Гарт Никс - Сабриэль

– Деревенская целительница, – сказал Моггет, носом указав на браслет на ее запястье.

Сабриэль сдвинула веревочные путы, чтобы рассмотреть получше. Бронзовый браслет был инкрустирован нефритовыми знаками Хартии. Мертвыми знаками, ибо на бронзе засохла кровь и под металлом не ощущалось пульса.

– Ее убили три-четыре дня назад, – сообщила Сабриэль. – Тогда же был расколот камень.

Оселок оглянулся, мрачно кивнул и вновь принялся следить за домами на противоположной стороне улицы. Мечи он небрежно опустил, но Сабриэль видела, что внутренне он весь спружинился, как чертик в табакерке, готовый выскочить наружу.

– Кто бы… какое бы чудовище ее ни убило и ни разбило камень, оно не поработило ее дух, – тихо добавила Сабриэль, словно думая вслух. – Хотела бы я знать почему.

Моггет с Оселком промолчали. На мгновение Сабриэль задумалась, а не спросить ли саму женщину, но недавний опыт сильно поумерил ее тягу наведываться в Смерть. Вместо того она перерезала путы несчастной и уложила тело как смогла – так, будто та уснула, свернувшись в клубочек.

– Я не знаю, как тебя звали, целительница, – прошептала Сабриэль. – Но надеюсь, ты быстро доберешься до Последних Врат. Прощай.

Она шагнула назад и начертила над трупом знаки погребального костра, шепотом называя символы, но пальцы ее сбились, и слова прозвучали неверно. Зловещее присутствие разбитого камня тяготило, казалось, могучий борец стискивал ей запястья, не давал открыть рта. На лбу Сабриэль выступил пот, руки и ноги пронзила резкая боль. Во рту вдруг пересохло, язык словно распух и сделался непослушным…

И тут пришла помощь: сквозь Сабриэль хлынул поток силы, подкрепляя знаки, унимая дрожь в руках, заставляя голос звучать ясно и чисто. Девушка завершила литанию, и над мертвым телом вспыхнула искорка, затрепетала язычком пламени, разгорелась до яростного белого испепеляющего огня, что распространился по всему телу и поглотил его. Осталась лишь зола – а ее играючи развеют морские ветра.

Новая сила пришла через прикосновение дружеской руки: открытая ладонь Оселка легко легла Сабриэль на плечо. Девушка выпрямилась – и связь распалась. Когда Сабриэль обернулась, Оселок просто стоял, держась за рукоять правого меча и не сводя глаз с домов – как будто он и не думал ей помогать.

– Спасибо, – поблагодарила она.

Оселок оказался очень сильным магом Хартии, пожалуй, не слабее ее самой. Это удивило Сабриэль, хотя почему – она не понимала сама. Он же сразу ей сказал, что он – маг Хартии, он не скрывал этого. Просто она отчего-то предположила, что ему известно лишь несколько боевых знаков и заклинаний. Мелкие чары, словом.

– Пора двигаться дальше, – поторопил Моггет, в волнении расхаживая взад и вперед и старательно избегая осколков камня. – Надо отыскать лодку и выйти в море до наступления ночи.

– Гавань вон там, – быстро добавил Оселок, указывая направление мечом.

И ему, и коту, похоже, не терпелось поскорее убраться подальше от разбитого камня, поняла Сабриэль. Так ведь и ей тоже. Даже в ярком солнечном свете это место казалось словно обесцвеченным. Зелень лужайки пожелтела, и даже тени лежали гуще и плотнее, чем следует. Девушка поежилась, вспомнив Рассеченную Вершину и тварь по имени Тральк.

Гавань находилась с северной стороны утеса, к ней вели очередные ступени в скалистом склоне, а грузы наверх поднимали с помощью лебедок, что выстроились вдоль обрыва. В прозрачную сине-зеленую воду далеко вдавались длинные деревянные пристани с подветренной стороны от каменистого островка, младшего братца того утеса, на котором расположилась деревня. Островок с берегом соединял протяженный волнолом из громадных валунов, довершая защитное заграждение гавани от волн и ветров.

Ни у причала, ни на приколе, ни на якоре у стены гавани не было кораблей. Даже рыбачьей лодки, вытащенной для ремонта на берег, не валялось. Сабриэль стояла на ступенях и глядела вниз, временно позабыв о дальнейших планах. Просто любовалась тем, как море омывает обросшие ракушками сваи причалов, как в синеве движутся смутные тени, как мелкие рыбешки косяками носятся по своим делам. Моггет, усевшись у ее ног, молча принюхивался к воздуху. Оселок стоял позади и чуть выше, прикрывая ей спину.

– Что теперь? – спросила Сабриэль, указывая на пустынную гавань внизу.

Рука ее двигалась в том же ритме, что и волны прибоя в их извечной борьбе с деревом и камнем.

– На острове есть люди, – сообщил Моггет, щурясь от ветра. – А на юго-западной его стороне между двумя скальными выступами стоят лодки.

Сабриэль пригляделась, но ничего не увидела и решила достать из рюкзака за спиной Оселка подзорную трубу. Пока девушка рылась среди вещей, Оселок стоял совершенно неподвижно и немо, гармонируя с опустевшей деревней. Опять деревяшку изображает, подумала Сабриэль, но без особого раздражения. Он оказался хорошим помощником, когда перестал, образно выражаясь, кланяться почем зря.

Поглядев в трубу, она убедилась, что Моггет прав. Между двумя каменными выступами запрятались несколько лодок. Наблюдались и какие-никакие следы присутствия человека: за высоким скальным пиком мелькнула натянутая бельевая веревка; между двумя из шести-семи ветхих деревянных лачуг, угнездившихся в юго-западной части островка, почудилось какое-то движение.

Сабриэль перевела взгляд на волнолом и осмотрела его по всей длине. Как она отчасти и ожидала, в середине зияла брешь: сквозь нее море рвалось к берегу с особой силой. Груда бревен с островной стороны волнолома свидетельствовала, что некогда здесь был мост, а теперь его разобрали.

– Похоже, жители деревни бежали на остров, – заметила Сабриэль, складывая подзорную трубу. – Волнолом отчасти разобрали, чтобы остров был отделен от берега текучей водой. Идеальная защита от мертвых. Думаю, даже мордикант не рискнул бы пересечь глубокую приливную воду…

– Так пойдем же, – пробормотал Оселок.

Он снова нервничал, места себе не находил. Сабриэль глянула на него, затем выше – и поняла, что не так. С юго-востока из-за деревни надвигались тучи – темные, грозовые. Воздух был спокоен, но теперь, рассмотрев небо, Сабриэль поняла, что это затишье перед ливнем. Солнцу недолго осталось их защищать, и ночь наступит рано.

Новых уговоров не потребовалось. Все поспешили вниз по ступеням, к гавани, а оттуда к волнолому. Оселок шел последним, через каждые несколько шагов оборачиваясь и проверяя, нет ли погони. Так же поступал и Моггет: постоянно вертел кошачьей мордочкой туда-сюда, приглядываясь к домам.

Позади путников ставни чуть приподнялись – на дюйм, не более! – это бесплотные глаза наблюдали из безопасной тени, наблюдали за троицей, идущей к волнолому: незваных гостей все еще омывал резкий солнечный свет, а по обе стороны плескались эти ужасные волны. Скелеты досадливо поскрипывали прогнившими, изъеденными зубами. Дальше от окон тени темнее, чем те, что порождены светом, метались и вихрились в отчаянии, ярости – и страхе. Все они знали, кто только что прошел через деревню.