Гарт Никс - Сабриэль

– Напрасно ты не рассказал мне все раньше, – проговорила Сабриэль, пытаясь вложить в голос как можно больше сочувствия. – Но наверное, ты не мог, пока море не развеяло сковывающие чары. А скажи, тот человек с мечом и колокольцами, он был Абхорсен?

– Не знаю, – отозвался Оселок. – Возможно.

– Я бы сказала, почти наверняка, – откликнулась Сабриэль. Она поглядела на Моггета, вспоминая столп вихревого пламени. – Ты ведь там тоже был, верно, Моггет? Не скованный, в ином своем обличье.

– Да, я там был, – подтвердил кот. – Вместе с тогдашним Абхорсеном. То был весьма могущественный маг Хартии и повелитель колокольцев, но слишком добросердечный, чтобы справиться с предательством. Мне пришлось чуть не наизнанку вывернуться, чтобы доставить его в Белизаэр, и в конце концов мы все равно опоздали и не успели спасти королеву и ее дочерей.

– Так что же случилось? – прошептал Оселок. – Что случилось?

– Когда Рогир вернулся в Белизаэр, он уже был одним из мертвых, – пояснил Моггет устало, как если бы рассказывал скабрезный анекдот в компании видавших виды дружков. – Но понять это смог бы только Абхорсен, а Абхорсена в столице не было. Настоящее тело Рогира было где-то спрятано… и спрятано по сей день… а его физический облик был лишь фантомом Свободной магии.

Где-то на пути своих изысканий он обменял подлинную Жизнь на власть и, как все мертвые, постоянно нуждался в подпитке Жизнью, чтобы удержаться вне Смерти. Но в пределах королевства это было чрезвычайно трудно – из-за Хартии. И он решил уничтожить Хартию. Он мог бы ограничиться тем, что разбил бы несколько меньших камней где-нибудь вдали от столицы, но тем самым он оказался бы заперт на небольшом пятачке, и Абхорсен очень скоро бы его выследил. Так что он решил разбить Великие Камни, а для этого ему потребовалась королевская кровь – кровь его собственных родичей. Или кровь Абхорсена, или кого-то из Клэйр, понятное дело, да только ее добыть куда труднее.

И поскольку он приходился королеве сыном, с его умом и могуществом он почти достиг своей цели. Два из шести Великих Камней были разбиты. Королева и ее дочери погибли. Абхорсен вмешался, но, увы, поздно. Да, он сумел загнать Рогира глубоко в Смерть – но поскольку его настоящее тело так и не нашли, Рогир продолжал существовать. Даже из Смерти он наблюдает за распадом королевства – королевства, в котором не осталось королевского рода, то есть одна из Великих Хартий повреждена и в свой черед подтачивает и ослабляет все остальные. В ту ночь в хранилище он вовсе не был побежден, нет; ему всего-навсего пришлось отложить свои замыслы на будущее; вот уже две сотни лет он пытается вернуться, вновь прорваться в Жизнь…

– И он наконец преуспел, так? – перебила Сабриэль. – Он – тот, кого называют Керригором. Абхорсены сражались с ним на протяжении многих поколений, пытаясь удержать его в Смерти. Он вернулся, он – тот самый великий мертвый, что перебил патруль близ Рассеченной Вершины, он – повелитель мордиканта.

– Не знаю, – отозвался Моггет. – Твой отец полагал, что да.

– Это он, – отрешенно сказал Оселок. – Керригор – это детское прозвище Рогира. Это я его однажды придумал, когда мы с ним в грязи возились. Его полное официальное имя – Рогирек.

– Должно быть, он – или его слуги – выманил моего отца в Белизаэр незадолго до того, как сам Керригор явился из Смерти, – размышляла вслух Сабриэль. – Любопытно, а почему он прорвался в Жизнь так близко от Стены?

– Вероятно, где-то рядом со Стеной находится его тело. Керригору необходимо было оказаться поблизости от него, – пояснил Моггет. – Кому и знать, как не тебе. Ему требовалось возобновить могучие чары, не дающие ему уйти за Последние Врата.

– Да, – кивнула Сабриэль, вспоминая фрагменты из «Книги мертвых».

Ее пробрала дрожь, но девушка справилась с нею, не давая перейти в исступленное рыдание. Ей отчаянно хотелось закричать или заплакать. Бежать обратно в Анцельстьерр, пересечь Стену, оставить позади и мертвых, и магию, уехать как можно дальше на юг. Но Сабриэль сумела взять себя в руки.

– Абхорсен однажды одержал над ним верх, – сказала она. – Я могу сделать это снова. Но сперва нам нужно отыскать тело моего отца.

На миг повисло молчание – только ветер свистел, наполняя парус, да тихо гудели снасти. Оселок провел рукой по глазам и оглянулся на Моггета:

– Я хотел бы задать один вопрос. Кто поместил мой дух в Смерть, а тело превратил в носовую фигуру?

– Я понятия не имел, что с тобой сталось, – ответил Моггет. Его зеленые глаза встретили взгляд Оселка – и первым сморгнул отнюдь не кот. – Но это наверняка дело рук Абхорсена. Когда мы вывели тебя из хранилища, ты был не в себе. Ты лишился рассудка – вероятно, в тот момент, когда разбились Великие Камни. Ни памяти, ничего. Я бы предположил, две сотни лет для лечения покоем – срок не слишком-то долгий. Абхорсен, верно, разглядел в тебе что-то такое… или, может быть, Клэйры что-то увидели во льду… ох, еле выговорил! Мы, должно быть, приближаемся к городу, и влияние моря убывает. Сковывающее заклинание вновь обретает силу…

– Нет, Моггет! – взмолилась Сабриэль. – Я хочу знать, мне нужно знать, кто ты такой. Как ты связан с Великими… – Но тут и у нее слова застряли в горле, и она смогла издать только удивленное бульканье.

– Поздно, – фыркнул Моггет. И принялся вылизываться как ни в чем не бывало, только розовый язычок замелькал ярким пятнышком на фоне белой шерсти.

Сабриэль вздохнула, поглядела в бирюзовую даль, затем на солнце, что желтым диском висело на синем, в белых росчерках небосводе. Легкий ветерок наполнил парус, пролетая, взметнул ее волосы. Чайки спланировали чуть вперед и присоединились к гомонящей стае собратьев, что кормилась рыбой: целый косяк ярким серебром бурлил у самой поверхности.

Здесь торжествовала многоцветная ликующая радость жизни. Даже налет соли на коже и резкий запах рыбы и собственного немытого тела отчего-то бодрили и веселили Сабриэль. Мрачное прошлое Оселка, зловещая тень Рогира-Керригора и стылые сумерки Смерти – все осталось где-то далеко.

– Мы должны помнить об осторожности, – наконец проговорила Сабриэль, – и пусть… как там ты сказал старейшине Нестоува, Оселок?

Юноша тотчас же понял, что она имеет в виду:

– Пусть Хартия сохранит нас всех.

Сабриэль ожидала увидеть Белизаэр обезлюдевшим, лежащим в руинах, но – ничего подобного. К тому времени, как впереди показались башни и внушительные стены, оградившие полуостров, на котором стоял город, вокруг замелькали и рыбацкие лодки – размером с их собственную. С них рыбачили люди – самые обыкновенные приветливые люди, они махали чужакам руками и весело их окликали. Вот только приветствия их явственно намекали на положение дел в Белизаэре: «Яркого вам солнца и быстрой воды». Во времена Оселка обычно здоровались иначе.