Олег Верещагин - Не остаться одному

Я поднял глаза от его носа, блестящего капельками пота. И встретился вновь взглядом со взглядом Танюшки. Печальным был взгляд. И понимающим…

Там ведь почти не осталось тех, кто действительно был нашими друзьями, с кем вместе мы росли, с кем начинали – чужие люди, если подумать… Сейчас можно войти в эту квартиру, все-таки можно. Я включу телевизор, мы переоденемся и пойдем на кухню – вместе готовить что-нибудь вкусное. Я был уверен, что там есть и телевизор, и шкафы с одеждой, и полный продуктов холодильник на светлой, чистой кухне…

Но это были просто мысли. Красивые, которыми можно побаловаться, как игрушками.

Вот только играть-то нам уже поздно. Выросли мы. Сильно выросли…

– Вот что, – сказала Танюшка. – Нам надо обратно. Правда, Олег?

Я кивнул. И ощутил огромное, резкое облегчение. А у араба глаза полезли на лоб, рот открылся, и он несколько раз глотнул:

– Вы… – Голос его превратился в тонкий писк, он прокашлялся и начал снова: – Вы что, не понимаете?! Это один шанс, другого не будет! Откажетесь сейчас – и все! Навсегда! До смерти! Понимаете! До… ай!

Перехватив его под кадык двумя пальцами, я подтащил его к лифту. Нажатием кнопки отправил кабину вниз и, дождавшись, пока она остановится на первом этаже, мигнул Танюшке. Она подошла, сильным рывком распахнула двери, а я наклонил араба над гулкой шахтой:

– Мне почему-то кажется, что, если я тебя отпущу, ты разобьешься.

– По-по-поня-ал!.. – выдавил он. – Отпустите… только не туда… я сейчас… – Я пихнул его к стене, Танька со смешком отпустила створки. Араб, широко открыв рот, тер горло, потом покачал головой: – Вы глупцы…

– Обратно. – Я толкнул его ногой в бедро. – И быстро, а остальное – наше дело.

– Ваше, ваше… – вздохнул араб. – Ладно. Все. Вы выбрали…

Испуганные глаза Танюшки смотрели на меня в упор. Я, скорей всего, выглядел не лучше. Танюшка вздрогнула и вскочила – за секунду до меня.

Мы были все в том же коридоре дирижаблевой гондолы, около приоткрытой двери, где уснули.

– Это сон, Олег? – спросила Танюшка и вдруг затряслась, клацая зубами. Я обнял ее и, прижав к себе, привалился к плетеной стене. – Это сон, Олег? – повторила она.

– Нет, – тихо ответил я, лаская ее волосы и зарываясь в них лицом. Мне хотелось плакать. – Не сон, Тань…

– Почему?! – Она стиснула мои плечи. – Ну почему, Олег, ну почему же?! Нам было бы хорошо там вдвоем!

– Ты правда в это веришь? – спросил я.

Танюшка всхлипнула и тихо ответила:

– Нет, не верю… Но я сейчас ненавижу тебя и всех вообще, Олег… за… за то, что… – Она затихла.

– Тебе хорошо, – ответил я. – Ты можешь плакать.

– Мы собственными руками подписали себе смертный приговор, ты понимаешь? – еле слышно спросила Танька.

– Море! – раздался чей-то крик. – Море, пролив!

– Эй! – В коридор выскочил Димка. – Калифорния!!!

– Ну что, Пол, – я пожал ему руку, – удачи в облаках. Надеюсь, вы-то не возьметесь пиратствовать?

– Нет. – Ответное рукопожатие американца было крепким, а ответ на мой шутливый вопрос – серьезным. – Почему ты не хочешь, чтобы мы помогли вам найти своих?

– Не надо, – повторил я свой отказ, который Пол уже слышал. – Они где-то рядом.

– Интуиция? – по-прежнему серьезно спросил Пол.

– Вроде того, – ответил я.

– Без таких, как ты, – вдруг сказал Пол, – тут было бы совсем паршиво.

– Ну, конечно. Ну как же без них, – проворчал Йенс, переворачиваясь на спину и зевая. – Они не могли не испортить встречу.

– Ну, это придаст встрече определенный шарм. – Я взвел наган, а про себя подумал, что никакой это, к черту, не шарм, когда ты год не виделся с друзьями, а между тобой и ими возникает препятствие в виде этих визгливых надоед…

Видно было, что наши обосновались тут довольно давно – и прочно. Не знаю, кто выбирал место, но выбрали его неплохо. Холм с плоской вершиной был неприступен со всех сторон, кроме океана – на пятачок пляжа, отовсюду огражденный скалами, вела тропа, и там, возле удобного причала, стоял когг. Частокола на вершине холма не было, но имелась защитная стенка по грудь человеку – а больше при обрывистых склонах было и не надо. Над холмом под морским ветром вился наш флаг. Видно было, что часть наших защищает стену, а часть находится на когге. Урса – около сотни – обложили форт, а еще примерно столько же снаряжали дальше по берегу лодки.

Нас разделяло метров двести, и мои ребята и девчонки возбужденно переговаривались, узнавая друзей и подружек. Получалось, что вроде все живы, и от этого возбуждение росло и закипало, большинство уже и не пытались сдерживаться, только сейчас поняв, как они соскучились по своим.

Я нашел глазами Джека – он командовал обороной стены, я видел его страшный лук. Возле него маячил парень с автоматом – Колька, и он то и дело оглядывался на не отходящую от него светловолосую девчонку – похоже, у него с Лидкой наладилось, сумел он вылечить несчастную… Вадим виднелся на мостках причала, он что-то кричал тем, кто на когге, но ветер относил слова… В правой руке Вадима сверкал бастард.

– Ну что? – Я оглянулся на своих.

– Много урса-то, – заметил Олег Крыгин.

Видов проворчал, ритмично затачивая валлонку:

– Год за чужих без раздумий вписывались. Так что, за своих не схватимся?

– Да нет, тут и разговора быть не может. – Олег полюбовался шпагой в вытянутой руке. – Князь, как будем?

– Вон там, – я указал рукой в краге, – видите гряду?.. Позади нее можно подобраться метров на полста к холму. Там бросаемся вперед. Девчонки дают три залпа через наши головы и тоже бегут. Прорвемся и уйдем на когге.

– А в форт, наверх – как? – уточнил Йенс.

– Веревки сбросят, – безапелляционно ответил я, – куда денутся… Готовы? Пошли.

– Рось!!! – заорал я, спрыгивая с каменного уступа. Я услышал, как за спиной подхватили клич прыгающие следом ребята, упруго защелкали аркебузы девчонок… но все это перекрыл ликующий вопль Джека со стены – он орал, потрясая луком:

– НА-ШИ-И-И!!!

– Наши! Наши! – поддержали его другие голоса.

Урса офигели. Настолько, что мы уже секунд десять их вовсю молотили (а я успел расстрелять весь барабан), а они только бестолково метались и визгливо вопили. Мы раздвинули их толпу, как медицинские крючки раздвигают рану, и девчонки, не теряя времени, прорвались к самому подножию холма; сверху сбросили не веревки, а лестницы. Но от лодок уже мчалась толпа, и огонь с холма не мог ее остановить.

– Скорей! – подгонял я, перезаряжая револьвер. Юджин и Раде прикрывали меня, потом отпрыгнули в стороны, и я встретил бросившихся вперед урса огнем в упор. Девчонки одна за другой переваливались через стенку – последние. – Поднимайтесь! – крикнул я, отрубая чью-то руку с ятаганом. – Оопп! Ну!