Кира Лихт - Пепел и пламя [litres]

– Пожалуйста, успокойся, – настойчиво зашептала я. – Не высовывайся.

Только не сейчас, когда на меня направлены десятки пар глаз. Кто-то уже заметил валяющиеся на земле фартуки и указывал в их сторону. Я торопливо отвернулась, соскользнула с ограды, схватила рюкзак, чемоданчик и бросилась прочь.

«С моими наручными часами что-то не так», – на бегу почувствовала я и тихо выругалась. Эванджелина, пытаясь не упасть, больно впилась лапками мне в кожу, но это меркло на фоне беспокойства о прабабушкиных часах. Я юркнула в ближайшее укрытие, которым оказалась уборная у спортивной раздевалки. Тренировка Джеммы закончится через добрых двадцать минут, а значит, именно столько меня никто не потревожит. Я влетела в первую попавшуюся кабинку, захлопнула за собой дверь, опустила крышку унитаза и рухнула сверху. Плащ, которой чуть не слетел с меня во время бега, наконец упал. Я снова выругалась. Конечно, туалеты здесь тщательно моются (как, впрочем, и все помещения в этой школе), но мне все равно не хотелось вытирать пол своим плащом. На нем уже и так остались следы от пыли со спортивной площадки. Я подняла плащ, повесила на дверной крючок и задумалась: «Зачем было брать с собой эту дурацкую аптечку?» Видимо, схватила ее машинально. Я опустила аптечку на пол. Мне было все равно, испачкается она или нет. Рюкзак я поставила себе на колени, положила сверху руку и принялась рассматривать часы.

– Пожалуйста, – тихо прошептала я, – только не ломайтесь…

Корпус часов немного шатался. Похоже, с задней крышкой что-то не так… Я расстегнула туго затянутый кожаный ремешок. Меня ждал неприятный сюрприз: видимо, от удара об аптечку крепление ослабло. Я и не знала, что задняя крышка снимается, потому что прабабушкины часы работают без батарейки. Их надо заводить вручную. Я тихонько всхлипнула, потому что сомневалась, что их можно починить. Осторожно повернув часы, я увидела, что стрелки еще движутся, и облегченно вздохнула. Что-то тихо звякнуло и упало на ткань рюкзака. Я отвела руку и увидела спутанный моток золотистой проволоки. Похоже, она выпала из корпуса часов. У меня перехватило дыхание. Я не имела ни малейшего представления о том, как устроен часовой механизм, поэтому решила, что это какая-то важная часть, которая сломалась. Проволока была скручена и переплетена так тесно, что ни расплести, ни разорвать. Почти как моток спутанных ниток.

Я осторожно положила на рюкзак часы и заднюю крышку корпуса. Взяла золотой клубок и поднесла к глазам, чтобы рассмотреть получше. Клубок не был большим, но я все равно удивилась тому, что он поместился в эти крошечные часы. Я покатала моток по ладони и заметила, как он дернулся. Я замерла и присмотрелась. Моток дернулся снова, казалось, что он пульсирует изнутри.

– Какого… – пробормотала я.

В следующую секунду моток враз распутался.

Не в силах больше терпеть, Эванджелина выбралась из-под свитера и принялась с любопытством кружить вокруг моей руки. Я поняла, что моток состоит не из одной длинной проволоки, а из пяти – тонких, словно нити. Они казались теплыми, словно уже нагрелись от моего прикосновения. Нити задвигались, и у меня вырвался испуганный вскрик. Они поползли к моему пальцу. Мне хотелось что-то сделать, но меня словно парализовало. Эванджелина опустилась на кончик моего указательного пальца и принялась бесстрашно наблюдать за этим зрелищем. Нити обвились вокруг безымянного пальца моей правой руки, двигались они столь же грациозно, как змейки Гермеса. Я все еще не могла пошевелиться. Нити тем временем изменили форму, образовывая узор. Первый узор изображал выстроившиеся в ряд капельки. Второй – крошечные листочки, третий – изящные цветы, а четвертый – малюсенькие звездочки. Лишь пятая нить оставалась прямой и гладкой и поблескивала, как состаренное золото. Нити соединились в одно большое кольцо, которое закрывало почти всю нижнюю фалангу моего пальца, но, несмотря на форму, оно казалось почти эластичным. Золото было отменного качества.

Я переложила Эванджелину на левую руку и повертела правой, разглядывая кольцо. Золотые нити превратились в уникальное украшение, похожее на творение какого-нибудь дорогого суперкреативного дизайнера. Несмотря на то что кольцо состояло из пяти частей, вычурным оно не казалось. Узоры на каждой из них – звезды, цветы, листья и капли – выглядели невероятно искусно, несмотря на то что были совсем крошечными. Кольцо привлекало к себе внимание. Даже простой почерневший ободок, гармонично соединяющий узоры, казался необыкновенным. Редко можно увидеть что-нибудь столь прекрасное.

В следующее мгновение до меня донеслось пение – тихое, мелодичное, грустное. Казалось, оно звучит у меня в голове, такое нереальное, что мне пришлось сосредоточиться, чтобы разобрать слова.

У меня по спине пробежали мурашки. Песню исполнял хор из прекрасных женских голосов. Они показались мне знакомыми, эти голоса. Они тронули меня до глубины души и заставили задуматься над тем, чего жаждут их обладательницы. Почему им так грустно? Я снова посмотрела на кольцо. Оно приняло размер моего пальца, и я перестала его чувствовать, хотя с виду казалось, что кольцо впивается мне в кожу. Совсем как браслет, который носила Тиффани, чтобы ей не приходилось спать.

В следующее мгновение мне показалось, будто кто-то навел резкость на картинку моей жизни. Изображение стало четче, и меня накрыло осознание событий, произошедших за последние несколько недель. Париж полон богов, я – луговая нимфа, до безумия влюбленная в сверхъестественное существо из подземного мира, и, похоже, мне удалось разозлить верховного правителя богов. Взгляд упал на Эванджелину. Да, а еще я обнимаюсь с гигантской бабочкой вымершего вида.

Я чуть было не вскочила на ноги. Меня захлестнула волна паники, страха и неверия. Разум отчаянно сопротивлялся, пытаясь взять верх над чувствами, но произошло прямо противоположное. Существует ли рациональное объяснение моему существованию? Как можно оценить ситуацию объективно, если все вокруг не то, чем кажется? Если большинство людей понятия не имеют, что происходит и что за создания живут рядом?

Мой пульс зашкаливал. Что произошло? Когда это произошло? Я попыталась взять себя в руки. Во рту у меня все пересохло. Взгляд машинально упал на кольцо. Все было хорошо, когда моток золотых нитей оставался внутри прабабушкиных часов! Потом они превратились в кольцо, и реальность обрушилась на меня как холодный душ. Такое ощущение, будто прежде часы оказывали на меня успокаивающее действие. Действовали как слабое седативное, не давая этому сверхъестественному миру свести меня с ума.