Джон Марсден - Вторжение. Битва за рай

Когда на меня начал наползать сон, я мысленно обратилась к ритуалу, который теперь проделывала ежедневно, как бы ни устала. Это было нечто вроде фильма, который я прокручивала в голове каждую ночь. В этом фильме я видела своих родителей и их обычную жизнь. Я заставляла себя видеть их лица как можно чаще, представляла родителей во время разных дневных дел: папа бросает овцам кипы сена, ждёт за рулём, когда я открою ворота, потеет, затягивая болты на лемехе трактора, и на нём кожаные штаны, которые он надевает для работы в поле... Мама на кухне — она настоящий кухонный ангел, моя мама. Может быть, благодаря движению феминизма она стала более откровенна в высказываниях, но это не слишком отразилось на её обычных хлопотах. Я представляю, как мама выбирает для себя книги в библиотеке, окучивает картошку, говорит по телефону, как румянятся её щёки, когда она разжигает печь на жидком топливе и клянётся, что завтра непременно заменит её на электрическую. Но она так этого и не сделала. Мама оставила это старье потому, что, когда мы начали на ферме принимать туристов на постой, те решили, что печь уж очень живописна. Это вызывало у меня улыбку.

Не знаю, может, я лишь портила себе настроение, думая о родителях и пытаясь сделать вид, что всё хорошо, но это был мой способ сохранить их живыми в памяти. Я боялась, что если перестану это делать, то позволю им уплыть куда-то, как сама уплывала в сон. Обычно я думала и о Ли тоже, о том случае, когда мы прижимались друг к другу, представляла его гладкую тёмную кожу и твёрдые губы, но в тот вечер я слишком устала, да и днём думала о нём достаточно. Я заснула — и он мне приснился.

Два дня с Гомером, Фай и Ли обещали быть интересными, такими они и стали. На самом деле эти дни были даже слишком интересными. Мои эмоции испытывали излишнее напряжение. Но всё-таки все мы нервничали, не зная, что происходит с нашей четвёркой. Вторник начался с прохлады и, похоже, собирался стать особенным во многих отношениях. Это был любопытный день — день, который я никогда не забуду.

Мы снова решили встать пораньше. Я уже заметила, что чем дольше мы живём в Аду, тем сильнее поддаёмся естественному ритму природы, отправляемся спать, когда становится темно, встаём на рассвете. Дома такое было невозможно. Но здесь мы постепенно стали так жить, почти не замечая этого. Хотя и не сразу. Поначалу мы засиживались у костра после наступления темноты, чтобы приготовить какую-то еду на следующий день или просто выпить чая — в течение дня не все успевали это сделать, — но очень скоро мы начинали зевать, потягиваться и, выплеснув из чашек осадок, разбредались по палаткам.

В общем, когда утром того вторника мы обнаружили, что вокруг холодно и сыро, то собрались вокруг угасшего костра, болтая ни о чём, прислушиваясь к негромкому тарахтенью сорок и недовольному кудахтанью кур. Завтрак был, как обычно, холодным. Я с вечера замачивала сухие фрукты в воде, в плотно закрытом котелке, чтобы до них не добрались опоссумы. К утру фрукты становились мягкими и вкусными, и мы их ели с мюсли или какими-нибудь другими хлопьями. Фай пила разведённое сухое молоко, которое тоже готовила с вечера, чтобы к утру оно настоялось. Мы прихватили и несколько банок концентрированного молока, когда ездили в дом Груберов, но их хватило ненадолго: мы их высосали досуха за какие-нибудь сутки.

Главная наша задача на это утро состояла в добыче дров. Нам хотелось набрать их целую гору, а потом как-то замаскировать. Наверное, это звучит безумно, нас ведь окружал буш, сплошные заросли кустов, но дрова при этом найти оказалось нелегко, потому что кустарник был слишком плотным. И ещё нужно было сделать кучу мелких дел: нарубить щепок, выкопать дренажные канавки вокруг палаток, выкопать новую яму для туалета — первая уже заполнилась, — подготовить плотно упакованные продукты, которые мы собирались спрятать в окрестностях, как предложил Гомер.

Поскольку Ли всё ещё был не слишком подвижен, последнюю задачу возложили на него, а заодно мытье посуды и чистку оружия.

Мы предполагали усердно трудиться большую часть утра, после ланча сделать перерыв, а вечером отправиться к «лендроверу», чтобы перенести ещё часть груза. И мы действительно многое сделали, прежде чем снова потеплело и мы несколько снизили темп. Мы набрали кучу дров около метра высотой и шириной метра в три и ещё отдельно сложили горку растопки. Выкопали канавки и туалетную яму, потом получше устроили кур. Просто удивительно, как много могут сделать четыре человека по сравнению с тем, что успевали мы с папой. Но меня очень тревожило то, что мы до сих пор очень сильно зависели от снабжения, доставленного на четырёх колёсах. Это ведь только временное решение. Даже вырастив собственные овощи, даже имея кур, мы были далеки от того, чтобы перейти на самообеспечение. Предположим, нам придётся прожить здесь три месяца... или шесть... или два года... Это трудно было представить, но такое вполне возможно.

Во время ланча, когда двое других были чем-то заняты, Ли тихонько сказал мне:

— Сможешь показать мне сегодня хижину Отшельника?

Я была поражена:

— Но вчера, когда мы все туда ходили... ты сказал, что твоя нога...

— Да, конечно. Но сегодня я уже испытал её. Вполне нормально. Ну, всё равно вчера у меня не было настроения идти с вами.

— Ладно, — усмехнулась я, — отведу тебя. И в случае чего принесу тебя обратно на спине, как Робин.

Должно быть, в воздухе витало нечто особенное, потому что, когда я сказала остальным, что нога у Ли вполне поправилась и мы уйдём на пару часов, Гомер тут же подмигнул Фай. Думаю, Фай как-то поощрила Гомера этим утром, потому что его подмигивание не означало что-то вроде: «О-ох, Ли и Элли!» — а скорее нечто такое: «Отлично, мы неплохо проведём время вместе».

Вообще-то, это было весьма подло с их стороны.

Уверена, если бы мы с Ли не дали им такой возможности, они бы придумали, что соврать. Но во мне это вызвало зависть и даже захотелось отменить наше путешествие, чтобы остаться с этой парочкой и изобразить из себя надсмотрщицу. Потому что в глубине души мне совсем не хотелось, чтобы Гомер и Фай были вместе.

Впрочем, я ничего не могла поделать. Я оказалась в ловушке. И потому около двух часов дня отправилась к ручью, а Ли хромал рядом со мной. Путешествие на этот раз завершилось удивительно быстро, потому что я теперь знала дорогу и шла увереннее и Ли двигался куда более легко, чем я ожидала. Вода булькала вокруг нас, освежающе прохладная, и мы шагали вместе с течением.

— Идеальная дорога, — заметил Ли, — потому что мы не можем с неё сбиться.

— Мм... Знаешь, по другую сторону Ада текут реки Холлоуэй и Рисдон. Отсюда к ним наверняка есть какой-то путь. Вот было бы интересно найти его, может быть, даже прямо по этому ручью.