Кейт Декандидо - Кольцо ненависти [litres]

Девушка вышла из хижины Эгвин и направилась к границе новой преграды, которая находилась ровно в том же месте, что и предыдущая. Теперь чародейка старалась пронзить их с близкого расстояния, хотя Эгвин не думала, что она в этом преуспеет.

Судя по всему, Змолдору совсем не хотелось снова встречаться с Эгвин, раз он потрудился заточить её здесь сразу же после того, как Праудмур рассеяла старые заклинания. В конце концов, пока защитные чары Эгвин оставались на месте, Змолдор мог ни о чем не беспокоиться. Но когда преграда исчезла, он наверняка насторожился, и поэтому на всякий случай решил подстраховаться.

Впрочем, это было неважно. Эгвин уже много лет не могла сражаться с демонами магией.

После очередной неудачной попытки Праудмур сунула руку в складки плаща и вытащила немного вяленого мяса. Эгвин, не задумываясь, одобрительно кивнула. У наставника этой девочки явно хватило ума научить её практичности. Каким бы талантливым магом ни был Скавелл, своих учеников он в такие детали не посвящал. Лишь когда Эгвин, преследуя одного демона, в третий раз свалилась с ног от голода, она догадалась начать брать с собой на такие задания еду.

Девушка повернулась к Эгвин.

– Если мы объединим силы, то, возможно, у нас все получится.

– А вот это вряд ли, – Эгвин горько рассмеялась. – Если я добавлю свои «силы» к твоим, ты этого даже не заметишь. Мои магические способности уже давно… отмерли, – Слово было подобрано недостаточно точно, но этого хватило, чтобы ответить на вопрос Праудмур. – Жаль, что на другой стороне никого нет, нам бы пригодился проводник.

– Проводник для чего?

Мнение Эгвин о наставнике Праудмур резко упало.

– Разве ты не знаешь пронзающее заклинание Митры?

Праудмур покачала головой.

– Почти все свитки Митры были уничтожены десять лет назад. Я изучила те, что удалось спасти, но такое заклинание мне незнакомо.

– Жаль, – только и сказала Эгвин. Пока она находилась под защитой преград, ей было все равно, кто их возвел. Бывшая Хранительница лишь хотела прожить остаток своих дней вдали от мира, которому уже и так порядком навредила.

– Почему вы так сильно ослабли?

Эгвин вздохнула. Ей следовало ожидать этого вопроса.

Впрочем, может быть, Праудмур и нужно было услышать всю историю целиком. По крайней мере, версию самой Эгвин.

Двадцать пять лет назад…

Медив занял башню Каражан, расположившуюся на гряде невысоких холмов в Красногорье. Скалистый холм, на котором стояла крепость Медива, был окружен лишь лианами и сорняками. Старые деревья Элвиннского леса здесь больше не росли – они все увяли, когда Медив поселился в башне. Сам же холм по форме сильно напоминал человеческий череп.

Эгвин подумала, что, к сожалению, такая форма вполне уместна. Чародейка подходила к холму пешком, поскольку совсем не хотела хоть как-то предупредить сына о своем приближении.

Хранители Тирисфаля мертвы. Орки бесчинствуют по всему Азероту. Война охватила весь мир. И кто же в этом виноват?

Её собственная плоть и кровь.

Эгвин не понимала, как так получилось. Она родила Медива, чтобы тот продолжил её дело, а не уничтожил его плоды.

Лишь когда чародейка подошла к воротам, она почувствовала чье-то присутствие. Эгвин знала, что помимо её сына здесь жили Мороуз – его дворецкий – и повар, но сейчас оба слуги спали каждый в своих покоях. Нет, Эгвин ощущала присутствие и другого существа, чья сущность сплелась с её сыном. Существа, которое она одолела несколько веков назад.

Больше не пытаясь подобраться незамеченной, чародейка произнесла заклинание и призвала ветер, который врезался в деревянные ворота и разнес их на тысячу мелких щепок.

По ту сторону ворот стоял её сын. От Эгвин он унаследовал высокий рост и её глаза, а от Ниласа Арана – широкие плечи и изящный нос. Его начинавшие седеть волосы были стянуты сзади в хвост, а не менее седая борода – коротко подстрижена. Бордовый плащ у него за плечами развевался на ветру.

Но Эгвин не узнавала в стоявшем перед ней существе своего сына. Её глаза видели Медива, но вся её магическая сущность ощущала лишь Саргераса.

– Как такое возможно? Я же убила тебя.

Медив зашелся демоническим смехом.

– Мама, неужели ты действительно настолько глупа? Ты и правда думала, что смертная девчонка могла уничтожить великого Саргераса? Он использовал тебя. И твоими руками сотворил меня. Давным-давно он спрятался внутри тебя, а когда ты так умело соблазнила моего отца, передал свою сущность зародившемуся в тебе плоду. С тех пор Саргерас стал моим постоянным спутником, моим наставником и родителем, которого из-за тебя у меня никогда не было.

Эгвин не могла в это поверить. Неужели она оказалась настолько слепа?

– Ты убил членов совета.

– Не ты ли все время называла их глупцами?

– Это неважно! Они не заслуживали смерти!

– Конечно же, заслуживали. Ты не многому научила меня, мама. Ты всегда была слишком занята своими обязанностями Хранителя, чтобы воспитать сына, твоего наследника, которого сама же для этого и создала. Но в те редкие моменты, когда ты снисходила до того, чтобы заметить мое существование, ты смогла донести до меня одну истину: совет состоит из одних лишь глупцов. А Саргерас научил меня тому, какой должна быть судьба всех глупцов. Видишь ли, мама, я хорошо усвоил все ваши уроки.

– Довольно притворства, Саргерас, – качнула головой Эгвин. – Хватит говорить со мной голосом моего сына.

Медив запрокинул голову и расхохотался.

– Неужели ты не понимаешь, девчонка? Я и есть твой сын! – Он поднял руки. – И я уничтожу тебя.

То, что произошло дальше, случилось гораздо быстрее, чем ожидала Эгвин. К счастью, подробности практически стерлись из её памяти. Чародейка лишь помнила, что ей становилось все труднее и труднее отражать заклинания Медива – точнее, Саргераса – а ему становилось все легче и легче противостоять её собственным.

Ослабевшая, избитая, истекающая кровью Эгвин рухнула на каменный пол башни Медива. Ей едва хватило сил, чтобы поднять голову. Её сын стоял над ней, смеясь.

– Почему же ты так опечалена, мама? Ведь я стал именно таким, каким ты меня сотворила. В конце концов, ты дала мне жизнь именно для того, чтобы обойти совет и передать кому-то свое наследие. Это твоих рук дело. Когда ты уничтожила плоть Саргераса, ты освободила его и дала ему возможность поселиться внутри тебя, а твое наследие стало продолжением его воли. И теперь ты исполнила свое предназначение, – Медив широко ухмыльнулся. – В последний раз досадила совету Тирисфаля, верно?

Кровь застыла в жилах Эгвин. Именно об этом она подумала после того, как зачала Медива. Чародейка никогда не произносила эти слова вслух, и уж точно не говорила ничего такого своему сыну. Она действительно поначалу практически не участвовала в его жизни, в основном ради его же безопасности. Эгвин не могла допустить, чтобы кто-то узнал, что её сын находится в Штормграде, ведь тогда её враги попробовали бы использовать это против неё. А о том, что она была его матерью, Эгвин сообщила Медиву лишь когда он достиг зрелости.