Джон Байлс - Дети Древнего Бога

Но он не мог заставить себя поступить так. Он далеко не плейбой, и хотя у него были подружки в прошлом, он никогда не имел такую, как Акане. Его разум подсказывал ему, что следовать ее совету — плохая идея, но если Мисато хочет его, а она не возражает…

Его вывела из задумчивости рука, опустившаяся на его плечо. Он выронил письмо, и оно улетело прочь, в океан под ними.

— Прекрасное утро, — сказала Мисато, улыбаясь.

— Я удивлен, что ты уже встала, — ответил он.

Она показала ему язык.

— Что, я не могу встать рано, если захочу?

Он засмеялся.

— Просто удивлен.

— На самом деле, я встаю рано, потому что являюсь главной, на время отсутствия командующего Икари и Фуюцуки. Я сомневаюсь, что что-то может случиться… но ни в чем нельзя быть уверенной.

Он кивнул.

— Это точно.

Она прислонилась к ограждению.

— В такой прекрасный день даже не верится, что идет война.

— Согласен, — он отодвинулся, освобождая место для нее, но она придвинулась вплотную к нему, — Ты уже позавтракала?

— Пока нет, — ответила она, — Я надеялась увидеть Европу. Никогда там не была.

— Немного нервничаешь? — спросил он.

Она кивнула.

— Я плохо говорю по-немецки, и насколько я знаю, большая часть персонала базы не говорит по-японски. Я могу справиться с помощью английского, но… У меня плохое предчувствие, что какой-нибудь важный приказ окажется непонятым.

Он хлопнул ее по плечу.

— Все будет нормально. Дети знают японский язык. Я удивлен, что Аска и Анна хорошо говорят на нем, но так и есть.

Она прижалась к нему.

— Нам повезло в этом, — медленно, ее рука обернулась вокруг него со спины.

Он напрягся, пытаясь сообразить, что делать. Пока он спорил сам с собой, его правая рука непроизвольно обняла ее. Она улыбнулась и сказала:

— Этой ночью я приходила к тебе в комнату.

Его глаза расширились.

— Ну, я должно быть спал в этот момент. Я сплю довольно крепко.

— Я знаю, что не должна была так поступать, — сказала она, — У тебя есть Акане, и формально — ты мой подчиненный, но я просто… Мне нужен кто-то, — она боялась взглянуть ему в глаза.

— Да, мы не должны, — сказал он, — Но я знаю, что такое одиночество. И… — он задался вопросом, действительно ли Акане имела в виду то, что сказала, или дразнила его? С ней, ни в чем нельзя быть уверенным, — Ты очень красивая, — добавил он.

"Это звучало довольно жалко, — подумал он, — Я должен решить: рискнуть или…"

— Привет! — сказала Майя.

Они оба вздрогнули и обернулись. Рицуко и Майя появились на смотровой палубе, держась за руки. На лице Рицуко сияла мягкая, нежная улыбка, весьма удивившая Мисато. Она никогда не видела, чтобы Рицуко так улыбалась.

— О, мы вам не помешали? — спросила Майя, когда до нее дошло, что Мисато и Макото слегка прижимаются друг к другу.

— Нет-нет, с чего ты взяла? — сказала Мисато немного натянуто. — Наслаждайтесь утром вместе с нами.

Они подошли к ограждению и все четверо стали всматриваться вдаль, некоторое время храня молчание.

— Ты меня удивляешь, Мисато, — нарушила молчание Рицуко.

Та вспыхнула.

— Я что, НИКОГДА не вставала рано?

— Я жила с тобой в одной комнате в течении нескольких лет, и чего я только не испробовала, чтобы вышибить тебя утром из кровати и отправить на занятия, — сказала, смеясь, Рицуко, — Однажды, я даже использовала лягушку.

Мисато задрожала.

— Если ты КОГДА-НИБУДЬ сделаешь это снова…

— Я трепещу от ужаса перед твоей местью, — продолжила Рицуко, на самом деле не испытывающая никакого трепета.

— Как дела, Макото? — спросила Майя.

— Все хорошо, — ответила он, — Надеюсь, я подойду, со своим ограниченным знанием английского, так как едва ли кто-то в Германии говорит на японском.

— О, ты справишься, — ответила Майя, — Немецкий язык легко учится.

— Кроме того, немцы довольно терпимо относятся к иностранцам, — заметила Рицуко, — Я была на нескольких конференциях в Германии.

— И я немного волнуюсь из-за этих неонацистских психов, — добавил Макото.

Мисато рассмеялась.

— Что они могут сделать? Высосать нашу кровь? Мы в безопасности от подобных придурков.

— Верно, — согласился он.

Внезапно одна мысль поразила Мисато.

— Я еду в Германию, но не могу пить там ПИВО! ААА!!!

В то время, как все они стали свидетелями громких воплей Мисато, Майя тихо радовалась, что здесь нет камер программ новостей.

Синдзи занимался на виолончели, когда раздался стук в дверь.

— Войдите, — разрешил он.

Аска возникла в дверном проеме, внимательно осмотрев комнату, прежде чем войти.

— Ты не занят? — спросила она.

— Хм? Нет, не особенно, — ответил он, откладывая виолончель.

Она присела на кровать, оказавшись прямо перед ним, поскольку он сидел на стуле перед небольшим столиком, с лежащими на нем нотами.

— Синдзи, — она заглянула в его ноты, — Что ты играл?

— Сюита Баха, — ответил он, — Так что ты хотела?

— Я…мм…аха… — Аска попыталась взять себя в руки, — Хочешь целоваться? — неожиданно ляпнула она.

Синдзи залился краской.

— Я…мм… хорошо.

На мгновение, пока она вставала, чтобы подойти к нему, ей вспомнилось ее столкновение с Рей, и она ощутила волну абсолютного ужаса. Она подавила его. "Я не монстр, как Рей, — подумала она, — Мне нравятся парни, и я не нападаю на людей. Я НЕ ПОХОЖА на нее".

Не давая себе времени передумать, она подалась вперед, села к Синдзи на колени и страстно поцеловала. Сначала, Синдзи просто сидел, словно в шоке, но потом, он поднял руки и обнял ее. "Видишь, вот кто мне нравится, — сказала она про себя, — Хороший мальчик, не паршивый монстр, вроде Рей".

Через некоторое время она прервала поцелуй и просто прижалась к нему.

— Ты славный и теплый, — сказала она.

— Я…мм…я стараюсь, — нервно ответил он.

Она засмеялась.

— Я тебе нравлюсь, Синдзи? — мягко спросила она.

— Эээ…когда ты так говоришь… ты имеешь в виду «нравлюсь» или "любишь"?

— А что ты имеешь в виду?

— Ты мне очень сильно нравишься, — сказал он. Постепенно приведя мысли в порядок, он подарил ей короткий поцелуй в губы и тут же отдернул голову назад, словно черепаха, прячущаяся в панцирь, — Может быть, я… Я…

Мягко вздохнув, она произнесла:

— Пока довольно неплохо. Я думала, что люблю Кадзи, но теперь я не уверена, знала ли я его на самом деле. Часть меня хочет… — часть ее хотела таких вещей, которые заставили бы остальную ее часть вопить от ужаса и пытаться выкинуть все это из головы. Другая часть, требовала нечто, что не вызывало в ней ужас, но было достаточно близко к первой части. Это пугало ее тем, что может случиться с ней, если она попробует. И часть ее заставляла ее сдерживаться. Она пока побеждала.