Гай Орловский - Юджин — повелитель времени. Книга 5. Любовные чары

— Юджин!..

Я посмотрел на него, потом на хмурые лица уже на­прягшихся в ожидании дипломатов.

— В общем, — сказал я, подбирая обкатанные сло­ва, — совсем не его стиль. В смысле, я показухе не верю, от кого бы ни исходила, от короля Антриаса или от на­шего глерда Эллиана.

Эллиан гордо заулыбался, польщенный сравнением с могущественным королем, даже посмотрел на меня снисходительно и почти без особой вражды.

После долгой паузы Финнеган вздохнул, покосился на Эллиана с некоторым раздражением:

— Так, теперь слово глерду Эллиану. Что скажете, благородный глерд?

Эллиан поерзал и ответил мужественно:

— Нужно вернуться и предупредить королеву!

— О чем? — спросил Финнеган, отмахнулся безна­дежно и перевел взгляд на Баффи.

— Глерд?

Баффи сказал крайне осторожно:

— Нужно собрать больше информации, потом воз­вращаться.

— Разумеется, — сказал Финнеган с досадой. — Глерд Фицрой?

Фицрой сделал большие глаза.

— Простите, я вроде пристяжной лошади. Разве я в посольстве? Так, подай да принеси... А с подоконника могу даже вспорхнуть!

— Сейчас вы в посольстве, — сухо сказал Финне­ган. — Потому что мы первыми вступаем в войну, о ко­торой королевство Нижних Долин еще не подозревает.

— Королева подозревает, — возразил Эллиан трез­во. — Ее величество всегда настороже. Но мы не подо­зреваем, а уже знаем.

Фицрой пожал плечами.

— Хорошо-хорошо. Хотя я, кстати, не особенно и нижнедолинец. Так, мимо шел, с глердом Юджином подружился.

— Если вы его друг, — напомнил Финнеган, — то вы с нами. Глерд Юджин много сделал и делает для коро­левства.

«Ага, — подумал я со злорадством, — вспомнили. А потом, когда опасность минует, снова выставят за дверь».

Финнеган, перехватив мой взгляд, чуть наклонил голову, словно соглашаясь, что да, славы не будет, а если и будет, то достанется другим. Мне показалось, что он хотел что-то сказать, но не сказал, потому что я сам должен догадаться, если умный, а если дурак, то и не надо.

Славы не будет, договорил я про себя, медленно вы­тягивая из темноты тугую нить, потому что... почему же... ах да, потому что мы солдаты невидимого фронта... наша сила в незримости, в ничтожности положения и влияния, нас не должны принимать в расчет... Следить должны внимательно за самим Финнеганом, да еще за Эллианом и Баффи, а мы с Фицроем что-то вроде слуг, что только и смотрят, где вкусно поесть, выпить и какую с вот такими завалить на сеновале.

Я чуть наклонил голову, давая понять, что понял, не дурак, но все равно обидно, все обожаем почести, потому что почести дают нам внимание тех, кто с вот такими, а иначе зачем они нам вообще, эти самые почести?

Мне показалось, что на губах Финнегана начала было проступать улыбка, но он тут же посуровел и впе­рил требовательный взгляд в Фицроя.

-Ну?

Фицрой ответил нехотя:

— Ачто мы можем?.. Нужно сперва понять, насколь­ко крепок союз Опалоссы и Уламрии. Хотя, если чест­но, война все равно начнется... это мое личное мнение, его можно не учитывать.

Судя по виду Эллиана и Баффи, они и не собирались учитывать мнение Фицроя, только Финнеган поинте­ресовался:

— Тогда зачем герцог предпринял такое долгое пу­тешествие?

— Не хочет упустить, — ответил Фицрой.

— Чего?

Фицрой бросил короткий взгляд в мою сторону.

— Не знаю.

Эллиан громко фыркнул.

—Хороший ответ!

—Готовится война, — пояснил Фицрой свою мысль Финнегану. — На мой взгляд, регент Ригильт просто не хочет упустить... вернее, хочет не упустить возможность что-то ухватить и для себя.

Баффи напомнил вежливо:

— Опалосса не граничит с Нижними Долинами.

Фицрой кивнул.

— Но граничит с Уламрией. За весомую поддержку Уламрии герцог может возжелать от короля Антриаса, к примеру, мятежную Эстрингию, что не только гра­ничит, но живут там в основном гурцы... или хотя бы часть Эстрингии. Ладно-ладно, я не говорю, что ко­роль Антриас вот так возьмет и отдаст. Но это может быть началом торга. А сойдутся на чем-то взаимновыгодном. Например, вторжении двух союзных ар­мий в Дронтарию, дабы получить выход к морю. Уламрия получит выход, а Опалосса — право строить, к примеру, корабли.

Финнеган помолчал, остальные тоже затихли, как мыши. Наконец Финнеган проговорил задумчиво:

— Короли и должны заглядывать далеко.

— Фицрой, — сказал я, — а ты знаешь, что ты... ну не совсем и дурак?

Он ухмыльнулся.

— И даже совсем не дурак. Знаешь, умным жить ин­тереснее, но скучнее. А вот мы, дураки, проводим жизнь в веселии!.. Пойдем, я тебя познакомлю с такими... пальчики оближешь!

Я повернулся с Финнегану.

— Мы уже не нужны? Как люди простые и даже очень простые?

Он кивнул.

— Да-да, развлекайтесь, щенки.

Эллиан победоносно улыбнулся нам вслед, они трое останутся обсуждать судьбы мира, а мы всего лишь пой­дем пить и щупать женщин, как это низко и простолюдинно.

Я прикидывал все варианты, а фантазия у меня еще та, но как-то все нереалистично, Фицрой быстро заску­чал и отправился крепить контакты с местным населе­нием, а я медленно бродил по залам дворца, иногда вступал в разговоры, но все как-то не склеивалось, и так наступил вечер, потом ночь, народ начал покидать дво­рец, а я потащился в нашу с Фицроем комнатку.

Его еще нет, что и понятно, явится под утро, невы­спавшийся, но довольный, как кот размером со слона, посочувствует, но заверит, что мне можно не ходить, он за себя и за того парня, в смысле за меня...

Я бросился на кровать, заложил ладони за голову, в висках стучит кровь, сна ни в одном глазу, и даже не сразу ощутил, как по спине прокатился предостерега­ющий холодок.

Наконец зубы лязгнули, я поежился, понял, прижал­ся к стене и пугливо огляделся, как зверек, за которым гонятся страшные и огромные звери.

Шагах в пяти из стены напротив выплыло белесое привидение, почти прозрачное, медленное и печальное, в длинном платье до полу, но это лишь угадывается, а так четко вижу только лицо и плечи. Молодая женщина со страдальческим лицом, плотно сжатыми, словно в гневе, губами, волосы волной лежат на плечах и стру­ятся по прямой спине.

Я охнул, вытаращил глаза, метнулся к двери, сам не помню, как выскочил в коридор, застыл, слушая, как стучит сердце.

Привидение выдвинулось из стены и, не обращая на меня внимания, пересекло коридор наискось и начало было втягиваться в стену напротив, как вдруг эта полу­прозрачная женщина остановилась, зависла в воздухе, не касаясь ни пола, ни стен. Мертвое застывшее лицо уставилось в меня слепыми глазами.

— Человек, — произнесла она свистящим голо­сом, — ты что, меня видишь?

Я сказал нервно:

— Еще бы!.. Такую красивую женщину да не уви­деть!.. Слепым нужно быть и вовсе не традиционным, а я вот не просто вижу, а смотрю с восторгом, ибо жен­щины — наше все! Живем для вас, существуем... и что-то еще, уже не помню от волнительности...