Гарт Никс - Сабриэль

В главную гавань города заходили с запада. Широкий огражденный фарватер пролег между двумя массивными защитными укреплениями и выводил в обширную бухту размером с двадцать или тридцать игровых полей. С трех сторон бухту обрамляли пристани, большей частью заброшенные. На севере и юге за пустыми причалами прогнившие склады, обвалившиеся стены и дырявые крыши свидетельствовали о многолетнем упадке.

Только в восточном порту кипела жизнь. Здесь не стояло на причале огромных торговых кораблей былых времен, но разгружались и грузились бессчетные мелкие прибрежные суденышки. Туда-сюда поворачивались стрелы лебедок, портовые грузчики таскали тюки вверх-вниз по сходням; детишки ныряли в воду и плавали между лодок. За пристанями не громоздилось никаких складских строений: вместо них здесь выстроились сотни открытых торговых палаток – ярко раскрашенные каркасы, не более, отделявшие кусочек пространства, а внутри – столики с разложенным товаром и табуретки для продавца и привилегированных покупателей. А в покупателях недостатка не было, отметила про себя Сабриэль, пока Оселок правил к свободной стоянке. Люди толпились у торговых рядов, суетились и поторапливались – так, словно время у них было на исходе.

Оселок ослабил грота-шкот, повернул на ветер, и вовремя: лодка сбавила ход и заскользила наискось к пирсу, обвешанному кранцами. Сабриэль бросила на причал трос, но не успела она соскочить на пристань и пришвартоваться к свае, как какой-то уличный пацаненок ловко перехватил буксирный конец.

– Пенни за узел, леди?

Сабриэль вымученно улыбнулась и кинула парнишке серебряную монетку. Тот поймал, ухмыльнулся и исчез в толпе народу. Улыбка Сабриэль погасла. Она чувствовала: здесь много, очень много мертвых… ну, не совсем здесь, но дальше, в городе. Белизаэр был построен на четырех невысоких холмах, обступивших центральную долину, что со стороны гавани открывалась на море. Насколько могла судить Сабриэль, от мертвых была свободна только долина – непонятно почему. Холмы, занимавшие по меньшей мере две трети территории города, ими кишмя кишели.

Долина же, напротив, кипела жизнью. Сабриэль напрочь позабыла, какими шумными бывают города. Даже в Анцельстьерре она нечасто бывала в городах крупнее Бейна, а там насчитывалось всего-то десять тысяч жителей. Разумеется, по меркам Анцельстьерра Белизаэр особо крупным не назовешь, и в нем не было шумных омнибусов и частных экипажей, что за последние десять лет изрядно добавили шуму в Анцельстьерре, но в Белизаэре недостачу с лихвой искупали люди. Люди суетились, спорили, кричали, торговали, покупали, пели…

– А так всегда было? – прокричала девушка Оселку, когда они наконец сошли на пристань, сперва удостоверившись, что ничего не забыли в лодке.

– Не то чтобы, – отвечал Оселок. – Заводь обычно заполняли корабли покрупнее, и тут размещались склады, а не рынок. Было потише, да и люди не спешили так.

Они стояли у края порта, оглушенные шумом, наблюдая за нескончаемым потоком людей и товаров и вдыхая всё новые запахи города, вытеснившие свежесть морского бриза. Ароматы стряпни, дым горящего дерева, благовония, масла, а временами – и вонь нечистот…

– А еще тут было куда чище, – добавил Оселок. – Послушайте, думаю, хорошо бы отыскать гостиницу или постоялый двор. Нам нужно пристанище на ночь.

– Да, – согласилась Сабриэль.

Ей отчаянно не хотелось вливаться в толпу. Мертвых тут не было, насколько она чувствовала, но как знать, кто из этих людей в сговоре с мертвецами, – эта мысль была еще тошнотворнее, чем вонь нечистот.

Пока Сабриэль, морщась, продолжала наблюдать за толпой, Оселок ухватил за плечо пробегавшего мальчишку. Они о чем-то переговорили, серебряный пенни перешел из рук в руки, и мальчишка нырнул в толпу. Оселок последовал за ним. Оглянулся, заметил, что Сабриэль недоуменно оглядывается по сторонам, схватил девушку за руку и потащил за собою и ее, и ленивого Моггета, что разлегся на ее плечах, точно меховой воротник.

С тех пор как юноша ожил, Сабриэль ни разу не прикасалась к нему и теперь сама удивилась потрясению, которое испытала. Да, она задумалась, а ее схватили так внезапно… Его рука оказалась крупнее, чем Сабриэль ожидала, и такая волнующе мозолистая, шероховатая на ощупь. Девушка рывком выдернула свою ладонь и поспешила за ним и за мальчишкой, изо всех сил стараясь не отстать, прокладывая путь через толпу.

Они прошли через центр открытого рынка, вдоль по одному из рядов небольших палаток: здесь торговали рыбой и битой птицей. В конце гавани громоздились бессчетные ящики свежепойманной рыбы, которая еще подергивалась и блестела глазами. Продавцы выкрикивали цены, суля выгодную покупку, а покупатели громко торговались или выражали удивление по поводу дороговизны. Корзины, тюки и ящики переходили из рук в руки, пустые заново заполнялись рыбой и омарами, осьминогами или устрицами. С ладони на ладонь пересыпались монеты, а порою из кошелька в мошну лоточника вытряхивалось все блестящее содержимое.

Ближе к дальнему концу сделалось потише. Здесь в палатках громоздились клетки с курами, но торговля шла не так ходко, многие птицы выглядели старыми и чахлыми. Ловкий продавец с большим ножом обезглавливал кур одну за другой и швырял в ящик, где тушка еще какое-то время хлопала крыльями. Сабриэль усилием воли отгородилась от их растерянного, безмозглого ощущения смерти.

За рынком обнаружился широкий пустырь. Его, по-видимому, расчистили намеренно, сперва огнем, потом – с помощью мотыги, лопаты и лома. Сабриэль задумалась зачем, но тут заметила акведук, проложенный вдоль пустыря. Горожане, живущие в долине, не заключали договоров с мертвыми – эта часть города была отгорожена акведуками, а мертвые не способны пройти под текучей водой так же, как и над ней.

Расчищенный участок служил мерой предосторожности, позволяя охранять акведуки, и уж конечно, тут же показался патруль лучников: их размеренно двигающиеся силуэты на фоне неба выглядели куклами театра теней. Мальчишка вывел новоприбывших к центральной арке, что поднималась между двумя из четырех ярусов акведуков. Тут дежурили еще лучники. Более мелкие арки продолжались по обе стороны, поддерживая основной канал, но густо заросли колючим терновником, перекрывая самовольный доступ живым, в то время как текучая вода над головой не давала пройти мертвым.

Проходя под аркой, Сабриэль поплотнее закуталась в рыбацкий плащ. Но стража обратила на чужаков внимания не больше, чем потребовалось, чтобы взыскать положенный серебряный пенни у Оселка. Выглядели эти солдаты затрапезно – третьего, если не четвертого сорта, они смахивали скорее на констеблей и сторожей, нежели на обученных воинов. Ни на ком не было знака Хартии, ни в ком не ощущалось и следа Свободной магии.