Кира Лихт - Пепел и пламя [litres]

Мистер Роджерс оглянулся на меня и подвинул горшки, словно не зная, как лучше разместить их на длинном столе. Интересно, что это он делает?

– Давайте поговорим о том, почему вчера вы пропустили урок без уважительной на то причины.

– Хорошо.

Я уставилась в пол. Мое раскаяние было непритворным. Я никогда не прогуливаю, и мне было жутко неудобно из-за того, что я предстала перед милейшим мистером Роджерсом с плохой стороны. Похоже, мистер Роджерс это чувствовал. Любой другой учитель уже давно позвонил бы моим родителям. Что ж, хоть в чем-то мне повезло.

Мистер Роджерс снова оглянулся на меня, ожидая объяснений, и я сказала:

– Прямо перед уроком… мы с Джиджи и Джеммой шли в класс, и тогда… Мне позвонили и сказали, что моего парня выпустили… из э-э-э больницы.

– Вот как, – довольно-таки равнодушно отозвался мистер Роджерс, продолжая возиться с цветами.

– Он долго там пробыл, – продолжила я, стараясь придерживаться истины. – Попал в аварию.

Похожую историю я рассказала родителям, когда те осторожно поинтересовались, почему я больше не встречаюсь с Маэлем.

– И вдруг его неожиданно выписали, – закончила я. Вопреки стараниям, мой голос задрожал. Я как будто перенеслась во вчерашний день, когда стояла в коридоре и не могла поверить, что слышу Маэля. – Он позвонил и сказал, что едет ко мне в школу. А я позабыла обо всем на свете и побежала ему навстречу. Мне очень жаль.

Мистер Роджерс отвернулся от цветов и посмотрел мне в глаза.

– Значит, ваш парень полностью оправился?

Я кивнула:

– Он – крепкий орешек.

– Скажу как есть, – произнес мистер Роджерс, внимательно меня изучая. – Вам следовало меня предупредить. В такой непредвиденной ситуации вам следовало подойти ко мне и объяснить, что произошло. Я бы вас отпустил. Это бы заняло столько же времени, сколько наш сегодняшний разговор. Сколько мы разговариваем? Две минуты? Три? В учебное время школа несет за вас ответственность, мисс Маккензи. Наша обязанность – проследить за тем, чтобы до окончания уроков ученики оставались на территории школы. Конечно, здесь нет ни решеток, ни высоких стен, поэтому мы рассчитываем на ваше благоразумие. Если бы вчера с вами что-то случилось, ваши родители привлекли бы школу к ответственности. Мне бы пришлось отвечать за то, что я не сообщил о вашем отсутствии. Вам повезло, что ваши подруги невероятно убедительны. Они убедили меня в том, что у вас важные личные обстоятельства. Первым делом я подумал о ваших родителях и поэтому не сообщил о вашем отсутствии секретариату. Я понадеялся на то, что слова мисс Коэн и мисс О’Малли – правда хотя бы отчасти. А теперь я задаюсь вопросом: как вы поступите в подобной ситуации в следующий раз? Извлекли ли вы урок из случившегося?

– Да, извлекла. Мне следовало вас предупредить. Простите, что ничего не сказала.

Кивнув, мистер Роджерс схватил лейку и неуклюже полил несколько цветов.

– Я не верю в наказания, – сказал он. – Не думаю, что человек изменится, если заставить его написать длинное эссе или заниматься проектом, который не нравится. А вы как думаете?

Я посмотрела мимо мистера Роджерса на многочисленные ведра, в которых стояли срезанные цветы и пучки травы. Рядом находились цветы в горшках. Не нужно обладать силами нимфы, чтобы понять: растения страдают. Поэтому я опустила свои ментальные щиты. Я знала, что мистер Роджерс по-прежнему за мной наблюдает, но сосредоточилась на кричащих голосах.

– Им нужна холодная вода, – сказала я, указав на ведро с травой под названием «дюпонция Фишера». – Эта вода для них слишком теплая, поэтому они вянут. Кажется, в кабинете химии есть морозильник, откуда можно взять лед. А вот ей, – я кивнула на маленькую гортензию, – нужно больше света. Без прямых солнечных лучей она погибнет. Поставьте ее поближе к окошку. Что же касается их, – я ткнула пальцем в желтое и красное ведра, – то им нужно меньше света. Смело ставьте их в тень или даже под стол. Они не будут возражать. Это лесные травы, они привыкли находиться в густой тени деревьев. Со мхом та же история. Здесь так тепло, что он совсем завял. А они, – я махнула на грибы, лежащие в контейнере, – они хотят… – Я запнулась и снова прислушалась. Быть этого не может! А впрочем… – Они хотят сахар. Земля для них недостаточно сладкая. Не знаю почему.

Я перевела взгляд на мистера Роджерса, который смотрел на меня круглыми от удивления глазами.

– Цветы у вас за спиной вполне довольны жизнью. Но им хочется, чтобы их регулярно гладили. Они скучают по ветру, который перебирал их листья.

Мистер Роджерс уставился на меня так, будто я призналась, что могу видеть будущее.

– Стоит ли спрашивать, откуда вам все это известно?

– Лучше не надо, – покачала головой я.

– Скажите, что это не просто выдумка.

Я снова покачала головой.

– Прислушайтесь к желаниям растений – и сами увидите их безмолвную гармонию.

Я подняла ментальные щиты. Теперь это получалось у меня с такой легкостью, что мне почти не приходилось концентрироваться.

– У меня есть идея получше, – сказал мистер Роджерс, скрестив руки на груди. – Я закрою глаза на ваш прогул, если раз в неделю вы будете приходить сюда и ухаживать за этими растениями. Ботанику мы будем изучать еще полтора месяца. Как вам мое предложение?

Я лучезарно улыбнулась в ответ. Полтора месяца ухаживать за парой-тройкой ворчливых сорняков вместо нагоняя от родителей? Да это же лучше Рождества!

– Я согласна.

Мистер Роджерс протянул мне руку.

– Тогда договорились.

Я ответила на рукопожатие.

Потом мистер Роджерс повернулся к растениям и сказал:

– В таком случае поешьте и возвращайтесь. Я оставлю кабинет незапертым, поэтому у вас будет полная свобода действий. Лед я принесу из столовой. В столе у меня лежит пакетик сахара, я оставлю его возле грибов. – Он окинул меня странным взглядом и спросил: – Мне лучше не спрашивать, кто вас этому научил, да?

– Не стоит, – кивнула я, сдержав улыбку.

Вздохнув, мистер Роджерс покачал головой и жестом велел мне уходить.

– Идите уже, мисс Садовница. Я даже отсюда слышу, как у вас урчит в животе. Не разочаруйте меня, пожалуйста.

– Конечно, мистер Роджерс. Ни в коем разе, – пообещала я, улыбнувшись ему напоследок, и повернулась, чтобы уйти.

Уроки закончились. Я сидела на низкой ограде, окружавшей спортивное поле. Погода развернулась на сто восемьдесят градусов: если вчера был штормовой ветер, то сегодня – полный штиль. Над Парижем навис плотный слой облаков, и я скучала по солнцу. Было тепло. Плащ я просто накинула на плечи. Закатала рукава свитера и даже развязала шарф, чтобы Эванджелина не перегрелась.

Наблюдая за тренировкой Джеммы по софтболу, я в который раз восхитилась ее физической формой. Я бы на ее месте уже после несколько кругов вокруг поля превратилась в задыхающееся, вспотевшее существо, позабывшее собственное имя. Джемма же двигалась энергично и вместе с тем грациозно. Ее туго завязанные в хвост светлые волосы блестели как золотые нити – и это несмотря на то, что сегодня было пасмурно.