Юрий Никитин - Трое в Песках

— Перья моя жена забрала на подушку.

Разноголосый шум и гам возобновился. К чужакам присмотрелись, забыли. В сухом горячем воздухе даже Лиска перестала трястись и цокать зубами. Таргитай разомлел, крепкие зубы без устали перемалывали жилы и кости. На голодное брюхо пошли бы, казалось, даже перья, но, как выяснилось, домовитая хозяйка их уже прибрала. Олег больше налегал на зелень. Пару листочков обнюхал и спрятал в мешочек.

Хозяин появился, когда допивали кислый квас, буркнул:

— С вас гривна.

Мрак удивился, развел руками:

— Ты продаешь нам всю корчму?.. Нет, нам надо ехать. Вот тебе полтина, это втрое больше, чем стоит обед, но мы нынче добрые.

Таргитай ахнул, обиженно захлопал глазами:

— Гривну?.. За одного гуся?

— И хлеб, — буркнул хозяин. — Гусь — за полкуны, а хлеб — за три четверти гривны.

Таргитай не понял:

— А пошто хлеб такой дорогой?

— Мука подорожала, — нехотя объяснил хозяин.

— Так то мука. А я спрашиваю, пошто хлеб дорогой?

Олег молчал, ему было ясно по лицам присутствующих. Рознь и резня, поля горят, отряды разбойников не знают отпора, земледельцам вырастить хлеб труднее, чем охотнику забить стаю гусей. Чудно, что вообще удается вырастить хлеб. Много сил дано человеку, дабы вынес все тяжкие испытания, какие не снесут ни травы, ни звери, ни даже боги.

Хозяин набычился, лицо начало медленно багроветь. Пальцы поползли по жирному боку, где за поясом торчал большой мясницкий нож.

— Этого мало…

— Зато от чистого сердца, — заверил Мрак. — Кроме того, позволь тебя обнять, дорогой друг!

Хозяин раскрыл рот, спросил туго:

— Все-таки… понравилось?

— Нет, на прощание. Просто ноги моей здесь больше не будет.

Мощные руки Мрака облапили остолбеневшего корчмаря, громко захрустело. Мрак осторожно опустил толстяка на лавку, тот из багрового стал синим, затем начал медленно бледнеть.

— Пошли, ребята.

Трое уныло поплелись к дверям. На крыльце пронизывающий ветер бросил в лицо мелкие капли дождя, сразу выстудил. Таргитай задержался на верхней ступеньке, сказал жалобно:

— Мрак, здесь есть где ночевать!

— Надо, — ответил Мрак хладнокровно. — Мы узнали, что за народ здесь, в Гиперборее. Ежели это Гиперборея. Люд такой же, как и мы. Не степняки, не киммеры, не пустяки… не пустынники…

Олег уже сбежал вниз, отвязывал верблюда.

— Пустынник — это лечебная трава!

— Люди — тоже трава, — огрызнулся Мрак. — Только не лечебная.

— То-то боги ее выпалывают!

Лиска похлопала своего коня по блестящему крупу, заметила с одобрением:

— Народ здесь неплохой. Нас кормили паршиво, зато коня — хорошо.

Мрак смолчал, но в глазах промелькнуло одобрение. Верблюдам тоже бросили сена. Те еще жевали, когда невры уже были в седлах. Двое мужиков вышли на крыльцо, оба пошатывались, на странных горбатых зверей смотрели с интересом, но без страха.

Выехали в мелкий нескончаемый дождик, похожий на плотный серый туман. Дорога потянулась шире, в нее влились еще две. Верблюды пошли по два в ряд. Мрак часто привставал, вглядывался. Изгои и Лиска начали замечать за поредевшей мглой из дождя деревья, разрыхленные лоскутья земли.

Когда показались далекие дома, Мрак сказал неохотой:

— Придется заночевать… Солнце идет к закату.

— Где солнце? — удивился Таргитай так громко, что верблюд под ним шарахнулся. — Здесь его не бывает вовсе!

Сквозь туман проступили стены домиков. Крыши были из золотистой соломы. Дома походили на раскоряченные грибы. Окна кое-где уже укрылись за расписными ставнями из толстых досок, словно жители ждали нападения ночных чудовищ.

Когда подъехали к крайнему, Мрак оценивающе оглядел металлические слеги, замки и петли. Если такими перекрывают ставни, то и здесь живут неспокойно. Род, создавая людей, много не умничал, лепил одинаковыми, как следы своих сапог.

Олег все еще пошевеливал губами, учился твердить заклинания. Лиска отважно вклинилась между волхвом и двумя страшными неврами — угрюмым оборотнем и глуповатым дудошником. Мрак невесело скалил зубы, подмигнул Таргитаю. Мол, девка потеряла голову, берется охранять Олега от них, дабы не мешали практиковаться в ведовстве.

— Будь осторожнее, — предостерег он волхва через голову маленькой воительницы. — Ежели расчахнешь землю под селом, где теплые печи, еда, молоко… то где ночевать будем?

Губы Олега пошли медленнее, словно на морозе пытался выговорить трудное слово. Лиска бросала на Мрака злые взгляды. У нее был вид разъяренной кошки, закрывающей задом котят.

Домики выстроились по обе стороны дороги. По ту сторону зеленели огороды, на плетнях мокли повешенные для сушки горшки, глечики, кувшины, даже расписные рушники, полотенца и скатерти. В огородах бродили гуси, куры. Стадо коз паслось по ту сторону огороженных грядок.

Загораживая дорогу, стояло пятеро. Дюжие мужики с длинными копьями, на поясах — тяжелые мечи с широкими лезвиями. Мрак сразу зыркнул по сторонам, узрел за бревенчатым забором шапки из лисьего меха. Такой же забор тянулся и с другой стороны. В пришельцев целились из луков. Трехгранные наконечники мокро и нехорошо блестели.

— Мир вам, — громко сказал Олег. Он пустил верблюда вперед, оттеснил изумленного Мрака. — В вашем селе у нас дел нет. Нам только перебыть ночь. Мы заплатим за корм для себя и наших… коней.

Их рассматривали угрюмо, придирчиво. От забора несло запахом жареного лука и кислого пива. Кто-то за бревнами рыгнул, другой шумно чесался.

Передний мужик заговорил медленным и густым голосом, словно сидел в дупле:

— Боги велят помогать странникам. Вы ночуете у Кармалюка. Во-о-он хатка на отшибе! Но не вздумайте выходить ночью.

— Опасно? — спросил Олег тревожно. — Лесные звери заходят?

Мужик похлопал широкой, как весло, ладонью по рукояти меча.

— Мы опаснее.

Он отступил с дороги, шапки над забором исчезли. Двое парней метнулись от дождя на крыльцо, их работа кончилась. Мрак привстал в седле. За крепким забором лучники уже снимали тетивы. Растянутся на дожде — выбрасывай сразу.

— Нам не до ваших женок, — сказал он успокаивающе. — Борща б горячего… Мы ищем теплую печь, а не трудностей.

Солома на крыше кармалюковой хатки подгнила, потемнела. Стены покосились, но массивные ставни белели свежестругаными досками, а могучий забор говорил о том, что хозяин больше думал о защите жилища, чем о лепостях. Мрак, возвышаясь в седле над острыми кольями забора, постучал носком сапога в ворота:

— Хозяин!.. Эй!.. Есть кто живой?

За сараем, больше похожим на собачью будку, разве что малость крупнее, послышались неторопливые шаги. Сперва показалось острие рогатины, затем выдвинулся хозяин — медведистый и лохматый, всклокоченные волосы в соломе, репьях и курином помете. Неопрятная борода веником, грязная рубашка на груди разодрана, под черными волосами проглядывает извилистый шрам. Мрак нахмурился, пощупал рукоять секиры.