Гарт Никс - Сабриэль

Предпоследней в очереди стояла девчушка: ее черные волосы были заплетены в две торчащие в разные стороны косички. При виде ее Сабриэль вспомнилось одно замечание Оселка. Она взяла девочкины руки в свои.

– Как тебя звать, маленькая? – спросила она с улыбкой.

Крохотные пальчики легли в ее ладонь – и накатило живое воспоминание о перепуганной первокласснице, которая нерешительно протягивает руку старшей ученице в самый первый день, чтобы та провела ее по Уиверли-колледжу и все там показала. В свое время Сабриэль побывала и в той и в другой роли.

– Эйлин, – промолвила девчушка, улыбаясь в ответ.

Живые глазенки задорно поблескивали: их еще не омрачили страх и отчаяние, затуманившие взгляд взрослым. Хороший выбор, подумала про себя Сабриэль.

– А теперь расскажи-ка мне, много ли ты помнишь из уроков про Великую Хартию, – велела Сабриэль тем самым по-матерински задушевным и на диво неуместным тоном школьной инспектрисы, что дважды в год обрушивалась на каждый из классов в Уиверли.

– Я стишок знаю… – отвечала Эйлин чуть неуверенно, морща лобик. – Мне его нараспев прочитать, как в школе?

Сабриэль кивнула.

– Мы еще вокруг камня пляшем, – доверчиво пояснила Эйлин. Она выпрямилась, выставила вперед ножку, сцепила руки за спиной.

Пять Великих Хартий – скрепы земли:

Связаны друг с другом, в плоть и кровь вросли.

Первая Хартия – венценосный род,

Вторая – кто мертвым восстать не дает,

Три и Пять – твердь каменной кладки,

Четыре – во льду прозревает разгадки.

– Спасибо, Эйлин, – поблагодарила Сабриэль. – Ты молодец.

Она взъерошила девчушке волосы и поспешно попрощалась с оставшимися поселянами: ей вдруг отчаянно захотелось вырваться из рыбной вони и дыма наружу, в свежий, напоенный дождем воздух, где легче думается.

– Что ж, теперь ты знаешь, – шепнул Моггет, вспрыгивая ей на руки, чтобы не идти по лужам. – Я по-прежнему ничего не могу тебе рассказать, но ты уже поняла, что одна из них – у тебя в крови.

– Не одна, а вторая, – рассеянно поправила Сабриэль. – «Вторая – кто мертвым восстать не дает». А кто же тогда… ах… я тоже не могу говорить об этом!

Но она снова и снова прокручивала в уме вопросы, которые хотела бы задать, с помощью Оселка поднимаясь на небольшое рыбацкое суденышко, причаленное на небольшом расстоянии от крохотного, усыпанного ракушками пляжа, что служил острову гаванью.

Одна из Великих Хартий заключена в королевской крови. Вторая – в крови Абхорсена. А что такое третья, пятая и четвертая, которая «во льду прозревает разгадки»? Сабриэль не сомневалась, что многие ответы отыщутся в Белизаэре. Отец, вероятно, сумел бы рассказать ей еще больше, ведь многое из того, что сковано в Жизни, в Смерти оказывается распутано. А потом еще есть фантом матери: можно ему задать третий и последний вопрос за эти семь лет.

Оселок оттолкнул лодку от берега, вскарабкался внутрь и взялся за весла. Моггет вырвался из рук Сабриэль и уселся на носу вместо изваяния: решил поработать ночным смотрящим, а заодно и подразнить Оселка.

На берегу внезапно взвыл мордикант – его долгий пронзительный вопль раскатился далеко над водой, леденя сердца тех, кто плыл на лодке, и тех, кто остался на острове.

– Держи чуть правее, – посоветовал Моггет в тишине, когда вой стих. – Нам нужно выйти в открытое море.

Оселок немедленно повиновался.

К утру шестого дня после отплытия из Нестоува Сабриэль была уже по горло сыта морской жизнью. Все это время они плыли, почти не останавливаясь, и к берегу причаливали только пополнить запасы воды, всегда в полдень и лишь в солнечную погоду. Ночи проводили под парусом или, если Оселок изнемогал от усталости, вставали на якорь, а недремлющий Моггет нес стражу. По счастью, погода им благоприятствовала.

Пять дней ничего особенного с ними не происходило. За два дня они доплыли от Нестоува до мыса Бородач, неказистого полуострова, единственными достопримечательностями которого были песчаный пляж да прозрачный ручей. Поблизости никто не жил, а значит не было и мертвых. Здесь Сабриэль впервые перестала чувствовать мордиканта, преследовавшего ее. Славный, сильный юго-восточный ветер стремительно гнал их вперед – и нес на север так быстро, что не догонишь.

Три дня занял путь от мыса Бородач до острова Ильгард. Его скалистые утесы отвесно поднимались над морем: этот серый, изъеденный оспинами камень служил домом для десятков тысяч морских птиц. Путешественники проплыли мимо уже ближе к ночи, их единственный парус был натянут так туго, что едва не лопался, обшитый внакрой корпус сильно кренился, нос лодки взрезал воду, рассыпая тучи пенных брызг, припорашивая солью губы, глаза и кожу.

От Ильгарда до Жерла Белис было полдня пути: этот узкий пролив выходил в море Саэре. Но доплыть до него оказалось непросто, море изобиловало ловушками, так что на ночь путешественники легли в дрейф за пределами видимости Ильгарда и стали дожидаться света дня.

– Поперек Белиса установлено боновое заграждение, – объяснил Оселок, ставя парус, пока Сабриэль втягивала через носовую часть якорь. Солнце светило им в спину, но еще не поднялось над морем, так что юноша маячил на корме смутной тенью. – Его сделали, чтобы не пускать в море Саэре пиратов и прочих. Вы не поверите, до чего огромная эта цепь; вообще не понимаю, как можно было отковать ее или натянуть через пролив.

– Думаешь, заграждение уцелело? – осторожно спросила Сабриэль.

Оселок вдруг сделался непривычно разговорчив, и ей вовсе не хотелось спугнуть момент.

– Я в этом уверен, – отозвался юноша. – Сперва мы увидим башни на противоположных берегах. Столб-Вóрот на юге и Крепежный Крюк на севере.

– Тот, кто придумал эти имена, воображением не отличался, – отметила Сабриэль, не в силах удержаться. Ведь поговорить – это так приятно!

В пути Оселок все больше помалкивал, хотя и по вполне уважительной причине: он управлял рыбацкой лодкой по восемнадцать часов в день, и сил на разговоры у него просто не оставалось, даже в хорошую погоду.

– Башни назвали согласно их назначению, – объяснил Оселок. – Что вполне разумно.

– А кто решает, пропустить корабль за заграждение или нет? – спросила Сабриэль.

Она уже продумывала следующий шаг и предвкушала встречу с Белизаэром. Что, если бывшая столица окажется такой же, как Нестоув, заброшенной, кишащей мертвецами?

– Хм, – протянул Оселок. – Об этом я не задумывался. В мое время заграждением заведовал королевский смотритель, при нем была стража и отряд малых сторожевых кораблей. Но если, как говорит Моггет, в городе безвластие…

– А может, там есть и такие, кто служит мертвым или вступил с ними в союз, – задумчиво протянула Сабриэль. – Так что даже если мы пересечем заграждение при свете дня, в городе нас встретит опасность. Пожалуй, я лучше выверну сюрко наизнанку и спрячу обмотку шлема.