Ирина Котова - Королевская кровь. Проклятый трон

Хоровод катился, катился, пока мелодия не стала издевательски быстрой – один за одним выпадали из танца споткнувшиеся, со смехом подбадривали оставшихся, отбивая ритм ладонями. К Энтери подошел отец Таси, Михайлис, опустил ему на плечи тяжелую доху с теплым мехом внутри.

– Это тебе подарок от наших кожевников, – пояснил старик.

– Спасибо, – Энтери поглядел на дымящуюся трубку, вздохнул.

– Что, – будущий тесть скосил глаза на дымок, – дать подумать? Сейчас, сейчас. Под хороший табак думается быстрее, и то верно…

Он высыпал остатки курева на землю с помоста, ловко набил новым табаком трубку, поджег. Дракон с благодарностью принял «думательный» прибор, набрал в рот дым, выпустил, полюбовался на облачко.

– Ну, я пойду, – сурово произнес Михайлис, – а то скажут еще, что подсказывал.

К Тасе то и дело поднимались женщины, шептались с ней громко, бросая на курящего жениха взгляды, хихикали, она краснела, и дракон краснел тоже – все было слышно: и обсуждение его внешности, и пожелания с советами на брачную ночь. Кажется, никто не сомневался, что он угадает, кроме него самого. Затем и вовсе утащили невесту танцевать, пообещав, что вернут, когда надумает отвечать. Теперь Энтери снова искал взглядом Тасю – ее потянули к кругу танцующих, который только-только остановился: люди хвалили друг друга, поили горячим вином музыкантов – на площади уже дымили жаровни, на которых стояли котлы, и ответственные заливали в них вино прямо из бочек. Сильно пахло жареным мясом – он разглядел и вертела с целыми тушами, которые крутили над огнем, и огромные сковороды, куда выкладывали тушки цыплят и кроликов. Столы выставляли по периметру площади, между ними были небольшие проходы – чтобы каждый мог пойти танцевать, – накрывали разноцветными скатертями, ставили тарелки, приборы.

Перед драконом был веселый организованный хаос, и ему это нравилось.

– Сейчас перехват будут танцевать, – сообщил священник довольно. Энтери аж вздрогнул – он забыл, что не один тут.

– Что такое перехват? – поинтересовался дракон, глядя, как снова образовывается круг и Тася выходит в центр, снимает верхнюю одежду, остается в длинном платье и толстой шали. А дудка начинает выводить что-то быстрое, сразу чувствуется – местное, горное, потому что и плеск бурной реки в этой мелодии, и шум ветра, – и к ней присоединяется скрипка, барабаны, люди хлопают в ритм, и невеста, раскинув руки, как лебедь, медленно, горделиво идет – плывет по кругу, показывая себя: вот какая я, красивая, гордая, счастливая, полюбуйтесь! К Тасе выскакивает какой-то парень – Энтери хмурится, – и вот они уже кружат в паре, мужчина коршуном вьется вокруг женщины-лебедя, наскакивает, притопывает, а она только кокетливо поглядывает на него и уплывает, отворачивается: не для тебя я, парень, хоть хорош ты, и силен, и красив, и танцуешь славно.

А вот тебе другая пара – и Тася вплывает в цепочку хлопающих зрителей, меняется местами с какой-то девушкой. И уже новая лебедь плывет по кругу, уходя от коршуна, но затем к танцорам выходит еще мужчина, и первый парень, хлопнув второго по плечам, уходит из круга.

Так меняются мужчины и женщины, молодые и пожилые – вот уже танцует какая-то старушка, а счастливые люди подбадривают ее и хвалят, и старушка румянится, плывет величавой птицей, и на мгновение кажется, что не бабушка там, а молодая чернобровая красавица, озорная и гибкая, – потому что танец не знает возрастов, танец душу показывает.

– Понятно, почему перехват? – спрашивает служитель Синей. Глаза его горят, и он, махнув рукой на наблюдающего за этим ярким праздником жениха, спускается с помоста и через минуту сам присоединяется к танцующим под возгласы одобрения.

Энтери дал людям еще порадоваться – ему не жалко, – и ждал еще целый час, пока запыхавшаяся, раскрасневшаяся Тася не поднялась к нему. Взглянула вопросительно и улыбнулась: поняла, что готов отвечать.

– Готов? – недоверчиво спросил такой же румяный священник, поднимаясь на помост.

– Готов, – кивнул Энтери. – Мне как отвечать, громко?

– Нет, что ты, – испугалась Тася. – На площади много неженатых, им еще в свое время разгадывать. Мне ответишь, а отец Силайтис свидетелем будет.

На площади зашевелились, начали подходить к сцене – почуяли, наверное, что жених решился. Служитель Синей подождал, пока дойдут все желающие, и объявил громко:

– Жених будет отвечать, люди Теранови! Сейчас мы узнаем, готовить мне сегодня брачные покои в храме или нет!

Люди одобрительно зашумели.

– Говори, Таисия, – благосклонно кивнул священник.

– Что мужчина держит, а женщина оживляет? – спросила Тася, и голос ее вдруг дрогнул. «Тоже волнуется», – понял Энтери.

– Дом, – сказал он тихо.

Тася улыбнулась.

– Правильно? – строго поинтересовался отец Силайтис.

– Правильно, – подтвердила невеста, с нежностью глядя на дракона.

– Правильно! – закричали люди. – Правильно! Тогда поцелуй в награду! По-це-луй! По-це-луй!

Энтери шагнул вперед, мягко прикоснулся к теплым губам невесты, прижал ее к себе – Тася только ойкнула, – и наконец-то настойчиво, долго поцеловал, наслаждаясь вкусом свежести и меда и женским запахом, таким родным, совсем не забытым.

– А второй вопрос? – возмущенно и радостно кричали из толпы.

Тася спрятала голову у дракона на груди и тихо гладила его по шее. Энтери вдруг стали казаться лишними и эти вопросы, и этот праздник – схватить бы, унести поскорее, сделать своей!

– Второй, – настойчиво повторил священник.

– Что важнее жены? – тихо произнесла Таисия. Губы ее порозовели, глаза сверкали, обещая самую сладкую радость.

– Ничего, – сказал Энтери, и, не дожидаясь подтверждения, снова поцеловал ее – а что поделаешь, традиция! Народ хлопал в ладоши, топал ногами, шумел, но все было неважно, пока девушка, которую он разглядел не сразу, а разглядев, понял: вот оно – солнце для дракона, – радостно отвечала ему на поцелуй, снова делилась теплом и счастьем.

– Что дороже всего на свете? – задала невеста третий вопрос. Отец Силайтис уже не вмешивался – все пошло волей Богини само, как надо.

– Дети? – спросил Энтери тихо.

– Правильно! – радостно крикнула Тася, и дракон снова потянулся к ее губам – какой хороший обычай!

– Правильно! – обрадовал людей служитель Богини.

– Эйя! – крикнули в толпе. – Эйя! Эйя!

– Эйя? – прошептал Энтери в губы разомлевшей невесте, гладя ее по затылку, по шее. Косы ее, длинные, толстые, русые, лежали на плечах, а от волос вниз шел пушок – он помнил его, – шел по всему позвоночнику, мягкий, золотистый, почти незаметный. Сегодня он вдоволь насмотрится…

– Свадебная песня, – пояснила Тася, – на старом языке. Песня-молитва, пожелание всех благ молодым.