Сергей Джевага - Тотем Козерога

чего-то подобного, Платон уже доказал свое коварство и беспринципность. Мистик

знал с самого начала, с чем мы столкнулись и решил использовать в качестве

щитов, пока готовил путь к отступлению… Осознание этого против ожиданий не

вызвало гнева. Я поднял голову. На фоне алого неба виднелся силуэт большой

птицы, слышалось хриплое карканье. Платон не улетал, кружил на той высоте, что

позволяла рассмотреть нашу гибель. Решил насладиться и позлорадствовать.

Призрак нарождающейся мысли закрался в душу. Я затаил дыхание, дабы не спугнуть,

дать вырасти и окрепнуть. Еще раз взглянул на ворона и попробовал выстроить

ассоциативный ряд. Возникшая мысль была настолько необычной и удивительной, что

я поначалу не поверил, заспорил сам с собой.

Издалека долетело насмешливое карканье. В установившейся тишине прозвучало

неожиданно громким, злорадным. Охотник медленно поднял голову и посмотрел на

кружащего в вышине ворона. Я ощутил злость демона, невольно задрожал от

пришедшей в движение непонятной мощи. В небо ударил черный луч, перекрестил

облака. Платон успел уклониться, заложил крутой вираж. Но луч настиг, задел

самым краешком. Послышался крик боли, вспыхнуло пламя. Птица отчаянно рванулась,

потушила огонь встречным потоком воздуха и полетела прочь. Но стало видно, что

машет крыльями очень медленно, постепенно теряет высоту…

Вадим еще стоял, но на ногах удерживался из последних сил. Лицо почернело от

усталости, глаза ушли вглубь глазниц и теперь поблескивали из-под надбровий как

болотные гнилушки. Друг мял пальцами грудь. Кривился, страшно кашлял и хрипел,

сплевывал кровью. Отдышался после очередного приступа, глянул на меня и печально

улыбнулся.

— Эх, Сашка… — с трудом сказал он. — Не думал я, что произойдет так. Мне жаль…

Я не ответил, перевел взгляд на землю перед собой. Тусклый красноватый свет

помог рассмотреть рисунок, что бездумно царапал пальцем в пыли последние минуты.

Длинные извивы гибкого змеиного хоста, выпуклая грудь и удлиненная голова,

завитушки рогов. Козерог…

Мысли взорвались упругим вихрем, в душе родилась и окрепла решимость. Я пошарил

глазами и заметил невдалеке крупный обломок бетона. Подобрал и взвесил на

ладони. Хорошо, достаточно тяжелый и без острых углов… Я поднялся и посмотрел на

друга.

— Вадим! — позвал я.

— Что?..

Ученик волхва поднял на меня затуманенный взгляд. В темных глазах промелькнуло

непонимание и удивление. Я не стал ждать пока окончательно придет в себя,

схватил руку и вложил в ладонь обломок бетона.

— Возьми! — приказал я.

— Зачем? — ахнул друг и отшатнулся. Помотал головой и глянул уже с подозрением –

а вдруг Сашка двинулся умом?

— Когда увидишь, что начинаю растворяться, метни камень в голову, — быстро

сказал я. — Только бросай точно, у тебя нет права на ошибку!

— Гм… Саш… — пробормотал ученик волхва и поскреб затылок в затруднении. — Я тебя

не понимаю… Успокойся.

— Вадим! — рявкнул я, дабы прервать поток возражений. — Просто сделай, как

прошу! Брось в голову, но не проломи череп. Просто выруби. Мне нужно заснуть, но

по своей воле не смогу. Поэтому придется таким не совсем приятным способом…

Поверь, так нужно!

— Объясни, что собираешься делать! — воскликнул друг и округлил глаза. — Зачем

тебе засыпать?

— Нет времени! — твердо сказал я. — Это наш единственный шанс!..

Целую минуту друг внимательно смотрел мне в глаза. А вокруг колыхался океан

тьмы, первородного Хаоса. Ревел ветер, шипела чернота и грохотали рушащиеся

дома. Небо подпирали толстые столбы мрака, в багровые облака впивались

извилистые протуберанцы. Алые отблески и тени играли на лице Вадима, делали его

намного старше. Друг хмурился и кривился, сжимал кулаки. Открывал рот, порываясь

что-то сказать или спросить, но со стуком захлопывал. Дышал с хрипами и

сипением, могучая грудь тяжело вздымалась и опадала. Во взоре промелькнула

помесь чувств: страха, злости, недоверия, бессилия и надежды…

— Сделаю, — выдохнул друг. — Сделаю, Сашка…

— Постарайся не погибнуть, — сказал я и быстро отвернулся — Вадиму незачем

видеть мое омертвевшее лицо. — Встретимся потом.

Ответ друга заглушил вой ветра. Но мне показалось, что расслышал короткое:

«Постараюсь». Я глубоко вздохнул, отринул посторонние мысли. То, что задумал,

походит на прыжок с высокой скалы без парашюта и страховки. Повезет, если у

подножия будет стог сена или глубокое озеро. Шанс выжить весьма призрачный,

придется полагаться на удачу. Я мог ошибиться в выводах. Но даже если прав, то

все равно много риска: умру до того, как засну, или Вадим промахнется…

Я посмотрел на Охотника. Демон стоял уже шагах в десяти, тьма клубилась у копыт

лошади. На безликом лице полыхали фонари глаз. Мертвый голубоватый свет бил

узким пучком, выхватывал дымные струйки, плотную шею коня.

Первый шаг дался очень легко. Второй немного труднее — инстинкт самосохранения

попытался перехватить управление телом. Но я не позволил, пошел дальше,

удерживая взглядом глаза Охотника. Мозг наполнился отвратительными, сводящими с

ума образами. Я не боролся. И даже потянулся навстречу разуму демона, уцепился в

него изо всех сил. Остановился на берегу бушующего океана тьмы, сжал кулаки. У

самых ног плескалась смолянистая черная масса, вспухали и лопались пузыри,

взвивались щупальца и тонкие языки. Осталось главное…

Только бы Вадим попал, — мелькнула холодная мысль. — Иначе подохну зазря. Очень

важно, чтобы потерял сознание, уже ступив в озеро тьмы… Платон сам того не зная

подал идею спасения. Я вспомнил, как мистик затащил меня в кошмары, вспомнил

блуждания, битвы и победу в Царстве Снов. Там я теперь гораздо сильнее, сны

повинуются моей воле. И это шанс одержать победу в бою с демоном! Но ритуалов и

заклятий не знаю, потому придется действовать грубо, наобум. Чтобы увлечь

Охотника за собой следует слить разумы как можно плотнее. И для этого надо

вступить в тьму, позволить себя растворить… А потом заснуть, вытащить сознание

Проклятого из реальности на Дорогу Сна. Что будет потом одному богу известно.

Скорее всего, умру или останусь блуждать бесплотным разумом. Но уверен в одном –

Охотнику тоже придется несладко. Но сейчас все зависит от Вадима. Если дрогнет,

промедлит или промахнется, план потерпит крах…

Змеиное шипение возвысилось, ворвалось в уши и проникло в мозг. Перед глазами

пронеслась череда смазанных образов, сложились в привычные слова.

— Иди… ко мне… — сказала Тьма.