Александр Прозоров - Молот Одина

– Совсем ничего не видел? – опустился рядом на колено Викентий.

– Нас побив, оборотни во двор ворвались. Опосля, как ты и сказывал, двери в дом выломали. А вскорости я стук услышал, вой и крики. И все полыхнуло. Лесовики покричали, побегали, но отступили. Жар такой случился, даже под зверем лежать нестерпимо. Токмо поздно вечером, к сумеркам, отпустило. Ввечеру лесовики медведя с меня забрали, в чащу унесли. Своих взяли, нас бросили. А в доме, понятно, искать было некого, токмо пепел остался. Он еще до утра догорал. Наши же токмо к сумеркам выбрались. Девки все целы, двое воинов с ними. Наших увечных до того срока трое дотерпели, коли со мной считать. Пятеро чашу хладной Мары испили. Но и оборотней, мне так показалось, тоже не менее четырех уносили. И плюс к тому в доме, мыслю, с десяток сгорело. Славно повеселились, великий Один. Как ты любишь.

– Молодчина, Весар! – осторожно положил руку ему на плечо Викентий. – Ты настоящий сварожич! Истинное воплощение смерти для врагов нашего рода. Отдыхай. Выздоравливай.

Молодой человек красноречиво глянул на светлую богиню, вышел из комнаты. Светлана скользнула следом.

– Что с ним? – спросил бог войны.

– Перелом ноги в двух местах, сломано несколько ребер, ушибы внутренних органов, кровоизлияния…

– Он выздоровеет?

– Он больше суток пролежал без помощи, и еще много дней его везли с минимальным уходом не в самых лучших условиях. Если он выжил до сих пор, то уж теперь точно в безопасности.

– Хорошо… Какие у нас планы?

– Я уже говорила. Вечером объявлен пир победителей. Будут чествовать тебя и уцелевших сварожичей.

– Не рановато?

– После последней трагедии лесовики больше не тревожили ни одну из славянских застав или деревень. Похоже, ты оказался прав, Вик. Сомнительные успехи дались оборотням столь высокой ценой, что теперь они боятся продолжать войну.

– Значит, сварожичи погибли не зря?

– Как ты можешь так говорить?! – вскинулась девушка. – Это были лучшие из лучших! Юные, храбрые, красивые!

– Когда же ты поймешь, наивная эльфийка, что за мир, покой, беспечность всегда приходится платить кровью? Даже в нашем будущем, в двадцать первом веке, ради твоего веселья и благополучия на дальних заставах постоянно гибли погранцы, отстреливая контрабандистов с наркотой, погибали спецназовцы, выжигающие базы подготовки террористов, гибли моряки, держащие ядерную дубину над башкой полоумных либерастов, гибли пилоты и контрразведчики… Сильные и смелые люди, ценящие безопасность державы выше собственной жизни. Твою безопасность, деточка! Этот мир отличается от нашего лишь тем, что кровь воинов проливается намного ближе к твоему порогу.

Богиня любви и согласия помолчала, потом напомнила:

– Не забудь про вечерний пир, – и мимо бога войны прошла в комнату.

– Могла бы просто позвать вечером, – пробормотал Викентий.

Он постоял в задумчивости, потом оглянулся на дверь напротив. Несколько мгновений поколебался, развернулся и толкнул створку:

– Валентина! Ты здесь?

– Вик? – присела на постели девушка. – Вот почему сегодня мне так не хотелось выходить на прогулку.

Девушка протянула руки к гостю. Викентий подошел к ней, наклонился и замкнул ее уста своими. Стянул с нее топик и стал целовать белую холодную кожу. Ему некуда было спешить, и молодой человек ласкал и ласкал свою жертву, снова и снова доводя до исступления. И – перестарался. Едва тела любовников в очередной слились воедино – рядом возникла седенькая воструха с жиденькой короткой косой, в платье с пышной, растопыренной в стороны юбкой.

– Тебе пора, сварожич Один! – коротко вякнула старушка и исчезла.

– Вот хрень! – дернулся Викентий. – Она что, ждала за дверью? Именно этого момента?

– Не уходи! – попыталась задержать его Валентина.

– Все равно настроение сбила… – поднялся молодой человек. – К тому же, если я не пойду, она будет выскакивать тут снова и снова. Лучше подождем вечера. Отбуду официальную часть и вернусь.

Викентий поцеловал ее, быстро оделся, вышел из спальни, поднялся наверх.

В пиршественной палате по углам горели факелы на массивных держателях, масляные лампы вдоль стен, свечи на столах, отчего все помещение колебалось в багровых отблесках, словно залитое кровью. На широких столешницах стояли бесчисленные блюда – с целиком запеченными огромными сазанами и осетрами, ланями и лебедями, миски с квашеной капустой и солеными грибами, бадьи со сладко пахнущим хмельным медом.

– Вот и он! Наш герой! Наш победитель! – такими ласкающими душу словами встретил всемогущий Волос вошедшего под кровлю бога войны.

– Слава Одину! Слава! – дружно провозгласили остальные гости. Одетые в дорогие, расшитые золотыми и серебряными нитями плащи, украшенные самоцветами и жемчугами, в поясах с золотыми и янтарными накладками, с драгоценными ножнами для оружия. Викентий догадался, кого ныне созвал на торжество правитель Вологды, еще до того, как среди мужчин узнал Перуна и Похвиста.

– Наш храбрый потомок смог загнать лесовиков обратно в чащу, братья мои! Поднимем за него здравицу!

– Благодарю, всемогущий Волос! – поклонился Викентий, сделал несколько шагов вперед. Остановился.

Место справа от Волоса было занято. И правее, правее, правее… И еще правее. До самого низа стола. До самого места для слуг.

– Садись сюда, храбрый Один! – показал на свободный край скамьи справа от себя какой-то сварожич. – Для меня честь находиться рядом с собой!

– За Одина! – поднял ковш Волос.

– За Одина! – подхватили остальные боги.

Похоже, никто из них даже не задумывался, насколько жестоко они оскорбляют непобедимого и бесстрашного бога войны. Для здешних сварожичей Викентий был просто младшим, самым-самым младшим, сотое поколение от последних, родившихся в этом мире. Место младших потомков – внизу стола.

Сесть – принять оскорбление. Отказаться – нанести равную обиду.

Викентий растерялся – впервые в жизни его унижали и восхваляли одновременно, да еще на пиру в его честь. А времени для здравого размышления не имелось. И поэтому он – сел. Взял в руки ковш, зачерпнул хмельного меда и сделал несколько глотков.

Пир шел своей чередой – гости пили и ели, провозглашали здравицы, строили планы на будущее.

– Тебя зовут, – неожиданно тронул Викентия за плечо сосед.

Молодой человек поднял голову, и Перун повторил вопрос:

– Как ты поступишь дальше, храбрый сварожич?

– С лесовиками? – уточнил Викентий. – Нельзя давать им передышки. Коли дрогнули и запнулись с наступлением, требуется немедленно нанести ответный удар. Оборотни стали бояться застав. Так построим новую в самом сердце их владений! Укажите, где их логово?