Владимир Яценко - Ржавая Хонда (сборник)

На обеды всегда приходила Таисия. Обедали втроём. Говорили мало. Так, «здрасте – до свидания» да «приятного аппетита». На свечение Леднёва Таис внимания не обращала; с Климом марево вокруг Глеба не обсуждала, и Гордин почему-то был особенно благодарен жене за эту очевидную тактичность.

Часто Таисия оставалась у Клима на ночь. В таких случаях на следующий день они вместе завтракали.

Ещё неделю спустя Клим почувствовал, что выдыхается: исследование базы данных блока В-62 ничего не проясняло. Симптоматика тоже ничего нового не дала: в палате № 18 лежали так называемые «передатчики». Все больные излучали электромагнитные волны в различных диапазонах. Физикой этого процесса занимались много, понимали в чём тут дело мало. В том смысле, что ничего не понимали. Тысячи записей – результатов анализов, никак не проясняли это явление. Глаза уставали от обилия отчётов о понятных, малопонятных, а то и вовсе загадочных экспериментах. В какой-то момент Климу стало ясно, почему на одного больного на Асклине приходится почти три десятка обслуживающего персонала…

На двадцатые сутки, вечером, от Глухова он услышал поразительную новость.

Против обыкновения врач зашёл к ним в палату с обходом не утром, как обычно, а вечером, под конец дня. Немного рассеянно Глухов кивнул Климу и прошёл в комнату к Леднёву.

Через полчаса он вышел, взял около обеденного стола стул и подсел к Климу.

– Палата номер двадцать, – сообщил Глухов. – Из пяти – все пять выздоровели.

– Это «механики»? – уточнил Гордин.

– «Механики», – кивнул Глухов. – Уже вторую неделю нулевая симптоматика: механизмы в палате и на тестах в лабораториях работают безупречно. Никакого намагничивания или деформации деталей…

Но разговор не получился: светильник над бильярдным столом оказался слишком близко к голове Глухова, и Гордин вздрогнул – темя врача было покрыто плотной чёрной щетиной!

Глухов перехватил взгляд Клима, ладонью провёл у себя по голове, извинился и чуть ли не бегом покинул комнату.

– Но ведь он был лыс! – не удержавшись, воскликнул Гордин. – Лыс!

Потом пришла Тайка, и они перешли в свою комнату. Клим помог жене принять ванну и долго с удовольствием сушил феном ей волосы…

Наутро завтракали.

Таисия светилась от счастья. Клим любовался женой и был горд собой. Леднёв привычно смотрел в тарелку и равнодушно принимал пищу; глухой и безучастный ко всему, что его окружало.

Таисия позавтракала первой, чмокнула мужа в щеку и, пожелав мужчинам удачного дня, ускакала на дежурство. Глеб даже не кивнул в ответ, и это, против обыкновения, почему-то задело Клима.

– Может, сыграем, сосед? – спросил он Леднёва, кивнув в сторону бильярдного стола.

Леднёв с удивлением взглянул на Клима, потом посмотрел на бильярд. Движение язычков-щупальцев на его мареве заметно замедлилось.

– В бильярд? – уточнил Леднёв низким, чуть хрипловатым голосом.

– А что такого? – обрадовавшись неожиданному контакту, делано удивился Клим. – Почему нет?

Они подошли к столу. Клим быстро освободил сукно от компьютера, а Глеб достал из шкафа два кия, мел, треугольник и коробку с шарами.

Когда всё было готово, Глеб кивнул Гордину, чтобы тот разбил треугольник. Климу было всё равно. В бильярд он играл третий или четвёртый раз в жизни, и никакой другой цели, кроме как попытаться наладить общение с Леднёвым, у него не было.

Ему удалось попасть в центр пирамиды, и удар получился достаточно сильным, чтобы шары разлетелись в разные стороны. Вот только ни один из них не попал в лузу. Но на это Клим и вовсе не наделся.

Глеб молча обошёл несколько раз стол. Остановился, приложив кисть руки к столу, прицелился кием… Руки у Леднёва были жилистыми, загорелыми и без всякого намёка на прозрачность. Гордин присмотрелся к сосредоточенному Леднёву и убедился, что тот или от природы смугл, или регулярно посещает солярий.

А потом Леднёв за три минуты разогнал пятнадцать шаров по лузам, положил кий на стол и, ни слова не говоря, ушёл к себе в комнату.

– Вот и поиграли… – пробормотал себе под нос Клим.

Он взял со стола последний шар, подбросил его несколько раз в воздух и покачал головой. Он не был даже любителем. В этой области он не смог бы отличить профессионализм от чуда. Гордин собрал шары, спрятал их вместе с киями и треугольником в шкаф, вернул на место ноутбук и задумался. Выходило, Глухов не солгал. Но это значило лишь то, что и в самом деле искать там, где все искали, не следовало.

– Сперва предмет ищем там, где он может быть, – проговорил вслух Гордин. – И, если не найдём, будем искать там, где его быть не может…

Он вызвал личное дело Леднёва и убедился в том, что пристрастие Глеба к бильярду прошло мимо внимания его кураторов. Тогда он заглянул в судовой журнал «Витязя», где были отмечены спортивные соревнования, – настольный теннис, шахматы, шашки, борьба… бильярд. Есть такой. Вот только о победах Леднёва в этом виде спорта – ни слова!

Тогда Клим вернулся к личному делу. Командные виды игр. Волейбол, баскетбол… Понятно. Компанейский такой товарищ, склонный к общению, кино, вино, дискотека… Женщины? Ещё десять минут работы – и Клим хмыкнул: не Дон Жуан, конечно, но темперамент выше среднего…

Гордин обратился к базе данных блока В-62. Нет. В солярии за все пять лет своего пребывания на Асклине Леднёв не был. Папа-мама… обычная русская семья, корни теряются две сотни лет назад в Новгородской губернии…

Клим почувствовал страх. Его сосед по больничной койке не мог быть Леднёвым! Что, если все они, вернувшиеся, не те, за кого себя выдают? Нелюди! Воспользовались провалившимся экспериментом, чтобы внедриться в человеческую расу…

Меры, которыми обеспечивался карантин Асклина, как-то сразу перестали вызывать протест и раздражение.

– Вот это да! – проговорил Гордин.

Обед проходил в привычном режиме: Тайка щебетала, рассказывая о каких-то событиях на её дежурстве. Клим делал вид, что ему интересно, а сам исподтишка разглядывал сияние Леднёва. Сам Глеб, как обычно, ел с невозмутимой размеренностью автомата: без слов, без чувств, без эмоций. Даже желваки на заметно выступающих скулах катались в такт движению челюстей размеренно и ритмично.

– Мы с Глебом сыграли в бильярд, – перебил Таисию Клим.

– Вот как? – изумилась Тайка. – И кто выиграл?

Она посмотрела на Леднёва, но тот никак не отреагировал.

– Он меня, как Тузик шапку, – засмеялся Клим. – Но обещал научить!

Глеб перестал жевать и посмотрел на Клима.

– Правда? – улыбнулась Таисия. – Здорово. А то вы, Глеб, всё молчите. Знаете, даже немного не по себе…

Клим почувствовал в руке вилку.

Странное какое-то чувство. Он же держал вилку и раньше. Но теперь вот вдруг её почувствовал. Гордин строго посмотрел на руку и понял, что его насторожило: вилка весила килограммов десять, не меньше!