Владимир Сухинин - По лезвию ножа [СИ litres]

– Что прикажите, господин? – выпрямившись и не обращая внимания на орчанку, спросил орк.

– Тебя как зовут? – в ответ спросил я.

– Дед Мороз, – ответил орк, чем ввел меня в ступор. Не поверив своим ушам, я переспросил, – Как? Как?

– Дед Мороз. Меня так назвала госпожа княжна.

– Ах вот оно в чем дело! – засмеялся я. – А снегурочка у тебя, Дед Мороз, есть?

– Снегурочки нет, но если вы дадите, господин, то будет.

– Ладно, посмотрим, – засмеялся я. – Значит так, это мой дворец. Ты в нем теперь управляющий. Никого из посторонних сюда не пускать, а из не посторонних есть только трое. Я, вот эта моя невеста Ганга… Орчанка высунула голову из под простыни и произнесла – Я тут буду рожать.

Орк кивнул.

…И другая моя невеста, продолжил я инструктаж, – черная кожей Чернушка. Тоже может здесь находиться и тоже будет рожать. Запомнил?

– Конечно. Это несложно.

– Остальных, под зад и в шею. – Закончил я. – Пусть записываются на прием.

Орк снова кивнул.

Если все ясно, иди знакомься с персоналом и бери бразды правления в свои руки.

– Исполню немедленно, господин, если скажете, что такое персонал и бразды правления.

– Упс, – тихо произнес я, – заговорился. Все, кто охраняет и обслуживает дворец, это персонал. Бразды правления, это власть, ты самый старший во дворце. А теперь иди и занимайся делом.

Вспомнив о рулоне под мышкой, я его остановил:

– Стой! Что у тебя под мышкой?

– Ваш портрет, подарок от княжны, она сама его написала, повешу в тронном зале…

– Подожди, покажи сначала его мне, а то я знаю ее шутки… потом вся гора смеяться на до мной будет. Разверни!

Орк развернул полотно и на нем я был, как живой в зеленом бархатном костюме, задумчиво сидящий в глубоком кресле.

– Над судьбами мира, понимаешь, размышляю, – пояснил я Ганге свою задумчивость. Та уже без стеснения трясла сиськами, склонившись над портретом.

– Ты такой тут красивый Ирри. А кто такая княжна?

– Э-э… Она из очень далекой, далекой страны. Вот прислала мне управителя и портрет.

– А зачем она прислала тебе твой портрет? Ты с ней поссорился?

– Нет, – спокойно возразил орк. – Госпожа княжна прислала этот портрет, чтобы господин если забудет, как он выглядит, посмотрел в него и вспомнил.

– А он что забывает как выглядит? – спросила Ганга у орка.

– Да, такое уже однажды было. Господин столько раз менял свой облик, что потерял свой изначальный.

– Потерял?

– Да…

– Все, все, все. – замахал я руками. – Иди работай, Дед Мороз.

Орк ушел, а Ганга встала и стала собирать свою, повсюду разбросанную одежду. Я еле успел ее привести в порядок.

– Ты куда собралась? – удивился я ее сборам.

– Хочу город посмотреть. У тебя тут есть магазины?

– Магазины? – Удивился я. Об этом как-то не подумал. И кому тут нужны магазины? – Не знаю, – честно ответил я. – Пойдем, спросим у градоначальника.

Я тоже оделся и мы взявшись за руки, вышли на балкон дворца. Балкон нависал над большой площадью с фонтанами и клумбами. Видимо отсюда правитель горы должен вещать мудрость населению города, а благодарные жители ему рукоплескать. Как обычно три бездельника играли в карты, ссорились и мирились. Все это мне до чертиков надоело. Почему эти обалдуи избрали мой прекрасный балкон для своих развлечений?

– Дед Мороз! – позвал я и тут же появился орк. – Видишь этих троих? – показал я рукой на троицу, что увидела меня и затянула свой псалом:

– Сла-ався…

– Гони их прочь, приказал я. – И чтобы их тут никогда без моего разрешения не было.

Орк слегка кивнул и направился к самозабвенно поющим спецназовцам. Он выполнил мое указание гнать в зад и в шею буквально. Ухватил ручищей за шиворот Рострума и развернул к себе спиной. Сильный удар ногой под зад отправил певца в полет.

Двое других радостно засмеялись.

– Получил, пьянь подзаборная, – прекратив петь, воскликнул Мастер и тут же полетел следом.

– Так тебе и надо финик недозрелый, – осклабился Мессир и составил компанию улетевшим двоим товарищам.

На балконе стало тихо. Мы подошли к перилам и заглянули вниз. Там тремя кляксами лежали три хранителя города и не подавали признаков жизни.

– А где твой градоправитель? – спросила Ганга.

– Вон, – показал я пальцем, – самая большая клякса.

– А почему ты с ним так поступил? Мог бы просто прирезать, а выбрасывать человек с балкона это жестоко. Он же разбился.

– Не в первый раз, – беззаботно махнул я рукой, – пока выйдем из дворца, он уже соберется. И точно когда мы покинули дворец, Рострум пинал своих подчиненных, не давая им обрести форму.

– Что, уроды, обрадовались? Вот вам! Это за то, что я кукарекал. Это за то, что я бегал на четвереньках, это за то, что я целовал в зад крулю…

– Рострум! – крикнул я. – Уймись и подойди сюда.

Магистр остановился, с сожалением посмотрел на расплющенные головы подчиненных и вздохнув, направился ко мне. Сложил руки за спиной и стал рассматривать полу своей мантии-мундира.

– Рострум у нас в городе магазины есть?

– Есть. А какие надо?

– Тебе какие надо? – спросил я Гангу.

– Где одежда продается, обувь, белье и драгоценности.

– Магазины есть, а одежды, белья, обуви и драгоценностей нет, – невозмутимо ответил Рострум.

– Как так? Удивилась моя невеста. – Не завезли товар?

– Не завезли, госпожа.

– А почему? – сурово спросила Ганга.

– А кто будет покупать? Тут все бесплатно. За счет Худжгарха. Захотел и получил. Вам что надо?

– Я уже сказала.

– Ну так пожелайте и все. – ответил Магистр.

– И все?

– Да и все.

Ганга задумалась и пожелала.

Тут же в ее руках оказалось белое расшитое золотом платье. Она от восторга взвизгнула и радостно засмеялась. Посмотрела на меня потом на Рострума и спросила:

– А можно я его с собой возьму?

– Берите госпожа, только внизу оно исчезнет.

– Как исчезнет?

– Просто. Пшик и все. Вещами отсюда, можно пользоваться только здесь.

Ганга скривилась и отдала мне платье.

– Забирай! – произнесла она таким тоном, как будто я его у нее долго выпрашивал и она отдавая его мне, отдирала клещами от сердца. Столько моей вины уместилось в этом слове, что я мог бы утонуть, если бы оно было озером с водой. Умеют же женщины одним тоном, в одном слове выразить все обуревающие их чувства. Она молча отвернулась и пошла во дворец. Я же исполненный глубоким чувством собственный вины непонятно за что и почему, отдал платье Роструму, поплелся следом и догнал невесту.

– Давай вернемся в горы, – тихо попросила она, – скучно здесь. – В этой фразе я услышал грохот рушившегося очарования моего волшебного города.

– Давай, – согласился я. Ну, глупо же отдавать ей платье сотканное из благодати. Мой внутренний хомяк вскормленный и взлелеянный предприимчивыми дедами надул щеки и возмущенно задышал.