Майкл Муркок - Рунный посох: романы

В одной ночной рубашке она проворно бежала по темным коридорам и лестницам замка, бежала, не зная, — что за ней следует некто в черном плаще, с длинным кинжалом в руке.

С сильно бьющимся сердцем, с полуоткрытым в улыбке влажным ртом Исольда взбежала по винтовой лестнице башни и очутилась в темной комнате, где ее ожидал барон.

Он низко поклонился, потом привлек ее к себе и начал ласкать ее тело через тонкую шелковую рубашку. Его поцелуй на этот раз был более настойчивым, почти грубым, и она, тяжело дыша, вернула его, крепко обнимая широкую обтянутую замшей спину барона. Его рука опускалась все ниже, лаская талию девушки, ее бедра, И соль да прижалась к барону, но неожиданно почувствовала, как в ней возникает какой-то непонятный страх, и попыталась отстраниться.

Он не отпускал ее. Лунный свет, проходя сквозь узкое окно башни, падал на его лицо и выдавал охватившее барона возбуждение.

— Исольда, ты должна быть моей. Сегодня вечером мы покинем замок и уже завтра будем за границами Камарга. Там твой отец не осмелится преследовать нас.

— Мой отец способен на все, — спокойно ответила она, — да и я сама не желаю доставлять ему беспокойство.

— Что это значит?

— Только одно — что не выйду замуж без его согласия.

— Он согласится…

— Думаю, что нет.

— Тогда…

Исольда вновь попыталась вырваться, но барон крепко держал ее. Сейчас она была по-настоящему испугана. Она не понимала, как пылкая страсть, так волновавшая сердце, могла столь быстро превратиться в страх.

— Я должна идти. Отпусти.

— Нет, Исольда! Я не привык, чтобы мне отказывали. Сначала твой упрямый отец, теперь — ты! Я скорее убью тебя, чем позволю уйти, не добившись обещания уехать со мной.

Он притянул ее к себе и попытался поцеловать. Она застонала.

Вдруг в комнате появилась темная закутанная в плащ фигура. Стальной клинок блеснул в лунном свете, и барон, не выпуская девушку из объятий, обернулся.

— Отпусти ее, — сказал неизвестный. — Иначе я нарушу законы гостеприимства и убью тебя.

— Богенталь! — зарыдала Исольда. — Беги за отцом. Тебе не справиться с ним!

Барон Мелиадус засмеялся и швырнул Исольду в угол.

— Драться? С тобой? Ты смеешься, философ? Отойди. Я уйду, но только с ней.

— Ты уйдешь один, — ответил Богенталь, — и поскорей, сделай одолжение. Уж очень не хочется отягощать свою совесть убийством. А Исольда останется здесь.

— Она уйдет со мной, причем сейчас же — хочет она того или нет! — Плащ Мелиадуса распахнулся, и Исольда увидела короткий меч, висящий у него на поясе. — В сторону, господин Богенталь, или вам не придется сложить сонет о сегодняшней ночи.

Богенталь не сдвинулся с места.

Гранбретанец, взявшись за рукоять меча, почти неуловимым движением обнажил его.

— Это твой последний шанс, философ.

Богенталь молчал. Не мигая, он смотрел на барона, и лишь его рука, сжимающая кинжал, слегка дрожала.

Исольда пронзительно закричала, ее крик эхом прокатился по замку.

Барон, рыча от злости, повернулся к ней и поднял меч.

Богенталь прыгнул вперед и неловко ударил его кинжалом, но кожаные доспехи защитили барона. Презрительно смеясь, Мелиадус обернулся. Он дважды ударил мечом: в голову и в грудь Богенталя, и поэт-философ упал, заливая кровью каменный пол. В отчаянии Исольда снова закричала. Барон наклонился, схватил ее, выворачивая руку так, что девушка застонала, и перекинул через плечо. Потом он вышел из комнаты и начал спускаться.

Для того чтобы попасть в свою комнату, ему надо было пройти через парадный зал, и вот когда он вошел туда, с другой стороны зала до него донесся шум. В отблесках угасающего огня, в дверях, барон увидел графа, одетого в просторный домашний халат, с огромным мечом в руках.

— Отец! — закричала Исольда, и гранбретанец, швырнув ее на пол, выставил вперед меч.

— Значит, Богенталь был прав, — прорычал граф. — Ты оскорбил мое гостеприимство, барон.

— Я хочу вашу дочь, граф. Она любит меня.

— Тебе так кажется. — Граф взглянул на рыдающую Исольду. — Защищайся, барон.

Мелиадус нахмурился.

— Мой меч — шило в сравнении с вашим. И кроме того, у меня нет желания драться с человеком ваших лет. Вероятно, мы сможем договориться…

— Отец! Он убил Богенталя!

Услышав это, граф задрожал от гнева. Он подбежал к стене, где висела целая коллекция всевозможного оружия, сорвал с крюка самый большой меч и швырнул его под ноги барону. Меч, упав, загрохотал по каменному полу. Мелиадус нагнулся и схватил брошенное ему оружие. Теперь у него было преимущество — он был в кожаных доспехах.

Граф сделал шаг вперед, поднял меч и атаковал барона, но барон парировал выпад. Они походили на дровосеков, которые рубят огромное дерево, нанося размашистые мощные удары то с одной, то с другой стороны. Лязг оружия разбудил слуг графа и людей барона, которые, выбежав в зал, теперь стояли, не зная, что делать. Вскоре появился фон Виллах со своими стражниками, и гранбретанцы, посчитав, что людей графа значительно больше, решили ничего не предпринимать.

Во тьме зала вспыхивали искры, когда два великана скрещивали мечи, с величайшим мастерством нанося и отражая удары. Пот заливал им глаза, оба тяжело дышали.

Барон слегка задел плечо графа, меч графа скользнул по кожаным доспехам барона. Они обменялись серией молниеносных ударов, после которых, как казалось со стороны, оба должны были развалиться на куски, но когда противники разошлись, то оказалось, что у графа всего лишь разорван халат и слегка поцарапан лоб, барон же отделался распоротым сверху донизу плащом.

Звуки тяжелого дыхания и топот ног на каменных плитах пола сливались с оглушительным звоном мечей.

Неожиданно граф Брасс, задев маленький столик, упал, растянувшись во весь рост, и выпустил из рук оружие. Мелиадус, торжествующе улыбаясь, уже занес над поверженным графом тяжелый меч, но Брасс, успев перекатиться на бок, схватил барона за ноги, и тот упал рядом с ним.

На какое-то время отбросив мечи, они катались по полу, молотя друг друга кулаками и рыча как дикие звери.

Потом барон резко оттолкнул противника и, схватив меч, вскочил на ноги, но граф тоже успел подняться и неожиданным ударом выбил меч из рук барона. Меч воткнулся в деревянную колонну и загудел как органная труба.

Граф был полон решимости убить Мелиадуса. В его глазах не было жалости.

— Ты убил моего самого лучшего, самого преданного друга, — прорычал он, поднимая меч. Барон Мелиадус сложил руки на груди и с бесстрастным лицом, прикрыв глаза, ждал удара.

— Ты убил Богенталя и потому умрешь.

— Граф!

Граф замер, занеся над головой меч.

Это был голос философа.

— Граф, он меня не убил. Удар в голову лишь оглушил меня, а рана в груди не смертельна.