Вадим Панов - Кардонийская петля

– А в Унигарте начинает сказываться недостаток продовольствия, – заметил дер Даген Тур.

– Это война, мессер.

– Спасибо, что напомнил.

Ещё одна примета неспокойного времени: блок-посты на дорогах. В самой столице военные патрули не встречались, обходились полицейскими, но основные выезды из города контролировались плотно.

– Сигизмунд Артрожилиступулиоритиусчик, вице-генеральный менеджер западно-кардонийского филиала компании «Обмундирование и пуговицы, Inc». – Бабарский выдержал продуманную паузу и веско добавил: – Я с Галаны, парень.

– Вижу, – хмуро ответил подошедший к автомобилю сержант и кивнул на Помпилио: – А у него документы есть?

– Жан-Пьер-Мари-Лусия Скитопросгорнастирбросчик, коммерческий директор первого ранга.

Заготовленный костюм погиб в Фадикуре, однако Бабарский не был бы Бабарским, не сумей он подготовиться к любым поворотам. В доме ИХ дер Даген Тура ожидали три костюма на выбор, в одном из которых, синем в жёлтую клетку, адиген сейчас и щеголял. Костюм не соответствовал Помпилио так же, как «Борд», но два других произведения приотской портняжной мысли – зелёненький в полосочку и серый с «искрой» – едва не вызвали у Помпилио полноценную истерику.

– Куда направляетесь?

– Вы ведь прекрасно знаете, офицер, кто живёт в десяти лигах к северу, – умильно улыбнулся ИХ. – Или это военная тайна?

Вежливое обращение, лёгкая лесть: никто ещё не называл сержанта офицером, и сложенная пополам купюра, мягко скользнувшая в карман гимнастёрки, сделали своё дело.

– Счастливого пути, – козырнул военный.

– Всегда, – пообещал ИХ, прибавляя газу.

– Ядрёная пришпа! – выдохнул с трудом сдержавшийся адиген. – Ты назвал нас галанитами?!

– Лучшие документы в нынешнем Линегарте, мессер, – хладнокровно ответил Бабарский. – Мне их сделали по очень большой дружбе, только потому, что человечек, о котором вы ничего не хотите знать, получил помилование и был отпущен с лингийской каторги. И ещё пришлось добавить пятьдесят цехинов.

Омут, и этим всё сказано. Сам Помпилио руки не пачкал, но своего суперкарго ценил в том числе и за эти связи.

– Как мы будем отступать?

– Я всё продумал, мессер.

– Не сомневаюсь.

– В трёх лигах к западу от виллы Арбедалочика расположено крупное водохранилище, на котором нас ожидает паровинг интендантской службы приотской армии.

– Ты его украл?

– Арендовал. Многие патриоты любят большие деньги. Вам сказать, сколько это стоило?

– Не надо. Люди надёжные?

– Весьма, – ответил Бабарский уверенно, однако обмануть адигена не сумел.

– Что будет, когда они узнают, что нужно лететь в Унигарт?

– Вы наведёте на них свой большой пистолет.

– Вижу, ты действительно всё предусмотрел.

– Потому вы меня и цените, мессер.

– Абедалоф? – Узнав, к кому её везут, Кира принялась размышлять над линией поведения, но ничего умнее, чем сыграть наивную девицу, не придумала. Сидела на диване и хлопала глазами. – Вот уж не предполагала…

– Будет лучше, если ты станешь называть меня господином Арбедалочиком, – мягко произнёс галанит. – И не забывай обращаться на «вы».

– Всё изменилось?

– Хорошо, что ты сама заметила. – Галанит зевнул. – Не люблю лишать людей иллюзий.

– Неужели?

– Ладно, люблю, – рассмеялся Арбедалочик. – Мне нравится наблюдать, как люди плавно переходят от самоуверенности к животному страху. К ужасу. – Абедалоф подошел к столику. – Вина?

– Воды.

– Лимонад?

– Просто воды. Не хочу терять дополнительные иллюзии.

– Какие могут быть иллюзии насчёт лимонада?

– А вдруг ты мне его и правда дашь?

Галанит обаятельно улыбнулся.

Они разговаривали в «белой» гостиной, в большой зале, уставленной соответствующего цвета мебелью, с белыми с золотом гардинами, шёлком на стенах и картинами в тонких, «современных» рамах. Белыми картинами, потому что все художники писали приотскую зиму.

Абедалоф выглядел под стать: белоснежные сорочка, брюки и туфли, белого золота часы на руке – мода на подобные украшения только появилась, и они ещё не вытеснили привычные карманные хронометры, – и широкая улыбка в тридцать два белых, как миниатюрные айсберги, зуба.

На его фоне грязный и порванный в нескольких местах мундир девушки выглядел жалко, но Кира компенсировала унылый внешний вид горящим взглядом и уверенным поведением. Ей пришлось ждать несколько часов: «господин директор изволят заниматься другими делами», однако пребывание в запертой комнате без окон никак не отразилось на поведении девушки.

– Отец хорошо над тобой поработал, – признал Арбедалочик. – Сделал свою копию.

– Спасибо.

– Не торопись. – Галанит подал девушке хрустальный бокал с водой. – Извини, но я считаю Винчера тупым, недалёким и не способным на компромисс человеком. Идиотом, если коротко.

– Гордым и смелым, – уточнила Кира.

– Я вижу, у нас полное взаимопонимание. Мы говорим об одном и том же, только разными словами. – Абедалоф с удовольствием глотнул вина и продолжил: – Не считай меня плохим хозяином, поужинаем позже, не хочу мешать разговор с едой… Любишь рыбу?

Светское начало разговора девушка восприняла спокойно, Арбедалочику не подыгрывала, но и не раздражалась, заставляла себя держаться. Однако всё хорошо в меру, пора заканчивать с лицемерными улыбочками.

– Зачем я тебе? Хочешь надавить на отца?

– Я спас тебе жизнь, – кротко напомнил галанит, не среагировав пока на «ты».

– Или взял в плен.

– Ах да, ты ведь не знаешь… Ночью в Фадикуре был бунт, пленные сдуру пошли на пулемёты.

– Нет…

У девушки расширились глаза, а обрадованный галанит небрежно продолжил:

– Приотцы, надо сказать, дичают на глазах.

– Вы превращаете нас в зверей.

– Вас?

– Кардонийцев, – глухо уточнила Кира.

– Так ведь вы не особенно против, – пожал плечами Арбедалочик. – Быть зверем легко: живи инстинктами, слушайся хозяина – и всё будет хорошо. Вина?

– Мы не сдадимся.

– И замечательно.

– Что?

– Какая же ты всё-таки дура, – вздохнул галанит, с презрением разглядывая растерянную девушку. Затем поднялся и мягко прошёлся по комнате. Задержался у белоснежного рояля, провёл пальцем по блестящей крышке, усмехнулся. Вернулся к столику и взялся за бокал. – Почему тебя так удивляет, что я всецело на вашей стороне? На стороне истинных патриотов Кардонии, людей отчаянной храбрости и чести. Не сдавайтесь. Я умоляю.

– Такое ощущение, будто я наглоталась наркотиков, – призналась Кира. – Или ты.

«Он спятил? Ошалел от победы? Он издевается?»

Девушка совершенно не понимала стоящего напротив красавчика. Довольного, упивающегося своей властью красавчика. Думала, что продолжения у неожиданного выступления не будет, но Абедалоф снизошёл до объяснений. Ему доставляло огромное удовольствие наблюдать за тем, как доходят до ошарашенной пленницы простые, как амёба, истины.