Анна Невер - Обжигающий след

– Ты чего такая смурая? – спросил старик.

– Да так.

Агап проследил за ее взглядом.

– Ишь как кренделя выводят, – указал он на танцующих. – А ты почему сидишь?

Пожала плечами, стараясь сглотнуть комок в горле.

– Еще в старости насидишься, – проворчал лекарь. – Молодость на что? Молодость и дана, чтобы в кровь колени бить и снова вставать. И поверь, дочка, лучше бить эти коленки, чем сидеть стариком с молодых лет. Потом жалеть будешь. Иди пляши. Сейчас же! Не расстраивай деда.

«Боюсь, коленками тут не обойдешься», – подумала Войнова, вдруг ощутив себя безнадежно одинокой и чужой на этом празднике.

– Я лучше с вами.

Вздохнула и в очередной раз подняла глаза на кружащиеся пары. И замерла от удивления, увидев Марику танцующей в паре с Филиппом, а не с Трихоном. Это как же Анфиса проворонила-то? А где тогда Трихон? Взволнованно обежала взглядом толпу… И наконец нашла того, кого искала. Парень стоял у самого края, прислонившись спиной к щиту сцены, и глядел… на нее?

Сердце пропустило удар. Ближайший факел дрожал на ветру, и на лице горца плясали тени, снова превращая его в незнакомца. Но Тиса не могла ошибиться – он смотрел на нее. Она чувствовала этот взгляд. Трихон отодвинулся от стены и ступил под яркий свет, и все сомнения развеялись. Не сводя с девушки глаз, улыбнулся, чуть кивнул головой и вытянул руку, приглашая к танцу.

Почувствовала дрожь в теле. «А вдруг старик прав? – пронеслось в голове. – Что такого, если она просто потанцует с человеком, который ей безумно нравится? Один только танец».

– Ты прав, дед Агап, – она поднялась. – Я пойду танцевать.

– Молодец, дочка.

Отдав ему корзинку обратно, девушка смело зашагала к помосту. Мужчины оглядывались на нее, какой-то тип даже подмигнул. Но Тиса никого не замечала, она смотрела только на одного человека – простого сухощавого паренька с волосами цвета пыли. Трихон двинулся навстречу вдоль помоста. И когда она подошла к сцене, шкалуш уже ждал на ступенях с вытянутой рукой. От выражения его глаз девушку кинуло в жар, щеки зарумянились. «Ну вот, – подумала она, опуская ресницы, – засмущалась, как гимназистка».

Юноша крепко взял ее за руку и помог подняться по ступеням на помост.

– Счастлив, что вы передумали, – шепнул он на ухо, касаясь щекой каштановых волос.

Кадриль замолкла, и танцующие остановились. В соседнем ряду Ганна помахала рукой, но Тиса этого не заметила.

– Музыки нет, – опустила глаза на свою руку, вложенную в мужскую, с кольцом из цветных ниток на безымянном пальце.

Они не видели, как к музыкантам присоединилась женщина с гитарой, зато услышали, когда зазвучали струны и певица запела. Нежно и грустно. Тиса уже танцевала раньше с Трихоном на вечере у градоначальника. Но как же ее чувства к нему изменились с тех пор!

Мужская рука легла на ее талию. Взгляды встретились, мечтая больше никогда не разлучаться. И танец понес их на волнах музыки. Прочь отлетели скованность и неловкость. Где-то рядом танцевали друзья и знакомые, но Тиса их не видела. Плевать на правила, возраст, приличия. Всё к драконам! Пусть с колен или сердца капает кровь, она готова даже на бо́льшие жертвы, лишь бы просто быть сегодня с ним рядом. Ощущать тепло его рук, пока льется песня под гитарные переборы.

– Как проникновенно поет, – выдохнула она. – Жаль, что я не понимаю языка.

– Это панокийский, – сказал Трихон, склонив голову и откровенно любуясь партнершей. Затем зашептал. И девушка поняла, что это перевод песни:

– Красиво, – прошептала Тиса. – Ты знаешь панокийский?

– Моя тетка наполовину панокийка по матери.

Певица запела новый куплет, и Трихон крепче притянул к себе девушку.

– Единый, как же в точку, – скривив тонкие губы, шкалуш задумчиво усмехнулся, видимо, своим мыслям. – Еще месяц назад я был словно пустой орех. Сверху каменная кожура, а внутри – сухая покореженная сердцевина. Я был слеп, Тиса Лазаровна. Слеп, как старый пес. Я даже не замечал этого, пока не встретил вас.

– Меня? – прошептала, встретившись с серыми глазами.

– Вас…

В его глазах был целый мир. Глубокий, темный, бесконечный. Тиса поежилась. На миг показалось, что она на краю обрыва и если ступит в бездну, то уже вряд ли сможет повернуть назад.

Голос певицы давно замолк, музыка прекратилась, а они даже не заметили этого. Толчок со стороны заставил очнуться. Неожиданно шкалуш согнулся. И девушка не сразу поняла, в чем дело. Потом увидела рядом Витера с искаженным от гнева лицом. Не дав ее партнеру оправиться, он снова занес кулак и ударил парня в лицо.

– Витер! Прекрати немедленно! – вскричала она.

Но ярость и выпивка уже застлали старшине глаза и заложили уши, Крохов схватил новобранца за грудки.

– Ты, сопляк, больше никогда не притронешься к этой женщине, ясно?! – процедил Витер и с силой отшвырнул Трихона от Тисы.

Тот каким-то чудом удержался на ногах.

– Увижу тебя рядом с ней, убью! – пригрозил старшина. – Ты понял меня, щенок? Не слышу ответа!

Шкалуш стер рукавом каплю крови с губы. Глаза его стремительно темнели.

– Нет.

Таким тоном можно отказаться разве что от куска сахара в чай.

– Что ты сказал, недоносок?! – рванулся к горцу Витер. – Повтори!

– Трихон, прошу тебя, не спорь с ним! – испуганно закричала Тиса.

Старшина хищно навис над новобранцем.

– Что, мнишь себя воином, салага? Да? А может, давай на саблях решим вопрос, а? – он хлопнул себя по груди, где на кителе красовался красный отличительный знак победителя фехтовального состязания.

Крохов с лязгом выхватил саблю из ножен, и толпа, которая до сих пор стекалась на звуки драки, с ропотом откачнулась. Люди стали спрыгивать с помоста.

– Витер, оставь его! Прошу тебя! – воскликнула Тиса.

Но в глазах старшины уже зажегся черный огонек азарта.

В отчаянии она кинулась к шкалушу.

– Трихон, не надо! Он же убьет тебя.

– Не убьет, – спокойно сказал парень. – Спуститесь вниз, Тиса Лазаровна, – мягко, но настоятельно отстранил ее от себя. – Здесь опасно. Обещаю, все будет хорошо.

Новобранец проследил за тем, как девушка сошла со ступеней в руки Ганны и Марики. Кто-то из толпы выложил для него на деревянный настил свою саблю, но Трихон отказался и снял с пояса дубинку.