Майкл Суэнвик - Танцы с медведями

Князь громко застонал.

Медведи-гвардейцы — те немногие, кто по-прежнему был на посту, тотчас заткнули уши.

Инцидент в Замоскворечье (ибо «стычка» была с учетом контекста слишком сильным словом для передряги) закончился через несколько минут. Шествие текло по улице и, как река, выглядело поначалу столь же необратимым. Но клин солдат Лукойл-Газпрома неуклонно маршировал им навстречу, выставив штыки. Демонстранты, в основном, пришли из Верхнего Города и не утратили способности бояться, несмотря на наркотическое опьянение. Щетина острых штыков изрядно их напугала. Речевки сменились криками тревоги. Передние ряды процессии затормозили, заклубились в смятении.

И вдруг случилось нечто неправдоподобное (по крайней мере, для горожан). Прежде чем подземный владыка, командовавший этим крылом вторжения, сумел привести в действие свою контрстратегию, шлюхи генеральши Звездный-Городок вырвались из боковой улочки, где ждали в засаде. Участники шествия гладко обтекали с двух сторон пылавший на перекрестке костер, но его пламя их временно ослепляло, поэтому им показалось, что нападающие появились из ниоткуда.

Получаса не хватит, чтобы превратить кучку проституток в дисциплинированное армейское подразделение. Отравленные незнакомым вкусом насилия девки размахивали калашами направо и налево, молотя по демонстрантам с таким воодушевлением, какое вряд ли проявляли на работе. Зоесофья даже удивилась. Однако атака была эффективной. Процессия потеряла всякую видимость порядка, вопящие горожане сорвались и побежали — рассыпаясь как галки — в темноту.

Барон Лукойл-Газпром гарцевал возле клина солдат. Зоесофья ехала рядом и на шаг позади.

— Тебе следует вынуть саблю из ножен, — прошептала она. — Взмахни ей и выкрикни что-нибудь ободряющее.

— В этом нет необходимости. Они дисциплинированные солдаты и знают, что делать.

— Все равно сделай так. Мы должны думать о твоем политическом будущем.

Тон и манера Зоесофьи были выверены настолько тщательно, что барон, даже вынимая саблю, не заметил, что она отдает ему приказы, а он повинуется.

— Вперед, ребята! Тверже шаг!

Надо признать, что барон Лукойл-Газпром выглядел военным героем с головы до ног. К сожалению, в этот момент Зоесофье пришлось немного подкорректировать свои планы. Когда солдаты столкнулись с шествием и разбили поток на несколько частей, они действовали столь умело, что разгон демонстрантов получился бескровным.

А это являлось катастрофой. Ибо рыжеволосая генеральша как раз рубилась в самой гуще битвы, расшвыривая Бледнолицых во все стороны (которые стояли как вкопанные, хотя горожане сбежали). Она умудрялась орудовать мечом и хохотать. А ее шлюхи, пусть и неопытные, сражались с невооруженным и неподготовленным врагом и вообще не встречали сопротивления. Кроме того, с нечеловеческой силой и полным отсутствием сдерживающих факторов они крушили грудные клетки и черепа противника с морально достойным сожаления, но весьма драматичным воодушевлением.

Подобное рвение не могло не привести наряды проституток в беспорядок, а поскольку большинство из них щеголяли в платьях с глубокими декольте, женские груди частенько обнажались. Зоесофья знала, рассказы очевидцев будут бесценны. Живописцы напишут картины, посвященные этой ночи, и эпицентром полотен будет вовсе не сравнительно тусклая фигура барона.

Внезапно из сумрачного сердца толпы вылетел металлический зверь.

Он проскакал по паникующим гражданам на четырех лапах, используя их головы и плечи, чтобы оттолкнуться. Он летел прямо на барона, на его блестящем туловище плясал отраженный свет пламени. На краткое мгновение Зоесофья ощутила надежду.

— Ни с места, — сказала она своему спутнику и добавила: — А когда он приблизится — бей как можно сильнее.

Она подалась вперед, чтобы, если глазомер подведет барона, быстро вцепиться в его руку и скорректировать направление. «Еще секунда, — подумала она, — и мой человечек превратится в могущественного полководца. Он нем будут слагать легенды».

Неожиданно из тьмы выскочили две шлюхи, схватили подземного владыку и поволокли его по улице. Они подняли его над своими головами и держали владыку за ноги. А затем — резко дернули в противоположные стороны.

В фонтане искр зверя разорвали пополам.

Взрыв осветил вскинутые к небу злорадные лица девок. Одна была крайне хорошенькая. А вторая — голая до пояса.

Зоесофья вздохнула. Ничего сегодня не получалось.

Спустя пять минут на улице остались только солдаты, проститутки и трупы. Барон Лукойл-Газпром спешился, а генеральша Звездный-Городок вложила меч в ножны. Они хлопали друг друга по спинам и проорали поздравления.

Зоесофья скромно притулилась неподалеку, сцепив руки и опустив голову. Она явно демонстрировала окружающим, что не претендует ни на малейшую часть победы.

Приказав паре дюжин солдат проследить, чтобы участники марша не собрались вновь, генеральша, барон и их объединенное войско вернулись в импровизированный штаб в борделе. Мадам незамедлительно погнала своих весело щебечущих работниц наверх, а солдат отправили укреплять квартал. Гостиная с ситцевыми занавесками и тонированными абажурами на масляных лампах казалась обманчиво уютной. Здесь пахло мылом, тальком и маслом для волос. Карта Москвы по-прежнему лежала развернутой на обеденном столе, где военачальники планировали свою стратегию.

Барон бросился в мягкое кресло и запалил сигару.

— Неплохо получилось, — произнес он. — А мы молодцы.

И тут начали прибывать гонцы, заранее разосланные в четыре городских сектора. Они должны были доложить Лукойл-Газпрому и Магдалене о том, что творится в Москве.

Четыре посыльных прибыли почти одновременно, наступая друг другу на шпоры, неся вести о восстаниях на «Смоленской», «Таганской», «Красных Воротах» и «Пушкинской». Десятки тысяч москвичей гуртовались на улицах, и было невозможно сдержать хотя бы их малую часть. Один артиллерийский расчет поставил пушку на Астаховском мосту, как раз на том участке, где Яуза впадает в Москву-реку. Солдаты проявили храбрость. Они хотели сдержать и разбить таганскую толпу, если она попытается пересечь реку, а горожане донельзя взбеленились и не отступали.

Генеральша Звездный-Городок в ошеломленном молчании таращилась на последнего гонца, и тут донесся отдаленный раскат пушечного выстрела. Завязался бой — и, разумеется, на Астаховском мосту. Барон стиснул голову, словно за отсутствием удобного врага, которого можно было бы обезглавить голыми руками, решил проделать экзекуцию с самим собой.

— Боже правый, — вступила Зоесофья. — Что нам делать? Если представить себе карту города, то все четыре силы — пять, считая только что побежденную вами, — находятся примерно на равном расстоянии от Кремля, а значит, должны сойтись на нем. Но почему? Чего ради?