Александр Золотько - Бомбы и бумеранги (сборник)

Доктор Саймон Хилл, молодой человек с блестящим образованием и сомнительной репутацией, безмятежно читал, задрав ноги на журнальный столик. На грубые ботинки налипли комья грязи. Глаза воспалились и покраснели после бессонной ночи. Доктор был небрит и растрепан, рубашка пропотела, брюки испачканы глиной, – видно, даже не переоделся после ночного вызова. Почувствовав взгляд Лу, Саймон поднял глаза, и девушка поспешно отвернулась. Краем глаза заметила его ухмылку. Такой блестящий молодой человек… и такой несерьезный. Неудивительно, что Додо мечтает отослать его из округа – вот только не может добиться замены.

– Есть новости из дома, доктор? – проскрежетал с затаенной надеждой майор Раст. Ему, отвечавшему за соблюдение закона и порядка в округе, доктор Хилл был что камешек в ботинке. – Вы вроде бы подумывали вернуться в Англию.

Саймон отложил письмо:

– Лорд Хилл желает, чтобы я оставался в Африке. Готов увеличить мое содержание при условии, что я не буду показываться на глаза его друзьям и знакомым, а также вступать в переписку с ними или самим лордом Хиллом.

Седые усы майора задрожали от негодования. Саймон состроил комическую мину; в глазах миссис Кулхауз загорелся хищный огонек, ее ноздри раздулись в предвкушении; Лу внутренне сжалась и сделала вид, что внимательно читает письмо: постоянные перепалки майора и доктора приводили ее в мучительное смущение. Майор уже открыл рот для гневной нотации, но его прервали крики и бурный спор, донесшиеся со двора.

Майор, хрюкнув, скрылся за газетой. Лу вздрогнула и подалась вперед, выглядывая источник шума. Она так и не смогла привыкнуть к тому, что самые яростные вопли здесь могут не значить ничего серьезного. Так было и в этот раз: трое здоровенных туземцев, обливаясь потом и азартно переругиваясь, тащили к мастерской Чарли исполинский ящик.

– Ваши железки, Чарли, опять раздавили клумбу с маргаритками, – заметила миссис Кулхауз. – Однажды этими ящиками кого-нибудь убьет.

Чарли подавился овсянкой, покраснел и закашлялся.

– И правда, когда мы начнем получать почту по-человечески? – подхватил Додо. – Эти ваши самоходные механизмы… Занялись бы уже дорогами.

– Делаю все, что могу, – пробормотал инженер, обращаясь к тарелке. – Может, к середине сухого сезона… Туземцы… вы понимаете…

– Вчера встретил в деревне красотку – щеголяла в бусах из телеграфного провода, – с наслаждением сообщил майор.

– Ну вот, видите, – окончательно расстроился Чарли. – И как тут работать? Дорогу на Эхаби опять размыло… – казалось, он вот-вот заплачет.

– Даже стройка подъезда к усадьбе встала, – укоризненно вздохнул Додо. – Слышали новость? – повернулся он к остальным. – Рабочие сегодня отказались выходить: боятся то ли злых духов, убивших колдуна, то ли его самого. Ходить нам в Матоди пешком до конца времен. Рабочие говорят, колдун так и будет теперь бродить по тропе.

Лу вздрогнула, обхватила себя руками, – будто дохнуло промозглым холодом ночных джунглей. Умирающий старик, лежащий на тропе… Стыдно признаться, но она от всей души сочувствовала страхам несчастных суеверных дикарей.

– Бред сивой кобылы! – рявкнул майор. – Вот увидите, они успокоятся, как только мы повесим пастуха, – он набычился и ткнул пальцем в грудь Саймона: – И не смейте мне снова возражать! – доктор пожал плечами, вежливо улыбнулся. – Полдеревни слышало, как они друг на друга орали. Пастух уверен, что колдун нарочно извел его коз. Да он не признается попросту из упрямства.

– Туземцы все время орут и размахивают мачете, – легкомысленно возразил Саймон. – Пара дохлых коз – это, конечно, серьезный повод, но… Вы же не станете вешать невиновного.

– Дайте мне спокойно работать, Хилл, – пробурчал майор. – Набедокурил – отвечай, верно?

– Их представление о том, что такое «набедокурить», довольно сильно отличается от нашего, – негромко заметил Саймон, покосившись на Чарли.

– Ничего, пусть привыкают. Для их же блага стараемся. Закон запрещает подданным королевы выпускать друг другу кишки – что в Лондоне, что в Матоди.

– Мы можем хотя бы за столом об этом не говорить? – взмолился Додо. – Чарли сейчас стошнит. И меня тоже.

– Ну наконец-то! – воскликнула вдруг миссис Кулхауз, вскрыв очередной пакет. – Смотрите: «Пробудите свою Духовную Энергию и войдите в контакт с Высшими Сущностями… Простой набор, который позволит любому открыть в себе Духовные Способности… Электрическая Сила Великих Пирамид…», – она извлекла из пакета большой лист плотной бумаги, испещренный загадочными надписями в окружении виньеток, и круглый прибор в медном корпусе, похожий на компас. – Я заказала это еще два месяца назад. Надо будет сегодня же устроить спиритический сеанс! Пригласим вашу супругу, майор, и ту невзрачную медсестру, и его преподобие… А из нашей милой Лу выйдет прекрасный медиум. Она такая чувствительная…

У майора сделалось такое лицо, будто ему предложили съесть вареную жабу, но никто этого не заметил.

– Какой смысл бороться с суевериями, – жалобно заговорил Додо, – если мы сами станем… – он пошевелил пальцами.

– И то верно, – подхватил майор и насмешливо предложил: – Если уж вам так охота тормошить покойников, вызовите дух колдуна: пусть скажет, кто его прихлопнул. Все польза.

– Но он же не говорил на английском, – удивленно возразила миссис Кулхауз.

Саймон открыл было рот, но, взглянув на ее неумолимо одухотворенные лицо, только коротко пожал плечами и уткнулся в тарелку, пряча загоревшиеся нехорошим весельем глаза.

– Прекрасно он говорил по-английски, когда хотел, – проворчал майор. – Я сам недавно слышал, как он скандалил с…

– Вы сегодня какая-то бледная, Лу, – перебила его миссис Кулхауз. – Лу? Лу, вы в порядке?

Дух, взывающий об отмщении…

– …Лу? мисс Луиза! Доктор Хилл, сделайте же что-нибудь, у нее обморок!

– Ты сегодня тихий, – заметил Саймон, устроившись на верстаке Чарли и болтая ногами.

– Просто устал, – пробормотал Чарли и уставился в угол, где под брезентом стояли Заяц и Болванщик.

– А я три дня шатался по деревне и окрестностям. Искал для пастуха алиби. Зря только время потерял, – пожаловался Саймон. – Не повезло парню – майор твердо намерен его повесить, а этот слабоумный даже оправдание себе найти не может.

Саймон взял с верстака хитроумное переплетение медных потрохов, машинально повертел в руках, попытался согнуть, не сознавая, что делает. Чарли со страдальческим видом пробормотал что-то и аккуратно вынул деталь из рук приятеля. Саймон вздохнул.

– Знаешь, что самое интересное в этом преступлении? – сказал он. Чарли механически покачал головой. – Нечеловеческая, бездушная жестокость. Нет, правда. Даже очень рассерженный человек старикана бы так не изуродовал, – он помолчал. – Заяц или Болванщик?