Майкл Муркок - Рунный посох: романы

Лицо барона помрачнело.

— Граф, мы знаем о вашем бесценном опыте политика, о вашей проницательности, о великолепном знании Европы. Мы хотим воспользоваться этим. В обмен предлагаем — безопасность, богатство, власть…

— Власть и богатство у меня и так есть, а в безопасности я уверен, — тихо ответил граф и дернул шнурок колокольчика. — Прошу меня простить, барон. Я устал и хочу отдохнуть.

— Я взываю к вашему рассудку, граф. Я прошу вас.

Мелиадус старался не выдать своего раздражения.

— Я надеюсь, вы погостите у нас, барон, и расскажете нам о том, что происходит в мире.

Вошел слуга.

— Пожалуйста, покажите нашему гостю комнаты, — обратился к нему граф. Он поклонился барону. — Спокойной ночи, барон Мелиадус. Рад буду видеть вас за завтраком.

Когда барон, следуя за слугой, покинул зал, Брасс позволил себе от души рассмеяться. Приятно было сознавать, что могущественная Гранбретания ищет его содействия, но он не желал ввязываться в политику. Он надеялся, что ему удастся вежливо отклонить предложение барона, у него не было ни малейшего желания ссориться с Темной Империей. Кроме того, ему нравился барон Мелиадус. Чем-то они были похожи.

Вот уже целую неделю барон Мелиадус был гостем замка Брасс. Если не считать того самого первого вечера, ему удавалось сохранять хладнокровие в разговорах с графом, хотя граф по-прежнему не соглашался на его предложения.

Но, похоже, не только государственные дела удерживали барона в замке. Уж слишком много времени и внимания он уделял Исольде. Она волновала и привлекала его, хотя ничем не походила на придворных красавиц Европы.

Граф, казалось, не замечал этого. Как-то утром, когда они с Богенталем прогуливались по верхним террасам сада и любовались виноградниками, философ сказал:

— По-моему, барон Мелиадус хочет соблазнить не только славного графа. Если я не ошибаюсь, у него еще кое-что на уме.

— Что же? — Граф повернулся к другу. — Что он еще желает?

— Твою дочь, — невозмутимо ответил Богенталь.

— Ну знаешь… — засмеялся граф. — Что бы он ни сделал, ты видишь в его намерениях лишь порок и зло. Барон — аристократ и джентльмен. И, кроме того, ему нужен я. Вряд ли он позволит себе так глупо рисковать в таком важном деле. Я думаю, ты несправедлив к барону. Мне он очень нравится.

— Тогда, мой друг, тебе самое время возвращаться в большую политику, — с сарказмом ответил Богенталь, — ибо ты разучился разбираться в людях!

Граф пожал плечами.

— Богенталь, ты становишься похож на старую истеричную женщину. Барон ведет себя вежливо и предупредительно. Признаться честно, думаю, он напрасно тратит здесь время, и я был бы не против, если бы он поскорее покинул Камарг, но то, что он проявлял какой-то интерес к моей дочери… Я не замечал этого. Возможно, он и хочет жениться на ней, дабы связать кровными узами Гранбретанию и меня, но вряд ли Исольда согласится, да и я буду против.

— А что, если Исольда любит барона?

— Как это любит?

— Ну, в Камарге не так много столь красивых и утонченных мужчин.

Граф хмыкнул.

— Если бы она его действительно любила, то непременно сказала бы мне, так? Так. Поэтому, пока я не услышу об этом из уст самой Исольды, я не поверю тебе.

Богенталь спрашивал себя, чем было вызвано такое стойкое нежелание графа видеть правду: то ли — тайной потребностью не знать ничего о нравах тех, кто правит Темной Империей, то ли — просто обыкновенной неспособностью отца видеть в родном ребенке то, что очевидно другим. Он не мог согласиться с мнением графа об этом человеке — человеке, на совести которого резня в Лиге и разграбление Захбрука. Рассказы об извращенных вкусах барона наводят ужас на людей от Северного моря до Туниса. Философ точно подметил, сказав, что граф слишком долго жил вдали от большой политики, наслаждаясь чистым деревенским воздухом, и сейчас уже не чувствовал запаха разложения, даже когда вдыхал его.

В разговорах с бароном граф оставался сдержанным и немногословным, но гость сам много и охотно рассказывал. Из его слов выходило, что даже в странах, неподвластных пока Гранбретании, есть люди, готовые в обмен на власть сотрудничать с Темной Империей и помогать ей устанавливать порядок. Как оказалось, интересы Гранбретании простираются далеко за пределы Европы. Даже за Средиземным морем уже созданы хорошо организованные вооруженные отряды, готовые в любую минуту поддержать войска Темной Империи. Восхищение графа Брасса тактикой Империи росло с каждым днем.

— Еще лет двадцать, — говорил барон Мелиадус, — и Европа будет нашей. Лет через тридцать — весь арабский мир. А через пятьдесят лет — мы надеемся, что дойдет очередь и до загадочной земли, которую называют Коммуназией…

— Древнее и очень романтическое название, — улыбнулся граф. — Говорят, эта земля полна волшебного очарования. Там, кажется, хранится Рунный Посох.

— Да, существует легенда, что он установлен на самой высокой вершине мира, где все время лежит снег и дует ледяной ветер, а сторожат его покрытые шерстью человекообезьяны, необыкновенного ума и десяти футов ростом. — Барон засмеялся. — Впрочем, называют много мест, где он может находиться, например в Амарике.

Граф кивнул.

— Ах, Амарик… Вы и ее хотите сделать частью Империи? Говорят, этот огромный континент, лежащий за океаном, управляется чуть ли не божественными силами. Рассказывают, что люди, населяющие его, ведут спокойную и размеренную жизнь, так непохожую на нашу, и будто бы их цивилизации не коснулись бесчисленные бедствия Страшного Тысячелетия.

Говоря об Амарике, граф не придавал особого значения своим словам, но вдруг он заметил, как вспыхнули обычно тусклые глаза барона.

— А почему бы и нет? — сказал Мелиадус. — Я бы штурмовал ворота рая, если бы нашел их.

Вскоре после этого граф, извинившись, покинул барона и, может быть, первый раз подумал, а так ли уж верно его решение оставаться в стороне, как это ему казалось раньше.

Исольда, хотя и унаследовала ум и проницательность отца, не имела его опыта и плохо знала людей. Поэтому, когда барон разговаривал с ней мягким, нежным голосом, он казался ей красивым и благородным человеком, который в силу своей исторической миссии вынужден быть суровым и жестоким. Она даже находила дурную славу о нем довольно привлекательной.

Сейчас, незаметно выскользнув из своей комнаты, она вот уже третий раз спешила на свидание с ним. Они встречались в западной башне замка, пустовавшей со времени кровавой смерти, которую принял там прежний Лорд-Хранитель.

Их свидания были достаточно невинными — касания рук, легкие поцелуи, нежные слова любви и разговоры о свадьбе. Исольда очень любила отца и чувствовала, что известие о ее браке с бароном глубоко расстроит его, и все же не могла устоять перед обаянием Мелиадуса. Она даже не была уверена, что это любовь. Она просто бездумно отдавалась волнению и чувству какой-то таинственности встреч с бароном.