Владимир Яценко - Ржавая Хонда (сборник)

– Ваш Край достаточно богат, чтобы оплатить расходы на такую экспедицию? – неприязненно спросил он жреца.

– Экспедицию оплатил Институт, – с достоинством ответил Сергей. – У нас много военно-прикладных разработок, за счёт которых кормимся и можем позволить себе масштабные геодезические исследования.

– Военно-прикладные? – оживился Рыжий. – Например?

– Я не вправе обсуждать с вами эти вопросы. Обратитесь к городничему. Он вам расскажет, что посчитает возможным.

Пек представил, как этот тщедушный малый с усталым голосом и прозрачными глазами, шагая по своей тени, тащит палку в три своих роста… Теперь жрец вызывал уважение и даже опаску.

– Кстати, о зернохранилище, – виноватым голосом продолжил Сергей. Судя по всему, ему было неловко за свой отказ обсуждать «военно-прикладные разработки». – По времени падения с башни свинцовых шаров мы определили величину ускорения свободного падения. Она гораздо меньше привычных девять и восемь!

– Девять и восемь чего? – встрепенулся Рыжий, но купец, предчувствуя недоброе, не позволил Сергею ответить.

– Это очевидно, – сказал Пек. – Ускорение свободного падения – характеристика гравитационного поля планеты. Если Земля разбилась о Дно Мира в лепёшку, то изменилась её форма и распределение массы. Сегодня сила тяжести гораздо меньше, чем она была до Упадка. Это тривиально!

– Наши наблюдения приводят к нетривиальным выводам, – тихо сказал Сергей.

– Надеюсь, ты вправе их с нами обсудить? – не сдержался Пек.

Но жрец оказался равнодушным к колкостям:

– В экспедиции мы сделали множество промежуточных измерений. Радиус окружности, по которой мы двигались, был постоянным.

– Ого! – сказал Пек.

– И что это значит? – спросил Рыжий.

– Это значит, – вместо жреца ответил Пек, – что планета, на которой мы живём, – шар, а не половинка эллипсоида, которым она должна была стать после столкновения с Дном Мира.

– По ускорению свободного падения и радиусу этого шара нам не составило труда вычислить массу планеты. Она составляет три четверти земной…

Но Рыжего больше волновала лоция предстоящего маршрута, а не споры относительно формы и массы Земли.

– Ты сказал, что дошёл до тумана, – напомнил он жрецу. – Это что такое?

– По мере движения на юг лучистая энергия, поступающая от звезды, уменьшается. Значит, где-то проходит граница точки росы: когда температура воздуха достаточно низка, чтобы водяные пары конденсировались и уплотнялись.

– Теории! – не выдержал купец.

– Я эту «теорию» видел собственными глазами, – с достоинством ответил жрец. – Свою экспедицию мы завершили на крутом обрыве, с которого открывался удивительный вид: до самого горизонта долина была затянута плотными облаками. Когда мы начали спуск, то попали в густой туман. Внизу нас ждала солёная вода и необычное для реки волнение. Я думаю, что это море. Вскоре мы повернули назад, поскольку не были готовы к такому испытанию. Кроме того, плохая видимость делала измерения невозможными.

– Надо думать, – кивнул Пек.

Когда Рыжий позвал его смотреть на «летающий шар», он и представить не мог, насколько далеко можно продвинуться в исследовании мира с помощью палки, свинца и верёвки. Результаты ромненских исследований оглушали. Но если они справедливы, почему эту планету до сих пор называют Землёй? Об этом открытии лучше помалкивать. А ещё лучше – поскорее забыть.

– Я слышал, вы направляетесь к началу Тьмы? – неожиданно спросил жрец.

– Допустим, – осторожно сказал купец.

– Ваша леталка позволит пересечь море. Если вы доберётесь до широт, где Солнце касается горизонта, прецессию светила можно будет легко наблюдать. Во-первых, солнечные лучи будут проходить по более длинному пути в атмосфере. Во-вторых, если пройти ещё дальше, будет виден не весь солнечный диск, а только его край. На Солнце можно будет смотреть без опаски за зрение.

– Если Земля вращается, – хмыкнул Пек.

– Она вращается, – уверенно заявил жрец. – Не сомневайся!

– Ты всем гостям города рассказываешь о своих открытиях?

– Нет, – вздохнул Сергей. – Не всем. Работы много, и времени жалко.

– А на нас, значит, тратить время не жалко?

– Интерес у меня, – сказал Сергей. – Хочу напроситься к вам в проводники. Со мной вы доберётесь до тумана быстро и без приключений.

– Приключений?

– Есть несколько специфических мест, где мы теряли людей: зелёная тень, фиолетовая тля, зыбь…

– Но тебе-то зачем?

– Вы же не остановитесь перед туманом? Я думаю, когда температура упадёт ещё ниже, избыток пара выпадет осадками и небо очистится. Мы сможем увидеть нечто необычное. В тех широтах должны быть видны звёзды. Чтобы убедиться во вращении Земли, достаточно будет понаблюдать за ними.

– Звёзды! – Купцу показалось, что Рыжий сейчас захлопает в ладоши. – Мы увидим звёзды! Побегу скажу Каину. Про звёзды в его книге написано. Он сам рассказывал…

– А теперь в синий треугольник! – У Мары изумлённо-радостное лицо.

Елена заливается звонким смехом. Такие лица можно увидеть у детишек, когда им вместо рисовой каши дают кукурузные хлопья. Хлопья везут из Владимира, как ценное лакомство. Доупадническое, конечно. Кто же теперь с такой переработкой возиться будет? Съедаем быстрее, чем растёт, а растёт быстрее, чем сажаем.

Принимаю у присматривающего за балаганом парня следующий нож. Парня зовут Мирик. И такое впечатление, что он с детства напуган: круглые глаза, порывистые движения, плечи развернуты от меня, будто всё время готов к бегству.

Елена раскручивает колесо. Когда разноцветные фигуры сливаются в мутную размытую окружность, она с визгом отскакивает от барабана, а я бросаю нож. Мирик опускает рычаг тормоза, и задолго до полной остановки мишени видно, что нож по самую рукоять сидит в центре синего треугольника. Смех и одобрительные вопли отдыхающей публики. Весело!

Вдоль обода бегут разноцветные фигуры: круг, квадрат, треугольник… В половине из них уже сидят ножи – моя работа. Вокруг толчея, потеха, смех. В сторонке мрачно кучкуются санитары – смешные ребята, почему-то уверены, что следующим отбоем я поверну с ними обратно.

Мирик протягивает мне очередное лезвие, но сквозь толпу к нам пробивается коротышка с длинными нечёсаными волосами.

– Довольно! – кричит коротышка.

В толпе улюлюкают и свистят.

Хорошо у них здесь! Ярко и красочно. Аттракционы эти… как-то по уму скроено. Надо будет в Коврове такое же веселье замутить.

Что и говорить: неправильно мы живём. Хорошо как-то купец сказал: зачем костьми ложиться под природу, если есть возможность её оседлать?

– Хватит! – сипит коротышка, отпихивая от меня Мирика. – Или пусть бросает за твой счёт.