Гарт Никс - Сабриэль

Сабриэль тихонько рассмеялась, борясь с истерикой, и повернулась лицом навстречу ветру. Дул он с востока и с каждой минутой набирал силу. Да, стало еще холоднее, но зато ветер разогнал облака, унес их на запад, и на первом же клочке неба, который он вымел, будто метлой, ярко-алым светом вспыхнул Уаллус. Сабриэль улыбнулась, глядя в сторону звезды и запоминая те немногие ориентиры, что были, и снова двинулась в путь, следуя за звездой, а в ушах все звучал шепот:

«Не мешкай и не останавливайся, что бы ни случилось».

Все еще улыбаясь, Сабриэль отыскала дорогу и, поскольку в канавах снега скопилось достаточно, быстро помчалась на лыжах, наверстывая упущенное время.

Когда Сабриэль добралась до мильного столба и камня Хартии за ним, на ее бледном лице не осталось и тени улыбки. Снова повалил снег, косой и колючий, ветер, как с цепи сорвавшись, подхватывал белые кристаллы и швырял их ей в глаза – лицо она замотала шарфом, но глаза остались незащищенными. Сапоги, загодя смазанные бараньим жиром, все равно промокли. Лицо, руки и ноги все больше мерзли по мере того, как силы покидали ее. Она благоразумно подкреплялась понемногу каждый час, но теперь уже просто не могла разомкнуть застывших челюстей.

У неповрежденного камня Хартии, что гордо высился позади низкого мильного столбика, Сабриэль ненадолго задержалась погреться, обратившись к Хартии и сотворив заклинание тепла. Но она слишком устала, чтобы поддерживать его без помощи камня, – чары рассеялись, едва девушка снова двинулась в путь. Только материнское предостережение и заставляло ее идти дальше. Да еще смутное ощущение, что ее преследуют.

Подспудное чувство, не больше… Обессиленная и промерзшая, Сабриэль не знала, верно ли оно, или это просто игра воображения. Но если ей все же не мерещится, она в своем нынешнем состоянии вряд ли справится с кем бы то ни было. А значит, нужно идти.

«Не мешкай и не останавливайся, что бы ни случилось».

Тропа вверх от мильного столба и камня Хартии, пусть и более крутая, чем та, что вела на Рассеченную Вершину, была проторена лучше. Строителям дорог здесь пришлось прорубаться через твердый сероватый камень, который не выветривался и не крошился подобно граниту; они проложили сотни широких, низких ступеней, украсив их прихотливыми резными узорами. Что означают эти узоры и означают ли вообще что-нибудь, Сабриэль не знала. Это были не знаки Хартии и не буквы какого-либо из известных ей языков; и она слишком устала, чтобы строить догадки. Она могла лишь одолевать ступень за ступенью, переставляя застывшие ноги, помогая себе руками, кашляя, хватая ртом воздух и нагнув голову, чтобы в лицо не летел снег.

Тропа поднималась все круче, Сабриэль уже видела впереди сквозь снежные вихри стену утеса – черную вертикальную громаду, темнее, нежели затянутое тучами небо, бледно подсвеченное луной. Но утес все никак не приближался – тропа петляла туда и сюда, карабкаясь от долины все выше, выше…

И вдруг, нежданно-негаданно, Сабриэль оказалась у цели. Тропа в очередной раз свернула, и крохотный блуждающий огонек отразился от стены – стены, протянувшейся на многие мили в стороны и на сотни ярдов вверх. Здесь тропа заканчивалась, и стена не могла быть ничем иным, кроме как Долгими утесами.

Едва не разрыдавшись от облегчения, Сабриэль доковыляла до основания утеса, огонек взмыл у нее над головой и озарил серый, в прожилках лишайника камень. Но даже в его слабом свете было ясно видно, что никакой двери тут нет – ничего, кроме иззубренной непроницаемой скалы, уходящей высоко-высоко вверх, за пределы крохотного освещенного круга. Тропа исчезла, идти некуда.

Сабриэль обессиленно опустилась на колени прямо в снег и яростно потерла ладони друг о дружку, пытаясь восстановить кровообращение, прежде чем доставать из бандольера Мозраэль. Мозраэль, пробуждающий колоколец… Сабриэль осторожно прижала его язычок и сосредоточилась, проверяя, нет ли поблизости чего-нибудь мертвого, чего не следует будить. Рядом ничего не обнаружилось, но Сабриэль снова почудилось, будто кто-то есть позади, кто-то идет по ее следу – пока еще далеко, в самом низу тропы. Какой-то мертвый, причем осязаемо могущественный. Сабриэль попыталась точнее прикинуть расстояние, но в итоге выбросила его из головы. Кто бы это ни был, даже пронзительный голос Мозраэля не долетит так далеко. Сабриэль выпрямилась и позвонила в колокольчик.

Звук был такой, словно десятки попугаев разом подняли грай, этот шум взорвал воздух и вплелся в ветер, эхом отражаясь от утесов, многократно умножаясь, перерастая в какофонию криков тысячи птиц.

Сабриэль тотчас же заставила колоколец умолкнуть и убрала его на место, но эхо прокатилось по долине из конца в конец, и она поняла: преследователь услышал звон. Сабриэль почувствовала, как враг точно определил, где она, и прибавил ходу: словно лошадь перешла с шага на галоп, напрягая мышцы. Существо перепрыгивало сразу через четыре-пять ступеней. Сабриэль мысленно видела его стремительное приближение, и столь же быстро в ней поднимался страх; и все-таки она подошла к тропе и поглядела вниз, извлекая из ножен меч.

Там, в снежных вихрях, обозначилась фигура, скачущая со ступени на ступень: невероятные головокружительные прыжки эти так и пожирали разделяющее их расстояние. Там, где ступало гигантское человекоподобное существо, разливалось пламя – точно горящее масло по воде. Завидев его и почувствовав мертвый дух внутри, Сабриэль не сдержала крика. «Книга мертвых» открылась в ее памяти на самых страшных страницах, и жуткие описания потоком захлестнули ее разум. Это был мордикант – создание, способное свободно ходить как в Жизни, так и в Смерти; некий некромант вылепил тело из болотной глины, смешанной с человечьей кровью, влил в него Свободную магию и поместил внутрь мертвый дух, чтобы тот мог управлять телом.

Сабриэль однажды уже доводилось изгонять мордиканта, но это случилось в сорока милях от Стены, в Анцельстьерре, к тому же мордикант был слаб и уже угасал. А этот – мощный, только что созданный, так и пышет огнем. Да он же убьет ее, внезапно поняла Сабриэль, убьет и подчинит ее дух. Все ее планы и мечты, ее надежды и смелость исчезли бесследно, уступив место одуряющей бездумной панике. Девушка заметалась туда и сюда, точно удирающий от собаки кролик, но единственная дорога вела вниз, а от мордиканта ее отделяло уже не больше ста ярдов, и расстояние это сокращалось с каждым мгновением, с каждой упавшей снежинкой. Из пасти чудища вырывалось пламя, оно запрокинуло на бегу конусообразную голову и завыло – вой этот прозвучал как предсмертный вопль несчастного, сорвавшегося в пропасть, приправленный скрипом ногтей по стеклу.