Владимир Яценко - Ржавая Хонда (сборник)

Я подошёл к месту, где они перелезли забор: два с половиной метра кирпичной кладки не смогли их удержать. А ведь там, поверху, ещё и тройной ряд колючей проволоки уложен.

Какой же высоты нужен забор, чтобы они все оставили меня в покое? Ненавижу. Братьев по разуму ненавижу. Наградил же Господь родственничками.

Я вернулся к калитке и, как человек, нормальным способом оказался на улице. Увязая в снегу, двинулся вдоль ограды и оказался на восточной стороне периметра. Да. Они пришли отсюда. А сюда приехали. Широкий протектор с приметным зимним рисунком – «звёздочкой», метра два между колёсами и приличный клиренс – снег между колеями чист, не тронут. Здоровенная тачка! Что-то вроде «Ниссан Патруля» или «Тойоты Лендкрузера».

Хорошо, наверное, на такой ехать: комфорт и безопасность. Особенно зимой. В снег…

И у меня – снег. Только чёрный. А ещё кирка с лопатой.

Что поспать не получится – факт! Пять утра всё-таки. А в девять – приглашение на генеральский завтрак. Насколько я помню, в генералах – не я. Так что никакое это не «приглашение». И не «завтрак» тоже: рядом с моим Генералом солёный огурец костью поперёк горла встанет. Запросто!

И земля мёрзлая. Снулый камень, а не земля… Это не склизлый рыхлый грунт кладбища… Да. Всякое бывало в моей биографии. Вот только собаку убили впервые.

Жаль собаку. Зира у меня уже десятый год… Была.

Так что «осиротел» я. Моё увлечение взяло всё, что у меня было и что только могло быть. И я уплатил эту цену сполна: ни родни, ни друзей. Зирабу сотрудники щенком подарили. На прощальном обеде. Перед тем как разбежаться. Десять лет назад.

Но тогда по всему выходит, что кто-то мне должен. По крови.

А вот невзысканных долгов не держим-с… да.

И прощать по-христиански не приучены.

Так что теперь это личное, Господи.

И Ты тут совершенно ни при чём.

От еды я, понятное дело, отказался. Это можно. Даже приветствуется.

Посреди небольшого зала приличных размеров стол. Но накрыто только на четверых. В комнате – искусственный камин, ненавязчивое освещение и никакой музыки: Генерал бережёт зрение, любит тепло и тишину. На столе – рыба, рис, салаты, коньяк… это он тоже любит. Но не бережёт.

– …молодёжь, Саша, целеустремлённее нас будет, – журчит речь Генерала. – Это мы в их годы плохо представляли себе, что есть счастье человеческое. А у этих – проблем нет, – он подзывает ближайшего официанта и кивает на пустой бокал.

– И что же для них «счастье», Михал Петрович?

Из вежливости спрашиваю, конечно. Молчать – глупо, самому что-то говорить – лениво. Проще спросить… а уж слушаю я или нет, кто проверит?

– Счастье, Саша, – это правильное сочетание формы материи и её координат в пространстве: недвижимость в Соединённом Королевстве, шестизначная сумма на банковском депозите в Швейцарии, стометровая яхта в Эгейском море… Всё просто. Кстати, о яхте. В каком состоянии «Кузнец»?

Что ж. Я не удивился. Ни «философии», ни вопросу.

– В идеальном. «Заплати – лети».

– Вот, – удовлетворённо кивает Генерал. – Это хорошо. Это замечательно! Я тебе клиентов сосватал. Из молодых, но зрелых.

– Похоже, наведывались ко мне ваши «зрелые», – без тени почтения вмешиваюсь в элегию мыслей Генерала. – Вокруг эллинга топтались, собаку застрелили…

Михаил Петрович молчит: осматривает свой штатский костюм. Конечно, будь он в мундире, при лампасах с наградами, хренушки я бы стал его перебивать.

– Да, – соглашается он. – Что собаку убили – плохо. Нехорошо. Но они – твои работодатели, Саша. Платёжеспособные работодатели. Да и не вор – если на свободе. Так, кажется…

– Что им нужно?

– Твой «кузнечик», разумеется, – Генерал морщится. То ли от моей бестолковости, то ли от дремучести своего букета: рыба и коньяк? – И высота сорок километров где-то над Гайсином…

– На хрена?

– А вот это уже не наше с тобой собачье дело. Прыгнешь к потолку… сколько там у тебя – двадцать? – Я киваю. – Дальше тебя учить не надо, на РГД-эшках дотянешь до сороковника, и они заплатят сто тысяч. Половина моя: топливо, нерадивость ПВО и посреднические. Вопросы есть?

Почти всё сказанное я прослушал, поскольку напрягся при упоминании о «собачьем деле», но с начальством не спорят. Тем более с генералами. Поэтому ограничиваюсь скупой порцией яда в дежурном ответе:

– Никак нет, ваше благородие!

Но моего сарказма он не слышит. Он смотрит на часы:

– Сейчас подойдут. Только очень прошу тебя, Саша, не нужно гонору. И глазками сверкать тоже не надо. Люди из Москвы приехали. Специально к тебе… к нам. Платят наличными. Сегодня же до полуночи отправлю к тебе две керосинки. Не будем усложнять, ладно?

– Так точно, Михал Петрович! Не будем!

Он подозрительно смотрит на меня из-под густых, тронутых сединой бровей.

– Не нравится мне твоё настроение, Александр.

Я понимаю, о чём это он. И в самом деле – глупо. Мне бы сейчас пузыриться от собственной значимости и прыгать от счастья. Только вот что-то не «пузырится» и не «прыгается».

– Да предчувствие у меня какое-то нехорошее…

Но он не даёт мне договорить:

– Что за хрень, Александр? – От генеральского голоса чуть позванивает посуда. Вот для чего не включают музыку! Чтобы вот этот тревожный звон улавливать и вибрировать в унисон. – У тебя нет денег даже на охрану. В следующий раз…

– Не помешали?

Дверь открыта. Их двое. Он и она. У него – повязка на левой ладони. Она – держит в руках плоский пластиковый чемодан с секретными замками. Кейс-атгаше! Не шалам-балам! Неужто они в этой таре мне деньги принесли?

– Нет! – рявкает Генерал. – Не помешали!

Он ещё секунду гипнотизирует меня своим недовольством, потом сбавляет тон:

– Знакомьтесь, товарищи, это ваш пилот Александр Гуртовой, он же – владелец транспорта. А это, Александр Николаевич, твои пассажиры…

Я смотрю, как парочка подходит к столу, и мне очень не нравится, что девушка заметно хромает на правую ногу. То, что именно она несёт кейс с моими деньгами, почему-то не прибавляет к ней симпатий. Хотя… мордашка «ничего». Волосы ровные, прямые, смоляным шлейфом едва прикрывают плечи. Обтекаемые формы упруго рвутся из-под тяжёлой пиджачной пары, белая блузка, сапожки… Вот только глаза наглые. Такие глаза хорошо вписываются в интерьер салона импортного джипа. Наверняка пирсинг на пупке и замысловатое тату рунной вязью чуть ниже ягодицы. Чтоб из-под короткой юбки летом кокетливо выглядывало…

Они неторопливо, но уверенно присаживаются.

– Константин, – веско кивает парень с худым нервным лицом.

– Лидия, – чуть нараспев тянет девица.

– А что у вас с рукой? – заинтересованно спрашиваю у Кости.

Парень недовольно смотрит на перевязанную руку: