Ирина Котова - Королевская кровь. Проклятый трон

Каждый раз, когда он осознавал себя, мозг лениво оценивал происходящее вокруг, анализировал, пытался нащупать потоки стихий, но был еще слишком слаб. Только и оставалось, что слушать и наблюдать из-под опущенных ресниц – иначе слишком уж резал глаза свет в палате.

– …Типичный неврологический шок, острая реакция на раздражители органов чувств…

Это врач, его халат ослепительно белый, общается с коллегами.

Провал.

– …Молодой человек, вы куда?!! Наденьте быстро бахилы!

– Да я профессору пирога принес домашнего. А бахилы мне на ноги не налезают, рвутся…

Тяжелый бас Ситникова, от которого болят уши. Вкусно, но очень резко пахнет выпечкой, и хочется смеяться от нелепости ситуации. Какие пироги? Он же весь на капельницах.

– Молодой человек, он пока не может есть, не видите?

– Спасибо, профессор Тротт, – говорит Ситников грустно. – Выздоравливайте, я очень хочу, чтобы вы дальше с нами занимались.

Он уходит и уносит с собой гостинцы, а запах дрожжевого теста и какой-то сладкой начинки еще долго витает в воздухе палаты.

Провал.

– Малыш, хватит притворяться, я вижу, что ты не спишь.

Улыбается сухими губами.

– Сгинь, Март.

– Ты ж моя умница, – утрированно сюсюкает фон Съедентент, и что-то мелькает перед глазами. Макс пытается поднять веки – точно, его сканируют. – Теперь, когда тебе поджарили мозг, может, ты станешь немного тупеньким, как мы? Мы тебя все равно будем любить, герой.

Он язвит, но слышно, что переживает.

– Пить, – просит Тротт шепотом.

С ловкостью заботливой бабушки Мартин приподнимает его голову и поит из специального поильника.

Провал.

Никак не разомкнуть веки. В палате кто-то есть. Но перед глазами – темнота, зрение отказало не вовремя. Ничего, вернется.

Всхлип, сопение.

Его пальцев касаются, осторожно, будто опасаясь, легко, почти ласково гладят, тут же отдергивают руку.

– Спасибо, – шепчет темнота голосом Богуславской.

Снова провал.

Пятая принцесса вышла из палаты, где лежал Тротт, и потопала к выходу из лазарета. В коридоре сновали туда-сюда врачи, стояли охранники, в уголке расположился Тандаджи, внимательно слушавший какого-то сотрудника. Мимо медленно прошли два семикурсника – друзья Матвея, они тоже были у него на дне рождения, – окинули ее настороженными взглядами, остановились, чтобы заговорить, но были окликнуты всевидящим Тандаджи, который интересовался самочувствием и готовностью ответить на вопросы следователя.

Алина извиняющеся улыбнулась, сказала вежливо «потом поговорим» и пошла быстрее.

Она, до того как заглянуть по какому-то наитию в палату Тротта, видела в лазарете Матвея, видела издалека – тот стоял у реанимации, где лежал Димка, вглядывался за стекло, – и хотела подойти, но побоялась. Вдруг не будет больше прежнего Матвея, вдруг он станет чужим и почтительным? Тогда бы она точно расплакалась.

Больница находилась на территории дворцового комплекса и имела два выхода – в парк и в город. Но во дворец Алинке не хотелось. Василина уехала, Марина была на работе, а Поля засела за чтение старой книги о бермонтских традициях, каким-то чудом нашедшейся в королевской библиотеке. Однако бросила, зафыркала, повздыхала и ушла в спортзал. Звала с собой и Алинку, но она отмахивалась – спорт не был для нее средством успокоения.

Принцесса потопталась у выхода в парк, развернулась и пошла к двери, ведущей в город. За ней тенями следовали охранники, и это ужасно раздражало.

Накинула куртку, которую держала в руках, открыла дверь и вышла на крыльцо. На улице оказалось ветрено. Площадь перед дворцом была украшена к завтрашнему дню рождения королевы, а справа, спиной к Алине, стоял Матвей и курил. Пятая Рудлог на миг замерла, потом решительно тряхнула головой, подошла к нему, неловко взяла за руку, приподнялась на цыпочки, заглядывая в лицо. Ситников искоса посмотрел на нее, невесело улыбнулся. Оглянулся на застывших в другом конце крыльца охранников, помрачнел еще больше.

– Ничего ведь не изменилось, – настойчиво, пытаясь не заикаться, сказала Алина. – Я ведь такая же. Матвей?

– Эх, малявочка, – пробасил он с тихой нежностью. Сжал ее пальцы в руке, покачал головой. Все изменилось. Но как объяснить это девочке с косичками, которая смотрит на тебя своими серьезными зелеными глазищами из-под очков?

– Вот, значит, кто у тебя сестра, – произнес он, и Алина покраснела.

– Угу.

– А я занимался с профессором Троттом по утрам, – вдруг признался он, кидая сигарету в урну. Сделал движение, будто хотел погладить ее по спине, как обычно, и остановил себя. – Сам подошел и попросил его потренировать нас с Поляной по боевой магии. Боялся тебе сказать – считал, ты обидишься.

Алина задумалась и признала:

– Я бы, наверное, и правда обиделась. Сейчас-то, конечно, нет… А зачем, Матвей?

Вокруг шумел ветер, она поежилась, и Ситников, поколебавшись, все-таки привлек ее к себе, приобнял чуть. Принцесса вздохнула и улыбнулась.

– Понял, что по сравнению с ним я не умею ничего, – объяснял он гулко над ее макушкой. – Наверное, затем же, зачем ты с Эдиком занималась, несмотря на то как он к тебе относился…

– Ой, – Алина вспомнила про Эдика и еще больше расстроилась. – Матвей, ведь, когда я в туалете была, на меня морок наслали. И тоже хотели выпить. Свет выключили, я так испугалась, дверь нащупать не могла, представляешь? А ты меня спас. Услышал, как я кричу?

– Нет, почувствовал, что неладно что-то, – прогудел защищавший ее от ветра семикурсник. – Трудно объяснить, Алин.

Она помялась, подняла голову.

– Пойдешь ко мне в гости? Я тебя чаем напою…

Матвей хохотнул, снова становясь добрым и привычным.

– Не… не сейчас, – добавил он, и она сразу расстроилась. – Давай я привыкну сначала, хорошо? Может, погуляем лучше? Тебя отпустят?

И он снова покосился на молчаливых охранников.

– Конечно, – Алина ухватила его за руку, потянула вниз по ступенькам. – Просто они за нами будут идти. И еще, Матвей, – она смутилась, – давай в кафе какое-нибудь зайдем? Я есть хочу… Заодно расскажешь, как там Дмитро…

– А что рассказывать? – сказал семикурсник, медленно шагая рядом. Охранники деликатно держались подальше. – К нему не пускают, говорят, в сознание не приходил, его об землю сильно швырнуло, когда нас этот… урод… ломать стал. Я-то потяжелее, наверное, поэтому и устоял.

Алина вспомнила, как закрывал ее собой Матвей – сгорбившись, стоя на коленях, обхватив со всех сторон, как она тряслась под его защитой, – и почувствовала, что на глазах появляются слезы. Шмыгнула носом и жалобно призналась:

– А я ведь знала, что в универе ловят демонов, и не предупредила вас. Это все из-за меня, Матвей…