Кира Лихт - Пепел и пламя [litres]

Вытащив руку из-под одеяла, я потянулась к Маэлю. Он переплел свои пальцы с моими.

– Здесь замечательно, – негромко сказал он.

Мои глаза постепенно привыкли к темноте. Проследив за взглядом Маэля, я посмотрела в окно на ночное небо. Луну почти не видно, но спальня была залита ее мягким светом. Я повернулась к Маэлю лицом. Он сделал то же самое. Лунный свет отражался в его глазах. Я заметила в серой радужке эти синие полосы.

– Помнишь, ты хвалился, что у тебя в глазах – отблеск адского пламени?

Маэль улыбнулся и кивнул:

– Никаких отблесков нет. Ты сама мне об этом сказала.

– Неужели в царстве Аида совсем нет зеркал?

– Есть, конечно. И в квартире у меня есть зеркала. Но изменения в глазах зависят от душевного состояния. У одних это происходит в припадке ярости. У других – в минуты печали. А у меня – когда я смотрю на того, кто очень много для меня значит. Даже Аид за все эти тысячелетия ничего не заметил. Ни он, ни Гермес, ни кто-либо еще. Ты первая сообщила, что у меня в глазах нет огня.

– Да, огня в них нет. – Я с улыбкой погладила его по щеке. – Есть ночное небо, Маэль. Твоя родина. Море, в котором слились синий и еще тысячи оттенков тьмы. Это прекрасно.

Небо в его глазах взяло верх над серым. Я разглядела даже намеки на звезды, крохотные микроскопические светящиеся точечки, безошибочно узнаваемые по своему узору. Преодолев небольшое расстояние между нами, Маэль поцеловал меня. Он навис надо мной, опираясь на правую руку. Левой он гладил меня по голове. Я погрузилась в поцелуй, такой будоражащий и вместе с тем такой теплый и успокаивающий. Он заверил меня во всех чувствах, о которых я мечтала со стороны этого юноши. Поцелуй становился все глубже, Маэль вжимал меня в подушку. На этот раз было не только тепло Гелиоса, которое разливалось у меня внутри. Это тепло, от которого кружилась голова. Все было замечательно, хотелось большего.

Разорвав поцелуй, Маэль улыбнулся.

– О мойрах можно говорить все, что вздумается. – Он крепко обнял меня и притянул к себе. – Но я буду им вечно благодарен за то, что однажды они привели меня в катакомбы, к тебе.

– За это я им тоже признательна, – прошептала я. – А еще за то, что они не дали тебе умереть на Олимпе.

Маэль прижался еще ближе, хотя казалось, что это невозможно. Я дернула одеяло, и он все понял правильно. И скатился в сторону, чтобы я смогла приподнять одеяло и пустить Маэля под него. Я снова перевернулась на бок, он лег сзади и снова меня обнял. Я прильнула к нему.

– Все будет хорошо, – прошептал Маэль. – Теперь мы снова вместе. А значит, мы со всем справимся. Я в это верю.

Поцеловав меня в шею, он испустил глубокий длинный вздох.

– Можно я останусь?

Маэль не видел мою улыбку, поэтому я тихо разрешила:

– Да, оставайся сколько захочешь.

Мы прижались друг к другу еще теснее. В какой-то миг прилетела Эванджелина и устроилась между нами на подушке. Маэль крепко обнимал меня. Улыбаясь, я провалилась в сон.

Около половины третьего члены нашей команды начали стягиваться в штаб. Большинство приходили после воскресного обеда с семьей. Маэль с Гермесом и Эдипом пообедали вместе в стейк-хаусе. Утром Маэль ушел незадолго до восхода солнца. Рядом с ним я спала прекрасно: глубоко, без сновидений и чувствуя себя в безопасности, как никогда раньше. Я все еще находилась на седьмом небе от счастья.

Гермес, одетый с головы до ног во все черное, безучастно смотрел прямо перед собой. «Нужно будет спросить у Маэля, все ли с Гермесом хорошо», – подумала я. Неужели Гермес так переживал из-за того, что случилось с Маэлем на Олимпе и что ему грозило, если суд и правда состоится? В отличие от Маэля, который всегда носил черное и смотрелся в нем совершенно обычно, Гермес уже третий день выглядел так, будто собрался на похороны. Было в этом что-то… странное.

Сегодня Ноа привел на встречу своих мопсов, которых звали Сливка и Кекс. Селки развалился на полу рядом с песиками, и те с энтузиазмом принялись покусывать ему уши, приветствуя, будто нового члена стаи.

Засмеявшись, Селки осторожно отцепил Кекса от уха.

– Милашки, просто слов нет. Что это они такое делают?

Ноа оторвался от телефона, на котором что-то печатал, мельком взглянул на Селки и сказал:

– Пытаются тебя съесть.

Селки резко прекратил смеяться, сел и с легким беспокойством посмотрел на Ноа, по обыкновению стоявшего рядом с Джеммой. Джемма широко улыбнулась, после чего Селки покачал головой и снова улегся между бешено скачущими мопсами.

В какой-то момент к нам заглянул Нерей – наверное, решил посмотреть, что происходит в его бывшей покерной. Судя по всему, он услышал странное воркование, исходящее от Селки, и всерьез задумался, чем же мы занимаемся за закрытыми дверями.

Как и сын, Нерей даже в самую холодную погоду носил шорты-бермуды и обувь без носков. Его пестрая гавайская рубашка резко контрастировала с штормом за окном. Радушно поприветствовав присутствующих, Нерей захотел переговорить со своим младшим сыном. Селки закатил глаза, но послушно последовал за отцом к выходу из комнаты.

Вскоре к нам присоединилась Тиффани – насквозь промокшая, с темными пятнами на розовом плаще. Теперь все были в сборе. Мы, когда пришли, повесили одежду на стоящие в углу стулья. Маэль вежливо предложил взять у Тиффани плащ. Между ними царило такое ледяное отчуждение, что мне стало холодно, даже несмотря на толстый шерстяной кардиган. Сливка с Кексом подбежали к Тиффани и принялись с любопытством обнюхивать. Тиффани испуганно отшатнулась. Видимо, мопсы учуяли звездных гусеничек и захотели посмотреть, что это вообще такое. Но собаки не вызвали доверия у нашего сверхъестественного зверинца – ни Эванджелина, ни звездные гусенички не вылезли, чтобы, как обычно, поиграть друг с другом.

Потом появился Селки с большим подносом, уставленным чашками и чайником со свежезаваренным жасминовым чаем. Джиджи открыла свою сумочку и достала разноцветные домашние макаруны. Буквально через секунду мы все столпились вокруг большого круглого стола. Селки принялся разливать чай, рассказывая всем, кто хочет слушать (и кто не хочет тоже), что сегодня на нем эксклюзивная футболка. Эту футболку выпустили в рамках промоакции диснеевской «Ариэль», причем специально для художников, задействованных в работе над мультиком. На белом фоне радостно улыбалась русалочка Ариэль, окруженная своими друзьями – рыбкой Флаундером и крабом Себастьяном. Я любила этот мультик, но считала, что ходить в такой рубашке, когда ты парень под два метра ростом, – довольно смело. Разлив чай, Селки снова вылетел из комнаты.

Пора было начинать собрание, но теперь все как сумасшедшие набросились на макаруны. Макаруны были просто восхитительными – как, впрочем, и все, что Джиджи создавала у себя на кухне. Через некоторое время Селки вернулся с большим подносом, накрытым ярким кухонным полотенцем. Он поставил поднос на стол, но садиться не спешил. Придав лицу торжественное выражение, он огляделся и объявил: