Ирина Котова - Королевская кровь. Проклятый трон

«И все равно ты хочешь его увидеть».

Увидеть не получилось. Я несколько секунд пялилась в стекло операционной, пока не сообразила, что он должен быть в реанимации. Пошагала туда, чувствуя, как свербит в переносице и между бровями, и опасаясь: а вдруг он будет в сознании? И увидит, что я пришла? И решит… да что решит-то, черт возьми? Я просто хочу убедиться, что с ним все в порядке, поэтому прекрати панику, Марина!

А вдруг решит, что я простила?

«Но ведь ты и на самом деле простила».

Однако не забыла, что его нужно опасаться. Тем более что он все еще помолвлен с Ангелиной. И спал с Катькой, чтобы выведать информацию о нас. И у меня есть Мартин. И…

«И еще тебе страшно».

– Добрый день, ваше высочество.

– Добрый день. Подскажите, пожалуйста, – голос у меня был замечательно гнусавый, будто я бормотала в бутылку, и дежурная медсестра взглянула на меня с впечатляющей смесью профессионального недовольства и почтительности, – в какую палату перевели после операции лорда Кембритча?

– В восемнадцатую реанимационную, – угрюмо и устало ответила медсестра, – но теперь его там нет.

Ладони мгновенно стали влажными, и я с ужасом поняла, что открываю рот и не могу вздохнуть – словно нахожусь глубоко под водой, и грудь сдавливает удушающей тяжестью, вспарывает изнутри острой, невыносимой болью.

– …Инляндию. Хотя врачи были против! – сурово добавила пожилая медработница.

– Повторите, пожалуйста, – через боль сипло попросила я, ухватившись за стойку.

– Пациента транспортировали в Инляндию по распоряжению ее величества, – недовольно повторила медсестра. – Ваше высочество, – она поколебалась, – позвольте, вас посмотрит врач? Вас лихорадит.

– Благодарю, – просипела я, – меня уже осматривали. Извините за нарушение распорядка.

– Всегда рады помочь, – сдержанно улыбнулась моя собеседница.

Я дошла обратно до своих покоев и рухнула в кровать. Наглоталась микстур, и во рту стало кисло и вязко, задремала. Вирус буйствовал, поднимая температуру, тело ломало, и думать о чем-либо я не могла. Ко мне то и дело кто-то заглядывал, но общение получалось урывками: мозг отказывался соображать, а эмоции сменились болезненным равнодушием.

Очнулась оттого, что мне полегчало. Присмотрелась – рядом сидел Март и держал надо мной руки.

– Я тебя заражу, – сказала я жалобно. С ним можно было пожалеть себя.

– Тш-ш, – прошептал он, – я тут контрабандой. В гостиной твоя горничная, и, если что, полезу под кровать.

Я слабо улыбнулась, шмыгнула носом.

– А вообще у меня абсолютный иммунитет, – добавил он и подмигнул, – так что я могу, ничего не опасаясь, воспользоваться твоим безвольным телом.

– Я измажу тебя соплями, – пообещала я язвительно. Мартин тихо засмеялся, поглядывая на дверь.

– Всегда знал, что ты отличаешься от других женщин. Чем меня только ни мазали, девочка моя красноносая, но ты и тут соригинальничаешь.

Я достала руку из-под одеяла, потрогала свой распухший нос. Дышать после манипуляций Мартина стало куда легче, да и горло почти перестало саднить.

– Я так же жалко выгляжу, как ощущаю себя?

– Куда хуже, – успокоил меня фон Съедентент. – Как обкурившаяся улитка. Расскажи-ка мне, где ты ухитрилась подцепить простуду? Вчера ночью ты была вполне даже живенькой, в отличие от меня.

– Перекурила в открытое окно, – призналась я. – Переживала.

– Даже не буду льстить себе предположением, что переживала ты за меня, – пробормотал он с ехидством, и мне стало стыдно. – В следующий раз буду знать, что тебя надо сразу усыплять ну или по крайней мере брать в охапку и не пускать из кровати. Ты знаешь, что твоего Кембритча увезли в Инляндию? Луциус настоял, там при центральном храме Белого Целителя – лучшие виталисты на континенте.

– Знаю, – пробурчала я, даже не возмущаясь на «моего Кембритча». – А ты-то почему в курсе?

– Его величество Гюнтер отличается повышенной болтливостью и широтой души, – вздохнул Мартин. – Собственно, я за этим к тебе и заглянул, а тут ты с красным носом. Пришлось лечить – кто еще будет не давать мне высыпаться?

– Спасибо, – прогнусавила я.

– Увы, не за что, потому что валяться тебе еще минимум три дня.

Я вздохнула. Придется звонить завтра на работу, предупреждать, что не выйду. Хотя я и так думала просить Эльсена, чтобы он заменил меня кем-нибудь на две недели. Переживала, мучилась – как сказать, ведь работала всего неделю? – но все равно решила просить. Ведь теперь, когда я чувствую старшенькую, я могу привести к ней поисковую группу.

– Гюнтер предложил мне должность придворного мага, – вдруг произнес Мартин и потрепал ладонью волосы. – Разливался соловьем, что впечатлился моей работой против тха-охонга. Муравья этого, – дополнил он, увидев мое непонимающее лицо. – Ему надо защиту дворца проверить, придворных. Предложил титул ландграфа за год работы, земли, привилегии – все, что захочу. Сказал, что должность ректора МагАкадемии останется за мной, а работать могут замы.

– Так это же хорошо?

По кислой физиономии блакорийца было понятно: он не рад.

– Это мне воздаяние за то, что глумился над вашим Зигфридом, – сказал Март трагическим шепотом. – Это же собачья работа, Марин. Пусть Гюнтер предложил мне набрать сильных помощников, все равно: случись что, и плакали наши с тобой свидания. Одна радость – он вдовец, и дети у него еще не буйного подросткового возраста, так что у меня проблем будет на порядок меньше, чем у вашего придворного мага.

– Ты согласился? – спросила я с сочувствием.

– От таких предложений не отказываются, – вздохнул фон Съедентент. – Так что ухожу в рабство на год. Будем видеться по выходным, если не найдешь себе какого-нибудь знойного красавчика и не выгонишь меня, когда я, печальный и уставший, приду к тебе напиться и поплакать в твое крепкое плечо.

– У меня уже есть один красавчик, – сказала я серьезно, и Март погладил меня по волосам, потом поцеловал руку и ушел. И вовремя – буквально через минуту заглянула Мария, увидела, что я не сплю, и принесла поднос с чаем, стаканом горячего молока и разными закусками.

А еще через десять минут ко мне заглянули взволнованные сестры и отец – с известием, что от Ангелины пришло письмо.

Письмо было объемным, даже увесистым. Я с нетерпением ждала, пока рассядутся родные, пока Василина развернет его и начнет читать.

Ангелина писала деловито и сухо. И только к концу стало понятно, как она волнуется и скучает.

«Дорогие сестры, отец, Мариан.

Я нахожусь в пустыне, лежащей к юго-востоку от Милокардер, в стране Пески, в городе Истаил. Сразу хочу успокоить вас: со мной обращаются со всем уважением. Единственное, в чем я ограничена, – это в возможности вернуться домой…»