Дем Михайлов - Запределье

Я, конечно, не самый меткий метатель камней в Вальдире, но промахнуться мимо живого холма было трудно. Поэтому я попал точно в цель – это как если бросить в слона песчинкой. Итог примерно такой же. Но мне нужно было не ударить больно, а привлечь внимание. И на один крохотный миг, всего на мгновение, я этого добился – презрительно дернувшийся в нашу сторону налитый черной кровью глаз окатил меня яростью, отвернулся было обратно к деревне, но тут резко сфокусировался на моем экипаже, буквально воткнувшись в висящего на руках слуги рыбака Афросия, продолжающего сладко спать и громко храпеть.

В следующий миг случилось поразительное!

Все гигантское чудище, здоровенная тварь резко подняла переднюю часть туловища к небесам, с треском рвя сдерживающие ее сети. Вздела вверх и… и ЗАВЫЛА! Завыла протяжно, тоскливо, пронзительно! Стоявшие перед ней защитники с криками схватились за уши. Лопнувшие сети сползли с монстра, как шелуха с гнилой луковицы. И у меня сразу не осталось ни тени сомнения – это щука! Немыслимо огромная, невозможно огромная, но щука! Пятнистый окрас, хищные очертания и особенно контуры крайне приметной и известной любому рыбаку узкой и несколько губастой головы… это щука.

Но и присматриваться особой нужды не было – над головой монстра полыхнуло алое название:

Зубрава Одержимая!

Клыкастая злоба Найкала!

Храмовый воин!

Служит: светлой богине Иваве!

Уровень: 401- й.

Страшное и хищное создание глубоких вод Найкала! Порождение магии и ненависти, одер- жимая и осиротевшая – Зубрава!

Одержимая?

Кем одержимая?

Это что-то новенькое – такой поворот дела я никак не ожидал.

Но не до того мне сейчас.

– Правь к самому берегу! – велел я кучеру и громко добавил для всех остальных: – Бейте по твари! Только дальнобойным! В ближнюю схватку не вступать!

– Да, господин! – рявкнули дружно все без исключения, а я продолжил командовать:

– Афросия продолжай держать на виду! Показывай его алкашное личико Зубраве!

– Да, сударь.

– Ну, давайте, – выдохнул я и тут же звонко выругался, назвав себя дебилом, – где это видано, чтобы боевой маг спрыгивал за камушком и потом этим же самым камнем кидался, как мальчишка?

Я маг! У меня есть много боевых заклинаний!

Вот только из-за прохождения Запределья я напрочь забыл о своей магии! И даже сейчас мои руки машинально искали ложе стреломета, а также я уже хотел окликнуть второй номер, что-то медлящий с подачей огненных стрел.

Дожили, блин! Собственную специализацию забываем!

Продолжая зло чертыхаться, я вскинул руки, и с моих ладоней сорвались пламя и лед, врезавшись в пятнистые бока Зубравы. А я в голос заорал песню, крайне любимую моим отцом и напеваемую им в дни его особо хорошего настроения:

– «Эх, тачанка-ростовчанка, наша гордость и краса, пулеметная тачанка, все четыре колеса!»

– Ч‑ча! – поддержал меня кучер, и мы понеслись прямо к громадине щуке и берегу Найкала.

– «Эх, тачанка-ростовчанка, – продолжил я напевать единственный запомнившийся мне припев из песни. – Наша гордость и краса… пулеметная тачанка…»

Обломки льда, огненный град – все с ревом и треском врезалось в щуку, не оставляя на ней ни царапины. А вот обрывки сетей полыхнули мгновенно, и щука оказалась окружена огненным саваном.

Побережье огласил очередной лютый вой. Видеть воющую на луну щуку было дико странно, посему у меня машинально предстал перед глазами другой образ – громадный волк, воющий на полную желтую луну.

Волк!

Щука проглотила перчатку легендарного сета! Я не знаю, что там за свойства у перчатки на правую руку. Но знаю, какие свойства у перчатки на левую руку. Там тоже ничего про волка. А вот наручи Серебряной Легенды весьма интересны – там есть прямое упоминание про волчью душу. Как раз на внезапно пробудившегося в теле щуки волка все это дело и смахивает, даже не смахивает, а прям-таки батон крошит кусками.

Но в перчатке нет таинственного эффекта «пробуждение души»! Или есть?!

Черт, я совсем запутался: может, даваемые правой перчаткой бонусы отличаются от тех, что дает левая перчатка?

Шр-рах! Шр-рах! Шр-рах!

В голову гигантского мутанта щуки влетело с десяток стрел – конные лучники, окружившие экипаж, взялись за дело.

Р‑Р‑Р‑Р‑А‑Н‑Г!

На вершине далекого-далекого холма что-то изумрудно сверкнуло – заметил-то чудом, как по наитию туда взглянул. А затем воющей щуке Зубраве будто апперкотом врезали в нижнюю челюсть. Ее голову вздернуло вверх, вой прервался, будто обрезанный, вся рыбья туша тяжко хлопнулась на брюхо и оглушенно заворочалась. Совсем-совсем небольшой кусочек жизни ушел вниз.

Лиственный Сумрак сказал свое веское слово, это был выстрел из лука – само собой усиленный крайне мощной магией, плюс и лук был непростой, как и стрела необычная, да и стрелок всем стрелкам стрелок…

Р‑Р‑Р‑Р‑А‑Н‑Г!

Зубрава, словно резвящийся кит, задрала хвост вверх, будто собиралась ударить им оземь, но тут в задранный хвост долбанула еще одна стрела, припечатав его обратно к земле.

В этот миг наша боевая повозка бодро промчалась рядом с монстром, круто свернула и вдоль береговой кромки рванула к тому обрыву, где я впервые нашел Афросия.

Стоило мне только обернуться, как я с облегчением узрел, что Зубрава Одержимая круто развернулась, привстала на мощных плавниках и словно бы прыгнула вперед, разом оказавшись на мелководье. Еще один рывок, и она уже на глубине. По воде побежали разбегающиеся волны, в водяной толще я заметил страшную быструю тень, мчащуюся нам наперерез. И мчащуюся быстро!

– Гони-и‑и‑и! – завопил я что есть мочи. – Гони-и‑и‑и!

Брызги! Плеск! Время словно застыло, стало тягучим, как кисель, в воздухе ме-е‑едленно плывет выпрыгнувшее из воды исполинское щучье тело… плывет прямо на нас, узкая зубастая пасть разинута, едва не скребет землю нижней челюстью… Господи, сейчас случится ДТП с участием конной повозки и щуки-переростка.

– Ч‑ча!

Лошади ускоряются, летящая на бреющем Зубрава лишь вскользь задевает нашу повозку за задний борт одним из своих плавников.

«Какая же ты страшная!» – думаю я, после чего наш боевой экипаж делает неизящный брык, и дальше мы уже с грохотом летим кувырком, все кружится перед глазами: земля, небо, земля, небо, земля, харя Афросия… убил бы гада пропитого!

Хрясь! Хрясь!

– О‑о‑о, – жалобно выдавливаю я, поднимаясь неуклюже на ноги, одновременно прижимая к груди обе ладони, окутанные волшебной исцеляющей дымкой.

– Хр-р‑ра, – отзывается застывшая на земле громада рыбины, находящаяся в двадцати шагах от меня.