утреннюю перекличку, и Ахилл подумал, что, скорее всего, с восходом солнца все же заснул крепче, не то этот гомон разбудил бы его уже давно.

Он потянулся, сел. Гектор спал все так же глубоко, и Ахилл не стал будить его. Андромаха, даже если вышла из пастушьего поселка чуть свет, раньше полудня не вернется. А лишнее волнение раненому совсем ни к чему.

Затянув свой кожаный пояс и расправив тунику, герой выбрался из пещеры и зажмурился — так ярко сверкали кусты и деревья, омытые дождем и с утра еще мокрые. Когда он шел с кувшином к ручью, на него рушились маленькие густые водопады капель. Но, умывшись, проверив свою сеть, в которой оказалось, кроме трех небольших рыбок, еще и шесть большущих раков, наполнив кувшин и отправившись назад к гроту, он заметил, что прохладные потоки иссякли, а трава перед убежищем его пленников уже совсем высохла. Утро, наступившее после пасмурной и ветреной ночи, оказалось жарким, почти знойным.

— А я думал, ты с утра отправился в лагерь! — встретил его Гектор, не скрывая удовольствия от того, что его предположение не оправдалось.

— Куда бы я ушел, не накормив тебя завтраком? — пожал плечами базилевс, выгребая из горячей золы горшок с румяными тушками трех цесарок (четвертая послужила ему ужином). — Ты же не съел ни кусочка мяса, ни крошки хлеба… Только молоко и пил. Но молоком бывает сыт разве что грудной младенец! А сегодня молока не будет — ночью была гроза, и оно, скорее всего, прокисло.

— Гроза была? — Гектор встревожился. — А она не могла застать в пути Андромаху?

— Ни в коем случае! Андромаха обещала переночевать у пастухов и тронуться в путь на рассвете. В это время уже не было ни грозы, ни дождя. А утро сегодня великолепное.

И, лукаво поглядев на раненого, Ахилл вдруг спросил:

— Хочешь туда?

Он кивнул в сторону сверкающего солнцем проема.

— Очень хочу! — сразу оживился Гектор. — А ты поможешь мне встать? Дойти я, наверное, и сам смогу, но подняться…

— Нет, пока что не вставай, — возразил базилевс. — Успеешь. А солнце тебе вреда не причинит.

С этими словами он сгреб в кучу с десяток овчин, вытащил их из грота и, вернувшись, подхватил троянца на руки и вместе с ним вышел на лужайку.

Гектор зажмурился.

— О! Я сейчас ослепну!

— Бог Гелиос [24] Гелиос — у древних греков бог солнца. слишком рад встрече с тобой, он давно тебя не видел! — рассмеялся Ахилл, раздвигая плечами ветви и осторожно поворачиваясь так, чтобы они не хлестали раненого по лицу. — Ничего, сейчас твои глаза привыкнут. Вот здесь мы сегодня будем завтракать.

Выходя перед тем из грота, он соорудил возле запруды, в углублении берега удобное кресло из овечьих шкур, устроенное таким образом, чтобы можно было сидеть, опираясь спиной. Он помнил, что троянцы, в отличие от ахейцев, предпочитают есть сидя, а не полулежа. Впрочем, живя в боевом лагере, он привык есть так же.

Когда вся приготовленная с вечера снедь была принесена на берег, а блюда и чашки расставлены на одной из шкур, Гектор вдруг сказал:

— Ахилл, ты говорил, что молоко прокисло… А ведь, помнится, ты приносил целый кувшин вина и добавлял мне его в воду.

— Ну да, и сейчас добавил, — кивнул базилевс.

— А нельзя ли принести этот кувшин и попробовать вино?

Ахилл усмехнулся:

— Ты прав: вино уж никак не могло прокиснуть от грозы. И с ним наше ожидание будет короче…

Он принес объемистый кувшин и пару серебряных кубков, но перед тем, как наполнить их, заколебался:

— Вино очень крепкое. Разбавить?

Гектор вдруг вспыхнул:

— Я не ребенок! И терпеть не могу разбавленого вина! Если хочешь, разбавляй себе!

— О, только не сверкай глазами так грозно! — Ахилл опустил голову, подавляя новый смешок. — Что ты станешь делать, если я испугаюсь и убегу?

— Утоплюсь! — отозвался Гектор, закатываясь смехом. — Вода так и зовет…

— А вот это — хорошая мысль! — воскликнул базилевс и вскочил: — А ну–ка, окунись для начала!

Ахилл снова подхватил раненого и, не снимая с себя сандалий и туники, вместе с ним вошел в прозрачную и прохладную воду озерца. Он зашел по грудь, так, чтобы вода не коснулась раны на шее Гектора, осторожно опустил свою ношу, дав Приамиду коснуться ногами дна, и тут же бережно подхватил его за локти. Они стояли как раз в том месте, где ручей переливался через запрудившую его преграду, там, где его движение ощущалось еще сильно, настолько сильно, что вода, казалось, толкала их и обволакивала, мягко, но властно увлекая за собою.

— Ну что же? Хорошо? — спросил базилевс.

Гектор, продолжая смеяться, окунул лицо в воду, потом подхватил ее пригоршней и плеснул в Ахилла:

— Чудесно! Какая легкость! Нет, постой, не выходи на берег… Я хочу еще почувствовать эти струи ручья, эту прохладу, этот жар солнца, что льется сверху… Самые обыкновенные ощущения… А я и не знал, как это все невероятно!

Спустя некоторое время они, развалившись на овечьих шкурах, одним духом осушили полные кубки.

— Хорошо! — выдохнул Гектор, поводя мокрыми плечами.

— Хорошо! — Ахилл вновь налил вина и хотел было по привычке нарезать мяса для раненого, но тот выхватил у него тушку цесарки и, решительно оторвав от нее порядочный кусок, принялся за еду, отщипывая кусочки от лепешки и заедая ими мясо.

— Вкусней не бывает! Давно мне так не хотелось есть… И вина давно так не хотелось. Налей–ка еще.

— Уже налил! — отозвался Ахилл. — И я пью за скорое возвращение твоей жены, в котором, как ты понимаешь, не сомневаюсь… Поверь мне, Гектор, я не думал, что бывают такие женщины. Разве что амазонки… Но их я никогда не видел. А ты?

К удивлению базилевса, Гектор вдруг покраснел.

— Я‑то видел их… Какое хорошее вино! Откуда такое?

— Варвары привозят и продают за чистую бронзу и прочие мелочи. Таковы дикари — союзничают с Троей и торгуют с ее врагами… Тебе еще?