Сергей Москвичев - Лев Бессердечный и хозяйка механического кота [litres]

– Веры, да уж. Я читал, что на Штормовых островах раньше большую активность имели проповедники, паломники, церковные служащие, но вот с рассветом паровых технологий они исчезли.

Магдэ посмотрел на Льва с неким непонятным укором:

– Так или иначе, в этом мире всё происходит не просто так. По крайней мере сейчас.

– Что это значит?

– Скажем так, я давно изучаю все это. Мифы, легенды, предания о Богине. Их немыслимое количество. Некоторые тома и старинные фолианты содержат порой такие безумные трактаты. Трудно поверить, что человеческий мозг способен извратиться и написать что-то подобное. Например, о мириадах миров, бесконечных пространствах, хищных планетах и все возможных формах жизни, разумных, и порой превосходящих род людской.

– Глядя на далекие звёзды, можно и не такие теории построить.

– Ох, молодой человек, Вы не читали того, что пришлось мне, иначе не смогли бы так просто говорить об этом.

– Пришлось? – это слово вызвало у Льва особую озадаченность и показалось, что сам Магдэ невольно выделил его, будто случайно проговорился.

– Пришлось… – собеседник помедлил, – из интереса, которому был не в силах сопротивляться. Самое интересное, что какие бы трактаты, более-менее сносные, я имею в виду, я не читал, они сходились в некоторых аспектах. Авторы, как я убеждён, оправдывались в собственном безумии. Неоднократно в разных собраниях старинных письмен, я встречал фразы, сходящиеся к одному: человеку дано постичь Вселенские тайны только с условием двух дальнейших исходов, либо смерть, либо безумие.

– И это не отпугнуло Вас?

– Отчего же? Особенно, если есть выбор. Смерть – не лучшая участь, а вот безумия я и подавно не боюсь.

– Многие не согласятся.

– Я не многие. Все отчасти безумны, а кто не согласен, тот самый безумный. Выходит, что и рисковать не чем в стремлении к познанию.

Лев бы не стал спорить, отвергая некоторые вещи, с которыми и сам соглашался. Только вот, большинство учёных мужей, говоря о себе, как о безумцах, как казалось Бессердечному, лукавили. Лукавил и он. Мог назвать себя дураком, потому что только дурак будет утверждать обратное, и безумцем, по аналогии, но не верить в это до мозга костей, в глубине души надеясь, что всё вовсе не так и это вопрос простой риторики, фигура речи, и никоим образом не являет собой абсолютную истину. Но вот изречения господина Магдэ могли наталкивать на мысли, что в собственном безумии тот убежден и считает его даже логичным. Это проливало некий луч света на странные эксперименты, которым главный пилигрим сам себя подвергал.

Теперь безумие мерещилось Льву всеобъемлющим оправданием.

«Почему?»

«Ответ прост: я безумен!» – такой диалог выстроился в сознании абсолютно невольно.

– Да-да, поразмышлять над нашим диалогом было бы для Вас, Лев, очень занятно. Только вот, времени у нас совсем не много. Столь желанная лунная поляна уже не за горами, и в прямом, и в переносном смыслах. Мне стоит ввести Вас в курс того, как Вы достигните окончательного пункта назначения, – Магдэ жестом пригласил спутника с собой.

Хозяин дирижабля спустился в отсек к Виги и Бигги, проследовав дальше, в отделение, вместившее в себя раскладной пароплан:

– А вот и ещё один транспорт, которым придет воспользоваться.

– Я никогда не летал на пароплане.

– Что ж, на лунной поляне Вы тоже никогда не были, значит этой ночью, Лев, Вас ждет масса интересных открытий. Не переживайте, я научу обращаться с этой штукой.

После инструктажа Бессердечный все еще задавался другим вопросом:

– А как я вернусь обратно?

– Богиня вернёт, если решит так. О-о-о… – протянул Магдэ. – Вовремя мы. Пора планировать на славный летающий островок.

Не веря скоротечному приближению неминуемого, но логичного окончания паломничества, Лев взглянул в небольшой иллюминатор, открывающий вид на то место, что он видел во сне.

Между синевой ночного неба и тёмной зеленью крон, укрывших землю, в лунном свете изумрудами блестела полупрозрачная трава, ковром стелящаяся над фантастическим летающим островком:

– Не бойтесь. Если Вы видите его, значит Богиня шлёт своё приглашение.

Лев давно получил его. Во снах, зовущих столь настырно, в мыслях, постоянно отвлекающих от обыденной жизни, в звоне колокольчиков, затрудняющих слух. Только когда Бессердечный двигался к этому месту, косвенно или напрямую, беспокойство оставляло его.

Ветер подхватил плотную ткань пароплана, когда Лев выпрыгнул навстречу судьбе. Магдэ и Виги помогли закрепиться кожаными ремнями к корпусу, но молодой человек всё равно крепко сжимал металлические ручки, стараясь рулить, как инструктировал хозяин дирижабля.

Приближаясь к таинственному островку, плывущему по воздуху, Лев был охвачен таким трепетом, какого не ощущал ещё никогда. Коснувшись носками ног тверди, удивившись переменам вокруг него, Бессердечный вспомнил слова Магдэ:

Звуки, текущие шумным потоком привычно откликались в мозге звоном маленьких колокольчиков. Остров рос на глазах. Бриллиантовая трава расходилась кругами, поляна оформлялась в настоящую лесную опушку, обрастая высоченными сказочными деревьями.

Звёздный свет, смешивался с лунным отражением солнечных лучей, формируя эфемерную лестницу, удаляющуюся за одинокое облако.

Босые женские ноги спускались по дрожащим ступеням, позволяя многочисленным украшениям издавать своеобразную песнь. Высокая стройная женщина была вся увешана цветами и драгоценными камнями, её волосы, собранные в невероятную прическу, напоминающую букет белых роз, завораживающе сияли.

Когда Богиня спустилась, а Лев ни на секунду не сомневался, что это была она, или, по крайней мере, её воплощение, понятное его разуму, ожидаемое, но в то же время, превосходящее даже самые смелые мечты. Звон прекратился.

– Ты пришёл, – прозвучал далекий голос, больше похожий на дуновение летнего ветерка.

– Я не мог иначе, – произнес Лев вслух.

– И я не могла не призвать тебя, – Бессердечному показалось, что Богиня лукавит. Кто он такой? Чем заслужил особое внимание? А может быть, его и не нужно было заслуживать?

– У меня столько вопросов.

– Если они касаются смыслов или высших материй, то забудь о них и отринь. Это то, что не должно касаться смертного существа.

– Зачем тогда жить? Если не сможешь познать истину.

– Это понятие придумали люди. Мне сложно объяснить…

«Уж если Богиня не в состоянии пролить свет на вопросы Бытия, то тогда кто?»

– Не думай так. Ведь дело не моих силах, а в том, на что способен разум человека. Время, пространство, математика, механика, философия, музыка, магия – это всё человеческое. Даже то, что кажется объективной реальностью, не является ей в абсолютном понимании.