Ардмир Мари - Некромант-самоучка, или Смертельная оказия

Падение, как ни странно, не сменилось ударом о поверхность, зацепив портал, я зависла над ярко-красной скалой и удивленно распахнула глаза. Скала! Вот так удача, я уже на месте встречи с командой. Аккуратно ступив на каменную поверхность, присела и со стоном откинулась назад. Ноги не держали, на глаза навернулись слезы. Милостивый боже, я побывала в ловушке блуждающей прогалины, в коконе прескурии, в Подземелье, во дворце императора и осталась жива. Спасибо! Спасибо! Огромное спасибо провидению, медведю Кулю и ладно… гаду Гарду спасибо!

Где-то на середине моих молитв и благодарений я услышала не менее молящие уговоры:

– Хозь-зяин, она будет здесь. Не дергайсь-ся!

– Где – здесь?! – Я их не видела, но по звуку поняла, Гер и Симпатяшка на нижних уступах. – Ты обещаешь это второй час кряду, – злился многоликий.

– Не второй, не ври, ее всего лишь полчаса как нету. Нужно лишь немного подождать, мои соплеменницы не солгали, – настаивала нежить. – Так что стой тут, а й-я пойду.

– Искать Намину?

– Не-а, в подпространстве поброжу, послушаю, что нового скажут.

Намину? Он назвал меня по имени впервые в разговоре с кукой, а не только со мной в знак раздражения. Я воспрянула духом, попыталась вскочить на ноги, но лишь тихонько всхлипнула от боли и просипела:

– Гер…

– Сумерька? – И столько тревоги, а вместе с ней и радости, что я невольно опять всхлипнула и не смогла ответить. А зря. Пространство над скалой огласил мой голос, но говорила отнюдь не я:

– Рыжий… Я здесь, здесь! – Фантом! Да что за напасть!

Плакать расхотелось. Я ползком подобралась к краю своей площадки и сразу же увидела свою копию, прекрасно проработанный морок. Она сидела несколькими уступами ниже моего, растрепанная, без перчаток, с идентичной ссадиной на запястье, куртка частично расстегнута, штанина порвана на бедре. Проклятье, пусть и фикция, но как похоже. Самой несложно обмануться, и Дао-дво, судя по всему, ей поверил, улыбкой просиял. А ведь если он приблизится, прикоснется, то потеряет связь с этим миром, точь-в-точь как Бруг. Нет, только не это! И вопреки моему мысленному крику и сдавленному писку Гер распахнул крылья, рванул к самозванке с низкого старта, а оказавшись рядом, услышал слезливое:

– Наконец-то ты рядом. Как же я люблю тебя…

– По-видимому, сильно, – хмыкнул рыжий и свернул мне шею. То есть ей, порождению тьмы, и она незамедлительно исчезла, но мне хватило этого жуткого видения, чтобы замешкаться.

– Милый, – призыв с другого уступа опять меня перебил, – Гер!

– Дорогая, лечу! – откликнулся многоликий, расправляя крылья. И история повторилась: он подлетел, она прошептала что-то о детях, совместной старости и мгновенно «скончалась». А дальше над скалой то и дело слышался мой щебечущий голосок, ехидная усмешка Дао-дво и звук удара, который ввергал меня в тихий ужас.

– Мой нежный…

– О, какая страстная! Что ж ты раньше такой не была. – И тихое «хрясь».

– Самый неистовый!

– Самый? Я был уверен, что тебе не с кем сравнивать. – Следом «шмяк».

– Ты невыносим…

– Вот теперь почти правильно. Молодец! – И незамедлительное «тюк».

Он перелетал с уступа на уступ, хвалил, жалел, подшучивал, грубил и обещал между делом:

– Слушай, Сумеречная! Настоящая Сумеречная та, что поганка, зараза и самая настоящая оказия, – и с сомнением: – Если, конечно, ты тут есть. Когда мы встретимся, я с тобой проделаю такое… неделю не сядешь, ходить будешь в раскорячку и во всех позах пожалеешь о том, что исчезла с игрового поля.

Н-да, после этого перекричать фантомов я уже не пыталась, просто ждала, когда до меня очередь дойдет, чтобы сказать ему прямо…

– Дао-дво, я тебя убью, – не знаю, как порождение тьмы проникло в мои мысли, но очень обрадовалась, что произнесла их не я.

Многоликий мгновенно оказался перед воинственным фантомом, осклабился:

– Неплохо, но чувства недостаточно.

В воздухе мелькнуло лезвие знакомого серебристого кинжала, той самой бабочки из наследия Гера. Два смазанных движения – и вот уже мои фантомные куски расползаются в разные стороны с невероятной реалистичностью. Внутренне содрогнулась. Мамочки, а я и не заметила, что лишилась ремня и всего холодного оружия, даже не вспомнила о нем ни разу. Когда же рыжий снять его успел? В преисподней, пока укутывал в платок, или на пустоши со слизнями тлена, пока аккуратно вел меня? Проследив за очередным «своим» умерщвлением, я отползла от уступа и затаилась. После стольких убийств уж лучше пусть он меня не сразу заметит или вообще не заметит, иначе отправит за грань без суда и следствия.

Минут пять, а может, и больше, я тихо сидела, мечтая о том, чтобы исчезнуть или, ладно уж, провалиться к Тарраху. Пусть рогатый и подарил мне кольцо-заложника, но еще ни разу не «убил». На этом размышлении мое уединение прервали.

– Ух ты! А вот и еще одна. – Широко улыбающийся Дао-дво смотрел пристально и проницательно, не забывая при этом перекидывать кинжал-бабочку из одной руки в другую. – Ну, что скажешь, красотка?

– Рыжий, ты псих, – пошептала я, и горькая слеза против воли скатилась по щеке. – А еще бездушная сволочь. После такого… такого…

– Сумерька… – Он оказался совсем близко, стер мокрую дорожку, обнял за плечи. – Не плачь, все же обошлось. Ты уже здесь, со мной, я теперь с тебя глаз не спущу.

То, что признал сразу, радовало, но слез не отменяло.

– После такого… я теперь вообще побоюсь признаваться в чем бы то ни было, – махнула рукой, указывая на все произошедшее внизу, и затихла под пристальным карим взглядом.

– Значит, признаюсь я, – серьезно заявил многоликий. И я смотрела на него со странной смесью чувств. Хотелось наорать, проклятьем наградить и в то же время спрятаться на его груди и заплакать. И он, кажется, понял меня с полуслова, полувзгляда. – Сероглазая, иди сюда.

Перетянул безмолвную меня к себе на колени, заставил носом уткнуться в шею и крепко обнял.

– Гер, – позвала я, – хватку ослабь. У меня ребро треснуто.

Разведчик сглотнул и руки убрал мгновенно.

– У меня обезболивающая мазь с собой. Вставай, нужно обработать, пока ты не начала терять сознание. Что еще болит?

– Все болит, – призналась я слезливо, – очень. Но ты не двигайся, дай мне просто посидеть.

– Намина, – произнес укоризненно, попытался поднять мое лицо к себе, заглянуть в глаза. Переубедить.

– Рыжий… – прошептала я, сильнее вжимаясь в его грудь, и многоликий сдался. Только судорожно сглотнул, одной рукой накрыл мои коленки, другой погладил по спине, медленно, бережно. Пять минут, а может, и больше, мы в молчании наблюдали исчезновение месяца и восход крошечного голубого солнца. Видели, как темный лес, тянущийся от скалы до горизонта, постепенно наливается красками, как от лучей холодного светила некогда красная скала становится сиреневой и вдалеке на севере начинает блестеть большое черное озеро. Красиво, тихо, мирно, об играх совершенно не хочется вспоминать, но, видимо, только мне.