Питер Бретт - Копье Пустыни

– Сам посмотрю, – решил Джардир, – и ты отправишься со мной.

Все удивленно уставились на него.

– Хасик, отыщи Шанджата. Вели собрать Копья Избавителя.

Отряд Джардира из Лабиринта взял это название, став его личной охраной. В Копьях Избавителя служили пятьдесят лучших даль’шарумов Красии под началом Шанджата.

Хасик поклонился и быстро вышел.

– Ты уверен, что это мудро, Избавитель? – спросил Ашан. – Не опрометчиво ли разлучаться с армией на вражеских землях?

– Сражаться на Шарак Ка вообще небезопасно, – ответил Джардир и положил руку на плечо Ашана. – Но если ты беспокоишься, я возьму тебя с собой, друг мой.

Ашан низко поклонился.

– Это безумие! – возмутился Альэверак. – Тысяча чинов-слабаков одолеет даже Копья Избавителя.

– Как бы не так, старик, – усмехнулся Ашан.

Альэверак повернулся к Джардиру, и тот кивнул, разрешая. Ветхий Дамаджи простер к Джайану руку, и юнец вдруг растянулся на спине.

– Я убью тебя за это, старик, – прорычал Джайан, стремительно вскочив на ноги.

– Попробуй, мальчишка. – Альэверак принял позу шарусака и поманил его.

Тот оскалил зубы, но в последний момент взглянул на отца.

Джардир улыбнулся:

– Что ж, попробуй его убить.

Джайан растянул губы в злобной ухмылке, но через миг вновь очутился на полу. Альэверак потянул его за руку, медленно давя пяткой на шею.

– Довольно, – сказал Джардир.

Альэверак немедленно отпустил противника и отступил. Джайан встал, кашляя и потирая шею.

– Джайан, даже мои сыновья должны уважать Дамаджи, – предупредил Джардир. – Впредь придержи язык.

Он повернулся к Альэвераку.

– В мое отсутствие Даром Эверама будут править Дамаджи. Ты встанешь во главе совета.

Альэверак сощурился, словно решая, возражать ли дальше. Наконец он низко поклонился.

– Как прикажет Шар’Дама Ка. Кто будет говорить от имени Каджи до возвращения Дамаджи Ашана?

– Мой сын, Дама Асукаджи. – Ашан кивнул в сторону юноши.

Асукаджи еще не исполнилось восемнадцати, но он уже носил белое одеяние, а значит, был достаточно взрослым и для черного тюрбана, если хватит сил его удержать.

Джардир кивнул:

– И если Джайан выкажет смирение, я назначу его шарум ка.

Все взглянули на потрясенного Джайана. Через мгновение он опустился на колено и прижал ладонь к земле – наверно, впервые в жизни.

– Конечно, я буду служить совету Дамаджи.

Джардир кивнул.

– Проследите, чтобы мелкие племена продолжали покорять чинов, пока меня нет, – велел он Асукаджи и Альэвераку. – Мне нужны новые воины для Шарак Ка, а не драки из-за колодцев.

Мужчины поклонились.

Инэвера поднялась с подушек. Лицо ее за прозрачной вуалью было безмятежно.

– Я поговорю с мужем наедине, – объявила она.

– Разумеется, Дамаджах, – поклонился Ашан.

Он быстро вывел всех из комнаты, и только Асом не пожелал выходить.

– Тебя что-то беспокоит, сын мой? – спросил Джардир, когда остальные ушли.

Асом поклонился:

– Если Джайан станет шарум ка в твое отсутствие, я должен стать андрахом.

Инэвера засмеялась. Асом сощурился, но перечить матери не рискнул.

– Это поставит тебя выше старшего брата, сын мой, – заметил Джардир. – Отцу нелегко пойти на такое. К тому же шарум ка назначают, а титул андраха нужно заслужить.

Асом пожал плечами:

– Созови Дамаджи. Я убью всех, если потребуется.

Джардир заглянул в глаза сына и увидел в них честолюбие, а еще – непомерную гордость, которая и впрямь проведет мальчишку едва восемнадцати лет через одиннадцать смертельных схваток, даже если придется убить родного брата или Асукаджи – лучшего друга и, по слухам, любовника. Белое одеяние запрещало Асому брать в руки оружие, но он был намного опаснее Джайана, и даже Альэвераку стоило его поберечься.

Джардир исполнился отцовской гордости. Он и так уже считал, что второй сын может оказаться лучшим преемником, нежели Джайан, но всему свое время, и первенец, пока в нем теплится жизнь, ни за что не позволит брату его превзойти.

– Пока я жив, Красии не нужен андрах, – произнес Джардир. – И Джайан наденет белый тюрбан лишь на время моего отсутствия. Ты поможешь Асукаджи удерживать власть над Каджи.

Асом снова открыл рот, но Инэвера его оборвала.

– Довольно, – сказала она. – Вопрос решен. Оставь нас.

Асом нахмурился, но поклонился и вышел.

– Однажды он станет великим вождем, если проживет достаточно долго, – заметил Джардир, когда за сыном затворилась дверь.

– Я часто думаю то же самое о тебе, муж мой, – повернулась к нему Инэвера.

Джардир был уязвлен, но ничего не ответил, зная, что спорить с женой, пока она не выскажет свое мнение, бессмысленно.

– Альэверак и Ашан правы, – сказала Инэвера. – Тебе незачем самому идти в поход.

– Разве не долг Шар’Дама Ка собирать армии для Шарак Ка? Судя по рассказам, эти чины ведут священную войну. Я должен разузнать подробнее.

– Мог бы хоть подождать, пока я брошу кости, – возразила Инэвера.

Джардир нахмурился:

– Ни к чему бросать кости каждый раз, когда я выхожу из дворца.

– Разве? Шарак Ка не игра. Мы должны пользоваться любым преимуществом, если хотим преуспеть.

– Если Эверам желает, чтобы я преуспел, других преимуществ мне не надо, – возразил Джардир. – Если же нет…

Инэвера подняла мешочек с алагай хора:

– Пожалуйста, порадуй меня.

Джардир вздохнул, но кивнул, и они удалились в комнатку за тронным залом, которую Инэвера объявила своей. Та, как обычно, была завалена яркими подушками, в ней стоял приторный запах. Пульс Джардира участился. Он привык связывать этот запах с минутами их близости. Дживах ка охотно делили с мужем ложе, когда старшая жена бывала не в настроении, но ее аппетит был почти мужским, и они часто использовали это место для постельных утех, пока в тронном зале томились в ожидании Дамаджи и советники.

Инэвера задернула занавески. Джардир разглядывал ее тело сквозь прозрачные покрывала – ничего другого она больше не носила. Хотя ей было за сорок – точный возраст Инэвера скрывала, – она была намного красивее остальных его жен. Ее формы остались округлыми и тугими, кожа – гладкой. Джардиру хотелось взять ее прямо здесь, но когда дело касалось костей, Инэвера забывала обо всем и отказала бы наотрез.

Они опустились на колени среди шелковых подушек, освободив побольше места для костей. Быстрым взмахом меченого ножа Инэвера привычно отворила ему кровь для заклятья. Она облизнула лезвие, вложила его в поясные ножны, затем прижала к ране ладонь и высыпала в горсть кости. Они яростно вспыхнули в темноте, когда она встряхнула их и бросила.

Кости демонов раскатились по полу, и Инэвера быстро взглянула. Джардир уже знал, что узор важен не меньше, чем символы, но на этом его познания заканчивались. Он не раз слышал, как жены спорили о смысле расклада, но только не с Инэверой.