Василиса Раса - Детонация

Вот она – ежличеголь, думал Южик, бессовестно не отводя от прекрасного взгляда и даже себя за это немного укоряя. С другой стороны, высокая красивая грудь была без сознания вместе с хозяйкой и возмутиться неуместному поведению парня точно бы не смогла, а он, как и поручила бабушка, присматривает тут.

Так что всё честно.

– Нравится? – услышал вдруг вкрадчивое Юджин и вздрогнул так, что чуть не подпрыгнул. Покраснел очень жгуче, конечно. – Не бойся, – прошептала вдруг девушка, с улыбкой глядя на парня из-под ресниц.

– Вы… – это было ужасно. Стыдно, и зло, и как-то немыслимо сладко. Юж зажмурился и выпалил: – Вы очень красивая.

Она довольно хмыкнула, почему-то сразу потеряв в своей привлекательности примерно с десяток условных баллов, и сказала спокойно:

– Армери. Меня зовут Армери, – а после добавила спокойно: – Будешь выкать – побью, – опять как-то неправильно заулыбалась.

– Ю… Женя, – смущённо представился кадет и даже протянул вежливо руку. И добавил зачем-то: – Бабушка скоро придёт.

– Я знаю, – кивнула сдержанно гостья и проникновенно сжала его ладонь. Или это ему показалось. Но вот именно так его ладонь ещё никогда не пожимали. Вроде бы ничего особенного, а мысли внезапно остановились, и заработало что-то совсем другое, так, что Южу пришлось руку поскорее отдёрнуть.

К счастью, в прихожей хлопнула дверь, и парень стремительно вскочил с коленок.

– Очень приятно, – пробормотал себе под нос и бросился собирать осколки. Так его и застала бабушка.

Ирилия Дмитриевна окинула комнату торопливым взглядом, чуть нахмурилась и поспешила Южа предупредить, что отправляется в дачный кооператив на их маленький участок, с соседкой. Потому что ураган там бед натворил немалых и срочно нужно принимать меры.

Что она собиралась делать там одна, бабушка, по её словам, понятия не имела, но обещала, что на месте непременно разберётся. А Южику надлежало хорошо заботиться о гостье, кстати, что тут у них произошло? Досадная неприятность? Вот и не встаёт девочка пусть пока тогда больше. А Южик позаботится.

– Это точно, – улыбнулась Армери и приподняла вверх перебинтованную руку. Бабушка нахмурилась, а Юджин мучительно покраснел. – Спас меня дважды, – серьёзно сообщила девушка, почти незаметно двинув из стороны в сторону потрясающими своими… глазами. Они тоже были очень красивыми. Очень.

Бабушка стребовала обещание с парнишки, что он Армери непременно покормит, и сообщила очень кстати, что Оксанка о нём волновалась. Бабушка от её родителей о разгроме в саду и узнала. Они тоже все вместе уехали наводить там порядок.

Юджин слегка заалел щеками, поймав приятное тепло внутри, и сдержанно на это бабушке кивнул. Почти как взрослый. Так ему показалось.

– Твоя девушка? – спросили дважды спасённые… глаза, когда бабушка, очень торопясь и волнуясь, удалилась.

– Занимаемся вместе, – невнятно отмахнулся парнишка.

– Беспокоится о тебе, – уверенно кивнула Армери.

Юж недобро усмехнулся и чуть заметно дёрнул бровью.

– Ну что ж, кадет, покорми меня тогда, что ли? Раз не девушка она тебе, – насмешливо и смело потребовала гостья и решительно поднялась с дивана, от чего у Южа немедленно округлились глаза. Вот сейчас как опять хлопнется, а он не все стекляшки, кажется, ещё подобрал. А она – ничего, потрусила вперёд очень даже.

А закончив обедать и внезапно ослабнув, потребовала проводить её обратно на диван. Что она делала и как, Юж не понял ни сейчас, ни так и не смог в этом разобраться никогда потом. Да и надо ли это было? Последнее, что он помнил, были её слова: «Она тебе ещё спасибо потом скажет». Кажется, ещё помнил запретное и потому совершенно невозможное под руками в каком-то восторженном ступоре, оттого что, оказывается, «можно». Не то чтобы он раньше никогда не держал и не видел. Ну, видел, конечно. Но такое, так податливо и так близко – никогда. Это точно. И, кажется, отдалённо, за гранью сознания, он слышал чужие слова, что в этом нет ничего страшного и уж тем более плохого, и к тому же он большой уже мальчик. Ведь и правда большой, мелькнуло одинокой мыслью смело. А дальше всё – ураганный провал. А потом ещё три таких же. О которых думать и вспоминать ещё долго будет одинаково мучительно сладко и стыдно.

И чужой, довольный, горячий смешок: «Мальчишка!», на который у него тут же с вызовом зарделось: «А вот больше и нет!» И сразу же растворилось, унеслось в каком-то сверхъестественном угаре.

А вечером Армери попросила его отнести саквояж на вокзал в камеру хранения. Сказала, что поезд у неё рано утром, а машина где, неизвестно, и разбираться с этим она станет уже по возвращении. И рука болит сильно. А он у неё тут последний… Последний, в общем. И улыбнулась так щемяще, так грустно. Что Южику стало совсем теперь нехорошо.

Парень поморщился, ничего в этих странных женских придыханиях не понимая. Зато чувствуя почти невесомую горечь от вроде бы удачного и неожиданного своей жизни пируэта.

– Могла бы и так попросить, без всего вот этого. – Парень мужественно не покраснел.

– Глупый, – прошептала ему прямо в ухо жарким, смеющимся ртом красивая женщина, щёлкнула пальцем по носу и пододвинула ногой к Южу тяжёлый саквояж.

Парень отнёс его туда, куда она повелела, к закату. А после отправился встречать бабушку в сад, искренне стараясь ни о чём сейчас совершенно не думать.

Не думать получалось отвратительно плохо. Он то и дело замедлял шаг, поднимаясь по грунтовой дорожке к их саду. Перед глазами попеременно всплывали то самое прекрасное, что ему сегодня посчастливилось (а посчастливилось ли? Юж совсем уже не был в этом уверен), то Оксанкино растерянное лицо, если она об этом узнает…

По сторонам смотреть сил уже не было. Кучами наваленные ветки, сломанные заборы, сорванные крыши, выбитые стекла пугали и заставляли хмуриться и даже сердиться. И всюду не спеша, потихоньку переговариваясь, шевелились люди. Посмеивались даже, совершенно не в курсе того, что творилось у Южика внутри.

Звезда юношеской сборной по фехтованию почти оглушенно остановился, рассеянно глядя под ноги.

Ощущения разделились ровно на две половины: от пульсирующей, шокированной радости, которой хотелось скорее поделиться по-детски со всеми, до пришибленности неправильностью, неторжественностью, что ли, момента. Парень сам себе усмехнулся.

И как же теперь с Оксанкой? И не окажется ли она ему больше не интересна? Тряхнул головой. Бред. Угораздило на свою голову. И ведь не расскажешь никому. Юж нервно рассмеялся в небо. И тут же ударилось что-то ему в грудь, обхватил кто-то крепко за пояс.

Он узнал сладкий запах духов, и… к дрэку все эти дурацкие мысли. Обнял свою Оксанку уверенно и крепко. Слава богу, с ней ничего не случилось.