Салли Грин - Половинный код. Тот, кто спасет

В два длинных прыжка я достигаю ее, хватаю правой рукой за лодыжку и сдергиваю вниз. У нее отличная реакция – она вопит, извивается и брыкается так, что успевает хорошо пнуть меня еще до того, как мой нож оказывается в ее горле. Руку мне заливает кровь. Искры в ее глазах гаснут. Я удивлен тем, как быстро все закончилось.

Ребра болят. Наверное, перелом. Я заживляюсь. Вызывая целительный зуд, я все еще держу ее тело с моим ножом у нее в горле. У нее есть радио и наушник, но она не успела предупредить других. Я подношу наушник к уху, но не могу переносить треск, который поднимается от него у меня в голове. Зато теперь мне ясно, почему я почувствовал их с такого расстояния – у них не только мобильники, но и радио.

Я тщательно протираю нож об ее штаны. Кладу ее тело так, чтобы оно не сползло вниз и не наделало шуму. Потом беру ее бинокль и забираюсь туда, откуда она следила за домом.

Бинокль отличный. Я вижу дом Пайлот, патио и виноград; частично вижу Габриэля, но совсем не вижу Пайлот. Бинокль делает свое дело, но и виноград тоже. Охотницы не знают, что мы с Несбитом вышли пройтись, а может, и вообще не знают, что мы здесь.

Я оглядываю холм в поисках партнерши моей Охотницы и Несбита. Довольно далеко от того места, где я лежу, я замечаю один черный силуэт – Охотница, – немного погодя другой. Несбит? Нет! Еще Охотница. Смотрю дальше, вижу еще один. Снова Охотница. Черт! Их тут четверо, а я даже не знаю, где Несбит.

Но если бы его поймали, уже поднялся бы шум, а так…

И тут я вижу его. Он занят тем же, чем пару минут назад был занят и я: подкрадывается сзади к той Охотнице, которая напротив меня. Это хорошо, но у меня такое чувство, что Несбит не знает про других, и, по-моему, та, что справа, сможет его увидеть. Черт!

Я соскальзываю в лощину к телу убитой мной Охотницы. Хватаю ее пистолет. Вообще-то я предпочел бы обойтись без него, но сейчас выбора у меня нет, и я несусь по холму вверх, прячась в ложбине и стараясь не поднимать лишнего шума, хотя скорость сейчас важнее тишины.

Пробегаю метров триста; думаю, этого хватит. Поднимаюсь по склону лощины, падаю на живот, смотрю в бинокль. Несбит теперь ниже и наискосок от меня, нагнулся над Охотницей, вполне мертвой с виду. Но та Охотница, что дальше меня, подалась назад и вот-вот увидит Несбита. Другая, ближе ко мне, не двигается, но напряженно смотрит туда, где была моя Охотница. Теперь они знают, что мы здесь. Увидели Несбита и связались друг с другом по радио, а теперь дивятся, почему первая Охотница не отвечает.

Надо как можно скорее подобраться к той Охотнице, что ближе ко мне, и, надеюсь, что Несбит разберется пока со второй.

Моя цель в ста метрах правее и ниже меня. Я понимаю, что сейчас важна не тишина, а скорость, но все же стараюсь не шуметь, подбегая к ней как можно ближе. Поднимаю пистолет, хотя сам знаю, что стрелок я никакой и шансов у меня нет, если только я не подойду вплотную. Я почти рядом, когда она слышит меня и оборачивается. Я стреляю и попадаю ей в ногу. Она откатывается, стреляет и, к моему удивлению, промахивается. Я несусь к ней, на бегу расстреливая всю обойму, а когда подбегаю, нож уже у меня в руке, через секунду его клинок жалит ее сначала в живот, потом в шею. Я отпускаю ее тело и чувствую, как мне жжет голову. Она не промахнулась, ее пуля оцарапала мне череп. Течет кровь. Я заживляюсь, поднося бинокль к глазам.

Несбит стоит возле мертвой Охотницы и наблюдает за мной.

Я осматриваю холм и вижу четвертую Охотницу. Теперь он ее тоже увидел. Он берет пистолет мертвой Охотницы и ложится рядом с ее телом.

Последняя Охотница переводит взгляд с Несбита на меня, и я вижу, как она вытаскивает телефон. Набирает базу. Если она дозвонится, глазом не успеешь моргнуть, как вокруг будет полно Охотников.

Я бегу к ней. Кричу Несбиту:

– Стреляй!

Несбит стреляет. Много раз. Не думал, что он такой никудышний стрелок.

Охотница приседает и, говоря по телефону, стреляет в Несбита, а я уже почти поравнялся с ней. Поздно: она позвонила. Я бегу к ней сверху. Она оборачивается и стреляет в меня, но промахивается. Она напугана. Несбит снова стреляет в нее, но она уже сорвалась с места и мчится вниз, к дому Пайлот. Она бегает быстро, но я, кажется, успею ее перехватить. Я несусь по склону вниз, но склон помогает не только мне, но и Охотнице, и она вбегает в патио, паля направо и налево. Буквально. Как в каком-нибудь отвязном голливудском боевике.

Я догоняю ее, но она, вцепившись в виноградную лозу, спиной вперед валится мне навстречу. Я вижу ее черные блестящие волосы, собранные в конский хвост, который приближается ко мне, вижу, как ее рука тянет за собой лозу, и по тому, как движется ее тело, я уже знаю, что она мертва.

Она падает на землю. Ее лицо спокойно. Прямо посреди лба дырочка – маленькая, идеально круглая и глубокая – след пули.

За ней стоит Габриэль на одном колене и целится в меня. Его рука с пистолетом напряжена. Лицо ничего не выражает.

– Это я! – кричу я, на всякий случай вытягивая вперед руки.

Несбит тормозит рядом со мной и добавляет:

– И я. – А потом говорит: – Вот черт!

Пайлот лежит на земле, завалившись на бок. Девчонка стоит возле нее на коленях и держит ее за руку. По ее платью расплываются два красных пятна – одно на плече, другое на животе.

Габриэль склоняется над ней, щупает пульс.

– Еще жива.

Я говорю ему:

– Четверо Охотниц следили за домом. Одна позвонила на базу или куда они там звонят. Надо сматываться.

– Рядом с машиной их может оказаться еще больше. Они могли схватить Ван.

Несбит говорит:

– Я проверю. Если через две минуты не вернусь с машиной, значит, беда. – И он исчезает.

Габриэль наклоняется к девочке и тихо и медленно говорит что-то ей по-французски. Она не отвечает и все так же держит руку Пайлот. Габриэль просит ее о чем-то. Она кивает. Он берет руку Пайлот вместо нее, а девчонка скрывается в доме.

Я подхожу к стене дома и вскарабкиваюсь на невысокую ограду, откуда хорошо видна дорога, и в ту же минуту слышу рев двигателя внедорожника, а через секунду он сам вылетает из-за поворота и на бешеной скорости мчится к дому. Внутри Ван и Несбит.

Я возвращаюсь к Габриэлю.

– Несбит здесь. – Скрип тормозов по ту сторону дома подтверждает мои слова.

Габриэль поднимает на руки Пайлот, она вскрикивает.

Габриэль говорит:

– Я велел девчонке собрать все необходимое. Через минуту уезжаем.

И он несет Пайлот за дом.

Десять секунд спустя на пороге появляется девчонка – она в неуклюжих ботинках и с бледно-розовым рюкзачком, набитым так, что, того гляди, лопнет. Я подхожу к ней и хватаю ее за руку. Но она вырывается и со всех ног бежит за дом, к машине.

Мы внутри внедорожника, трясемся по горной тропе, возможно, достаточно быстро, чтобы скрыться, но никто пока не осмеливается сказать это вслух. Судя по тому, как Несбит ведет, нам суждено погибнуть скорее в автокатастрофе, чем от охотничьей пули. Мы с Габриэлем на заднем сиденье машины. Поперек нас лежит Пайлот, ее босые ноги прямо на моих коленях. Удивительно, но от них пахнет мятой. Однако сильнее всего сейчас в машине запах страха. Воздух загустел от него. Мы едем уже три часа и за все время не обменялись и парой слов: каждая прошедшая минута укрепляет в нас ощущение того, что мы спаслись. Я вижу профиль Ван и замечаю, что ее челюсти уже не так судорожно сжаты, как раньше, но даже ей было страшно. Ван дала Пайлот снадобье от боли, и, к счастью, та мирно спит все время. Но до тех пор я просто не мог слышать ее крики, да и остальные, думаю, тоже.