Гарт Никс - Сабриэль

– Тише! – одернула его Сабриэль. – Притворись-ка до поры обычным котом.

– Как скажете, миледи Абхорсен, – отозвался Моггет, гордо отошел и уселся по другую сторону от Оселка.

Сабриэль уже собиралась резко ответить ему, как вдруг приметила, что уголки губ Оселка чуть изогнулись вверх. Оселок? Усмехается? От потрясения она сдержала колкость, а в следующий миг и вовсе о ней позабыла: четверо лучников перебросили через пролом доску, и конец ее с резким стуком шлепнул о камень.

– Переходите побыстрее, пожалуйста, – попросил старейшина. Лучники придерживали доску, чтобы не шаталась. – В деревне кишмя кишат злобные твари, и, боюсь, день уже на исходе.

В самом деле, при этих словах всех их накрыла тень облака и нахлынул свежий запах дождя, смешанный с влажным, соленым ароматом моря. Не нуждаясь в дальнейших уговорах, Сабриэль проворно перебежала по доске на другой конец волнолома. Моггет последовал за нею, а за ним и Оселок.

Все уцелевшие жители Нестоува собрались в самой просторной из коптилен – за исключением лишь очередной смены лучников, несущей стражу у волнолома. Неделей раньше в деревне жило сто двадцать шесть человек; теперь остался только тридцать один.

– До сегодняшнего утра было тридцать два, – рассказывал Сабриэль старейшина, передавая ей чашу неплохого вина, кусок сушеной рыбы и очень твердый, заплесневелый сухарь. – Перебравшись на остров, мы надеялись, что уж тут-то мы в безопасности, но сегодня на восходе нашли сынишку Монджера Стоварта… Он был выпит досуха, прямо как пустая шелуха от него осталась. Мы до него дотронулись – он был что сожженная бумага, которая сгорела, не распавшись… мы только тронули, а он и рассыпался мелкими чешуйками, вроде как золой.

Пока старик рассказывал, Сабриэль оглянулась по сторонам, отмечая изобилие фонарей, свечей и тростниковых фитилей, что прибавляли пропахшей рыбой коптильне не только света, но и дыма. Уцелевшие представляли собой компанию весьма разношерстную – тут и мужчины, и женщины, и дети, от совсем малышей до самого старейшины. Единственной общей чертой был страх – страх, искажавший напряжением лица, страх, делавший каждое движение нервным и дерганым.

– Мы думаем, один из них здесь, – промолвила какая-то женщина. Заметно было, что в голосе ее страх давно уступил место обреченности.

Она стояла особняком, чуть в стороне, в отчужденности своего горя. Сабриэль догадалась, что женщина потеряла семью. Мужа, детей – а возможно, что и родителей, и сестер, и братьев, ведь ей еще и сорока нет.

– Он заберет нас одного за другим, – продолжала женщина равнодушно, как само собою разумеющееся.

Ее голос звучал с жутковатой убежденностью, и люди вокруг нее перетаптывались, мялись, не глядели в ее сторону, словно встретиться с ней взглядом означало признать правоту ее слов. Большинство собравшихся глядели на Сабриэль, и в глазах их читалась надежда. Не слепая вера, не полное доверие, а надежда заядлого игрока на то, что уж эта-то ставка непременно положит конец нескончаемым проигрышам.

– Абхорсен, который побывал здесь, когда я был молод, – продолжал старейшина, и Сабриэль поняла, что, учитывая его возраст, из всех жителей деревни помнит это событие только он один, – тот Абхорсен сказал мне, что его призвание – разить мертвых. Он спас нас от призраков, которые попали к нам вместе с караваном того купца. А сейчас все так же, госпожа? Спасет ли нас Абхорсен от мертвых?

Сабриэль на миг задумалась, мысленно листая страницы «Книги мертвых», чувствуя, что фолианту не лежится в рюкзаке у ее ног. Мысли ее снова и снова возвращались к отцу, к грядущему путешествию в Белизаэр, к мертвым врагам, которые словно бы все ополчились на нее, направляемые чьей-то волей.

– Я очищу этот остров от мертвых, – объявила она наконец громко, так, чтобы все слышали. – Но береговую деревню я освободить не могу. В королевстве орудует великое зло – то самое зло, что разбило ваш камень Хартии. И я должна отыскать источник зла и победить как можно скорее. Когда это будет исполнено, я вернусь – надеюсь, что не одна, – дабы восстановить деревню и камень.

– Мы понимаем, – сказал старейшина. Он опечалился, но отнесся к услышанному философски. И продолжил, обращаясь скорее к своему народу, нежели к Сабриэль: – Мы тут выживем. Здесь есть источник с пресной водой, хорошо ловится рыба. У нас есть лодки. Если Галлиби не захвачен мертвыми, мы сможем менять рыбу на овощи и все, что нужно.

– Вам придется нести стражу у волнолома, – вмешался Оселок. Он застыл за стулом Сабриэль – живое воплощение сурового телохранителя. – Мертвые или их живые рабы могут попытаться заполнить пролом камнями или перекинуть мост. Они способны пересечь текучую воду, построив мост из ящиков, заполненных могильной землей.

– То есть мы в осаде, – подвел итог кто-то из мужчин, обращаясь к односельчанам. – Но как насчет той мертвой твари, что уже пробралась на остров и кормится нами? Как вы ее отыщете?

Едва прозвучал вопрос, воцарилось молчание: всем не терпелось узнать ответ. В наступившей тишине слышно было, как по крыше громко барабанят капли: обложной дождь зарядил с наступлением вечера и с тех пор не прекращался. Мертвые не любят дождя, рассеянно отметила про себя Сабриэль, размышляя над вопросом. Дождь их не убивает, но причиняет им боль и крепко раздражает. Где бы мертвая тварь ни скрывалась на острове, она там, где тепло и сухо, – не на дожде.

При этой мысли Сабриэль поднялась на ноги. Тридцать одна пара глаз следила за ней, не мигая, невзирая на едкий дым от множества фонарей, свечей и фитилей. Оселок следил за поселянами, Моггет стерег кусок рыбки. Сабриэль закрыла глаза, обшаривая внешний мир с помощью иных способов восприятия и пытаясь почувствовать присутствие мертвого.

Да, вот она – совсем слабая, скрытая эманация, точно невесть откуда повеяло гнилью. Сабриэль сосредоточилась на этом дуновении, поискала его источник – и обнаружила его непосредственно здесь, в коптильне. Мертвый прятался где-то среди поселян.

Сабриэль медленно открыла глаза и поглядела прямо в ту точку, где, как подсказали ей ощущения, затаилась мертвая тварь. И увидела рыбака средних лет, с красным, изъеденным солью лицом и выгоревшими под солнцем волосами. Он вроде бы не слишком отличался от остальных и жадно прислушивался в ожидании ее ответа, но либо в нем, либо рядом с ним явственно ощущалось что-то мертвое. Он кутался в корабельный плащ, и это было странно, учитывая, как жарко сделалось в коптильне от скопления людей и множества источников света.

– А скажите, – промолвила Сабриэль, – не привез ли кто-нибудь с собой на остров большой ящик? Шириной с вытянутую руку или еще крупнее? И наверняка тяжелый: с могильной землей.