Владимир Яценко - Ржавая Хонда (сборник)

– Если я отсюда исчезну – всем конец, – подхватил Клим.

– Верно, – улыбнулся Леднёв, – Молодец. Но и не только это. По неопытности ты можешь «прыгнуть» в точку пространства, физическая среда которой несовместима с жизнью. Погибнешь быстрее, чем сообразишь, что делать дальше. Поэтому, пока не наловчишься, ограничивайся только наружным сканированием. Причём для начала бери доли поменьше – сотую секунды за секунду там, остальное – здесь. С такой частотой можно на Луне солнечные ванны принимать; или даже поглядеть, что на Солнце делается…

– А я-то думаю, откуда у тебя загар?..

– Не отвлекайся! – строго сказал Леднёв. – Спокойно всё обдумай и не торопись что-то предпринимать, ладно?

– Ладно.

– Вот и хорошо. Да, кстати, как потребуется моё внимание, просто скажи псевдоподии «Глеб Леднёв», я вернусь…

– Ещё вопрос, – попросил Гордин. – Последний…

– Давай, – согласился Глеб. – Да не вибрируй. Этих вопросов ещё будет – миллион. И я никуда не денусь. Как позовёшь, приду.

– Мы – люди?

Леднёв внимательно посмотрел на Клима и кивнул:

– Хороший вопрос, Гордин. Мне нравится. И знаешь что? Лучшим определителем человечности была и остаётся женщина. Пока твоя жена считает тебя человеком, ты и есть человек. Но как только у неё возникнут сомнения – берегись. Впрочем, чтобы стать нелюдью, в космос выходить необязательно…

– Мне кажется, что ты ушёл от ответа.

– Вот как? Тогда по-другому: мы – люди, потому что нас интересует судьба других людей. Мы – люди, потому что, будучи свободными, признаём наличие рамок, ограничивающих нашу свободу, и не нарушаем их.

– Каких «рамок»? – заволновался Клим. – Про «рамки» ты ничего не говорил. Я тоже не хочу за «рамки»…

– Сегодня для тебя только одно условие, очень важное: не трогай занавес! Это единственное ограничение. Ты скоро поймёшь. Возможно, через минуту, после того как я уйду. Поверь, у нас было время «полазить» и по звёздам, и по галактикам. Самое интересное, как оказалось, – здесь и всюду. Здесь, сейчас, дома, под носом. И я ещё раз тебе скажу: главное – не трогай занавес!

– Почему?

– Как думаешь, что произойдёт, если ты с отвёрткой появишься на первом уровне?

– Ха! Прибегут насмерть перепуганные люди в синих халатах. Они немножко покричат, отвёртку отберут, а если выделываться, могут и побить.

– Замечательно. А теперь предположим, что они не успели до тебя добежать, и ты всё-таки пробился к нулевому уровню…

– Нет, – Гордин покачал головой. – О таком мне думать не хочется.

– Ещё представь, что у нас за нулевым уровнем. Подумай, зачем мы все здесь на Асклине?

– Карантин.

– Точно. И себе-то мы отдаём отчёт, что карантин обоснован, верно? И меры правильные…

– Но ведь есть излеченные!

– С каждым днём их будет больше, – пообещал Леднёв. – Скоро в Госпитале больных не будет. Мы вылечим всех. И тогда, лет через пять, Асклин откроют. Мы вернёмся к людям.

У нас куча идей! Это будет тренировка. Если получится снять карантин с Асклина, можно будет попробовать снять карантин и с нашей Вселенной…

И он ушёл.

Над Леднёвым опять сияющей бахромой взвились язычки щупальцев, лицо окаменело, глаза потускнели.

Гордин склонился к нему и помахал перед его лицом рукой. Глеб поймал его за руку, отбросил в сторону и сказал:

– Не дури, Гордин. Спокойной ночи.

И ушёл в свою комнату.

Клим Гордин, оставаясь неподвижным в кресле палаты 18 блока В-62 госпиталя «АСтроКЛИНика», сосредоточенно рассматривал складки пространства-времени у себя перед глазами. Циклическое колебание складки напоминало покачивание тяжёлой портьеры под сильным сквозняком. «Я вижу пространство, – подумал Гордин. – А вот эта штука, наверное, и есть занавес?»

Он протянул руку. Не то вздох, не то шелест чуть потревожил волосы на затылке. Клим колебался не дольше мгновения, затем опустил руку. Складка мерно пульсировала – производство времени шло полным ходом.

Клим закрыл глаза и забыл о складке, пульсации, времени…

Асклин. Мир, созданный людьми, чтобы им было где хоронить свои проблемы.

Асклин – кладбище проблем.

Вселенная. Мир, созданный кем-то… зачем? Если «по образу и подобию», то, кем наш Мир создан, более-менее ясно. А вот зачем? С какой целью? Неужто Мир – тот же Асклин? Вселенная – гигантский лепрозорий для ссылки нездоровых душ? Или инкубатор, чтобы эти души комфортно созревали?

Клим открыл глаза и вновь обратился к пульсирующей складке: протянуть руку… одно движение – и будут ответы на все вопросы. Но так ли они важны, эти вопросы? Ответы по цене чужих жизней? К чёрту!

Он вздохнул. Встал с кресла и набрал номер буфета:

– Девушка, заказ ещё можно сделать?

– Ещё можно, – сонным голосом ответила дежурная. – Я уже уходить собиралась.

– Восемнадцатый номер, пожалуйста, кипяток в термосе, пять пакетиков кофе, ветчина, булки, масло…

Было о чём думать. Было на что надеяться. А самое главное – нужно было дождаться Таисию. Она опять оказалась права: Асклин – это не тупик. Асклин – это начало дороги…

– Девушка, – взволнованно окликнул Клим буфетчицу. За всеми этими волнениями он едва не забыл о самом главном. – И молоко… молоко не забудьте!!!

Как только бес пошёл на уплотнение, молотобойцы Григ и Кушна стали на изготовку. Грозные и неподвижные, только молот Грига чуть покачивался, будто примериваясь, куда нанести удар. Звонок тревоги прозвучал вовремя, и пограничники без особой спешки успели занять свои места.

На этот раз бес выглядел необычно: чёрный, маленький, щуплый. Молот Грига почти без замаха вошёл бесу в живот, орудие Кушны угодило в лоб. Они всегда так: корпус и голова, после этого к работе приступали разделочники, и садки рыб пополнялись свежим кормом.

Но не сегодня.

Два удара слились в один. Молоты попадали на палубу, а бойцы с перекошенными от боли лицами присели. Бес, заметно покачнувшись, прошёл мимо них и двинулся к выходу.

На него сбросили сеть. Что-то сверкнуло, запахло палёным и вот: вместо сети – чёрные хлопья сажи, плавно поднимающиеся к потолку в волнах нагретого воздуха. Тепло дошло даже сюда, до укрытия Борки, который наблюдал за схваткой с верхней галереи с всё растущим удивлением.

Бес не кричал, не звал на помощь. Он не крутил головой, пытаясь что-то разглядеть в мутно-красной мгле ангара связи. Нет. Он целеустремлённо двигался к выходу, равнодушный к людям и к их попыткам остановить его движение.

Следующим препятствием была яма, старательно прикрытая листами пластика, неотличимого от остального покрытия коридора. Почему-то Борка не удивился, когда бес, будто чувствуя ловушку, сдвинулся в сторону и, не снижая скорости, обошёл яму по единственно правильному пути.