Ольга Куно - Горький ветер свободы

Я поравнялась с убийцами чуть раньше, чем Данте с Ренцо. Я видела руки, с готовностью сжавшиеся на рукоятях. Видела арбалет, эдак ненавязчиво, словно случайно, оказавшийся в руках одного из мужчин. Вроде бы перекинут был неудобно, сейчас он только куртку поправит и снова вернет оружие на место…

Сердце застучало чаще в предчувствии беды, и одновременно внутри что-то оборвалось. Если бы Ренцо не был предателем, если бы все, что я услышала, было его тщательно спланированной игрой, сейчас он не приехал бы сюда с Данте. Данте остался бы в армоне, нарушив тем самым коварные планы своего соседа. Или прибыл бы сюда в сопровождении целого отряда, который перебил бы этих людей – всех, кроме одного, чтобы этот один мог впоследствии дать показания.

Но вот они здесь, Данте и Ренцо, вдвоем, и больше никого.

– Леди?

Я вздрогнула от этого обращения, прозвучавшего со стороны одного из преступников. Счет шел на секунды, но я успела удивиться. Если он хочет избавиться от меня, как от свидетельницы, зачем так вежливо обращаться? Можно подумать, что приличный человек просто интересуется, как проехать до ближайшего трактира. Что он может спросить таким тоном? Предпочитаете ли вы смерть от кинжала или от стрелы?

– Простите, – все так же вежливо продолжил он, встретив мой непонимающий взгляд, – я только хотел поинтересоваться, не знаете ли вы, который из этих мужчин – дон Данте Эльванди?

Ах да, конечно. Странная ирония судьбы: они с Данте настолько похожи. Убийцам же, скорее всего, дали только словесный портрет жертвы, а под него подходили оба приближавшихся к мосту всадника.

Впоследствии я долгое время испытывала безотчетное чувство вины, вспоминая по ночам тот свой поступок. Хоть и пыталась уговорить себя, что поступила правильно. Но в тот момент решение созрело само собой. Если все это – чудовищная ошибка и никакого убийства в действительности не планируется, то Ренцо ничто не угрожает. А если все, что я услышала, правда – значит, он сам выбрал собственную судьбу…

– Вот он.

С этими словами я указала на Ренцо.

– Благодарю вас.

Вежливость, от которой мурашки бегут по коже. И он дает товарищам знак. А Данте и Ренцо как раз подъехали совсем близко.

Кажется, ни один из них не успел понять, что происходит, а метко брошенный нож уже пробил грудь кастеляна.

– Быстрее! – крикнула я, уже успев к тому моменту поравняться с Данте.

Много времени на то, чтобы сориентироваться в ситуации, ему не потребовалось. Мой окрик вырвал его из первичного оцепенения. Помочь Ренцо он не мог, справиться в одиночку с четверыми – тоже. Без малейшей жалости пришпорив несчастных лошадей, мы с Данте помчались прочь от моста, стремительно углубляясь в лес – увы, по-южному редкий.

Что-то просвистело в воздухе, и я почувствовала, как левое плечо ожгло болью. Но это не заставило меня разжать поводья. Я много суток плыла, запертая в трюме пиратского корабля. Я кричала от прикосновения выжигающего клеймо камня. Я знала, что такое боль, и готовилась к смерти. Меня не остановит такая глупость, как раненое плечо.

Поначалу нас преследовали, но как-то не слишком азартно. Что бы ни говорил сосед Данте, то ли он не объяснил своим людям, что хочет представить все как разбойное нападение, то ли для него самого это не было по-настоящему важным. А может, он вообще хотел обставить дело так, будто за убийством стояли не грабители, а, к примеру, тот же самый Ренцо? Так или иначе, за нами некоторое время гнались, а потом, когда на дороге начали то и дело появляться одинокие путники, перестали, предпочтя, очевидно, не поднимать лишнего шума.

Мы сбавили темп и поехали рысью, чтобы немного отдышаться, но и не слишком резко останавливать лошадей после безумной скачки. И лишь убедившись в том, что нам действительно удалось окончательно оторваться от погони, позволили себе реальную передышку. Спешились, предоставив лошадям возможность свободно бродить по лугу. До города оставалось недалеко, на дороге встречались конные и пешие путешественники, так что место казалось относительно безопасным.

– Что произошло? – крикнул Данте, едва его ноги коснулись земли.

Я прислонилась к древесному стволу, силясь прийти в себя после скачки. И что я сейчас скажу? И не вызовет ли мой рассказ недоверие? Я устало вздохнула. Скажу, как было. Лгать я не умею и не люблю. А поверит или не поверит… Что толку гадать?

– Убить хотели тебя.

Я закуталась в плащ. То ли было по-настоящему холодно, то ли меня просто начинало знобить. Ноги тоже грозились вот-вот отказаться меня держать, и я опустилась на траву. Данте вскоре последовал моему примеру. И я рассказала ему обо всем. Сначала в двух словах. Потом, следуя его просьбе, подробно. Не увиливая и не скрывая деталей. Рассказала о том, как стала случайной свидетельницей встречи Ренцо и хозяина близлежащих земель. Передала содержание их разговора. Призналась и в своих дальнейших действиях. К концу рассказа дрожь стала настолько сильной, что я была не в состоянии ее сдерживать.

Данте по-прежнему молчал, сжав губы и глядя в сторону. Я не могла прочитать по его лицу, как он отнесся к моему рассказу. Успела только заметить: он понял, о ком идет речь, когда я упомянула таинственного соседа.

– Ты мне не веришь, – скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла я, заглядывая ему в глаза.

Данте нахмурился, моргнул. Ему как будто было сложно сфокусировать взгляд, переключиться с собственных мыслей на происходящее вокруг. Наконец он посмотрел на меня более осмысленно. И снова нахмурился.

– Не верю? Да нет, почему. Я верю тебе, Сандра. Не сомневаюсь, что ты сказала мне чистую правду. От этого она не становится более приятной, но это не твоя вина.

– Ты веришь в то, что Ренцо тебя предал? – невольно удивилась я.

Данте криво усмехнулся.

– Почему, ты думаешь, я не рассказывал ему о некоторых своих планах? Нет, я не ожидал от него ничего подобного, но… Не думаю, что ты поймешь меня, Сандра. Ты слишком прямой человек, чтобы это понять. Так или иначе, я не доверяю людям. Я знаю, что такое предательство, и знаю не понаслышке. И понимаю, что предать может любой человек, даже самый близкий. Почти любой, – поправил сам себя он, глядя мне в глаза. – Год назад, – Данте снова отвел взгляд, – вернее несколько больше, меня предал тот, кто обладал безграничным моим доверием. С тех пор я готов к подобным поступкам. Выработал иммунитет.

– А тогда не был готов? – спросила я.

Ветер трепал исстрадавшиеся волосы. Мне вспомнился другой такой ветер – тот, что свободно разгуливал над высокой квадратной площадкой, расположенной на самой вершине храмовой башни. И признание Данте в том, что он тоже однажды хотел свести счеты с жизнью. Тогда я считала, что он просто придумал это, заговаривая мне зубы. Но, может быть, я ошибалась.