Ирина Котова - Королевская кровь. Проклятый трон

– И правильно сделала, что не предупредила, – сурово произнес Ситников. – А если бы я оказался темным? Или Дмитро? Тогда бы ты сдала информацию врагу. Да и вообще, чего уже после произошедшего себя винить? Так и я могу сказать, что всё случилось из-за того, что я вечеринку решил устроить… Не переживай только, малявочка. Рано или поздно все равно бы Эдик раскрылся, ну не на базе, так в общаге… Я с ребятами поговорил, они рассказали, что он с Янкой поцапался, пока мы танцевали…

Алина вспомнила, что было после танца, и покраснела.

– …Потом сидел задумчивый и портвейн хлестал. А Янка первая и упала. Затем Ленка, Славик, Мишка… И вдруг Наташка как закричит: «Эдик, не надо!» А у него уже глаза зеленым светятся… Начал стазисом швыряться, попытались обезвредить – ну, дальше ты сама видела.

Они перешли через площадь, зашли в маленькое, любимое туристами кафе, стилизованное под средневековье. Заказали себе кучу еды, наелись от пуза. Охранники скучали в уголке.

Болтали о разном. Матвей спрашивал, вернется ли она в общагу, Алина уверенно отвечала, что да. Она тихо, чтобы не привлекать внимания, рассказывала о своей семье, о том, почему не хотела говорить о себе, спрашивала, будут ли они так же дружить дальше, и Ситников уверенно кивал. И только в глазах его была печаль. Он думал о том, какая же она все-таки маленькая, и о том, почему его так тянет к ней, так хочется заботиться, опекать, оберегать. И почему он всегда чувствует, в какой стороне она находится, и вот сегодня – понял, что именно Алина открыла дверь и вышла на крыльцо; и почему он, тяжело сходящийся с людьми и имеющий лишь одного лучшего и близкого друга, с первого же взгляда почувствовал к ней расположение. Если это любовь, то где физическое притяжение? Он же взрослый мужик, и отсутствие известных желаний по меньшей мере странно. Да, хотелось трогать, тискать, гладить, держать в руках, целовать, но мыслей о чем-то большем не появлялось, как не могло бы их появиться при общении с ребенком. Может, все будет, когда она подрастет?

Маленькая принцесса, счастливая оттого, что друг не отдалился и все решилось, болтала без умолку, уминала мороженое, строила гипотезы относительно демонов и была очень хорошенькой и уморительной со своими косичками и серьезными рассуждениями. Он любовался ею и расслаблялся. И правда, ну и что, подумаешь, принцесса. Разве от этого она перестала быть его малявочкой?

– Завтра увидимся? – спросил Матвей уже у ворот дворцового парка, приобнимая Алинку на прощание.

Она мотнула головой, кивнула на разукрашенную, готовую к празднику площадь Победоносца, на которой реяли на сильном ветру флаги, шуршали и пытались улететь разноцветные гирлянды из воздушных шаров и уже играла музыка и работала ярмарка.

– Нет, завтра же у сестры день рождения. С семьей днем будем праздновать, а вечером бал. Но я на него не пойду, не хочу пока светиться. И так уже… – принцесса вздохнула. – А в воскресенье буду уговаривать отпустить меня в общагу. Теперь там безопасно, но, боюсь, после случившегося придется повоевать. Василина очень переживает…

– Я тоже думаю, что во дворце тебе безопаснее, – сказал Матвей, хотя ему очень хотелось, чтобы Алина вернулась в общежитие.

– Нет, Матвей, – серьезно ответила Алина, – убить могут и там.

Королева Василина нервничала и ждала результатов расследования. Впереди был совершенно не нужный в этой ситуации бал в честь дня рождения, хотя больше всего она хотела бы провести субботу в кругу семьи. Королева просто заставила себя выехать на запланированные посещения детских домов – ей все время теперь казалось, что с сестрами может что-то случиться в ее отсутствие. На этот раз она взяла с собой сыновей. Мариан не возражал. Он тоже считал, что нахождение в окружении сирот будет полезно для его мальчишек – чтобы они понимали: в мире бывает всякое, и они в будущем будут ответственны за то, чтобы бед было поменьше.

Байдек вообще был гораздо спокойнее, чем раньше. И пусть супруга думала, что дело в поимке демонов, его безусловно радовал тот факт, что заговор раскрыт, глава заговорщиков уничтожен, основные участники задержаны. А значит, можно немного расслабиться и отвлечься. Проверив и перепроверив систему охраны на балу, конечно.

Машина уже двигалась обратно во дворец, когда зазвонил телефон.

– Слушаю, – коротко ответил Байдек.

– Капитан, – говорил главный охраны мальчишек, – нашли тех, кто следил. Сейчас с ними работают ребята Тандаджи. Поют наши соловушки. Как раз слушаем из-за стекла.

Мариан глянул на супругу – та задумчиво смотрела в окно и гладила по голове заснувшего у нее на руках четырехлетнего Андрея. Старший, Василь, сидел тихо, непривычно молчаливый, серьезный. Устали.

– И кто? – спросил он. Василина повернула голову, посмотрела на него вопросительно, и барон улыбнулся, показывая, что все в порядке.

– Заказчик сидит в соседней камере, с ним Стрелковский общается. Но там туго идет, менталист нужен неслабый. А эти – простые исполнители. Говорят, задача была по возможности отрезать от охраны и похитить. Зачем – информации пока нет. Наняли недавно, у них от заказчика были планы работы детского сада с выездами. Кто-то из наших сдал, капитан. Ищем. Ребята мои все готовы ментальное сканирование пройти. Пойдем по списку, кто имел доступ к расписанию детей.

– Ищите, – чуть резче, чем нужно, произнес Мариан, и жена снова обеспокоенно глянула на него. – Еще кто-то был?

Охранник не сразу понял вопрос – а как тут спросишь прямо, если на расстоянии протянутой руки сидит Василина? Но сообразил.

– Всего четверо, по показаниям. Взяли всех.

– Хорошо сработано, сержант, – сдержанно похвалил служивого Байдек. – Вечером доложите повторно.

– Так точно, – отрапортовал охранник и отключился.

Василина смотрела на него тревожными голубыми глазами, ожидая, пока он договорит.

– Что-то случилось? – спросила она, когда Мариан положил телефон на место.

– Текучка, – легко ответил он. – Ничего серьезного.

Теплые тонкие пальцы легко касались висков профессора Тротта, и он, в очередной раз вылетая из забытья, успел с недоумением подумать, что, видимо, вернулась Богуславская. И что она слишком многое себе позволяет.

Но тут включился нюх, и ноздри уловили привычный сладковатый аромат духов Виктории, а затем появилось и ощущение льющейся из ее рук силы.

– Вики, – проговорил он сипло, – не надо… все равно сейчас не могу воспринять. Резерв скачет, не разгоняй колебания еще больше. Я сам себя потихоньку восстанавливаю.

– Извини, – тихо сказала волшебница, убрала руки, и он рискнул приоткрыть глаза. В палате было темно, на улице тоже. Виктория сидела у кровати, и даже в полумраке было заметно, что она смертельно устала.