Гай Кей - Тигана [litres]

– В каком-то смысле – в ответе.

– Не в том смысле, который имеет значение.

– Разве дружба не имеет значения?

Дэвин молчал, внезапно оробев. Алессан умел так влиять на людей.

Через мгновение принц прибавил, как бы между прочим:

– Мне было столько же лет, сколько тебе сейчас, когда я вернулся из Квилеи.

Казалось, он собирался прибавить еще что-то, но передумал. Однако Дэвин догадывался, что он хотел сказать, и что-то тихо затеплилось в нем, подобно зажженной свече.

Еще несколько мгновений они смотрели вниз, на мертвеца. Бледный свет узкого полумесяца Видомни давал достаточно света, чтобы увидеть его искаженное болью лицо с открытыми глазами.

Дэвин сказал:

– Я сделал свой выбор и понимаю необходимость этого, но не думаю, что когда-нибудь смогу привыкнуть.

– Знаю, я тоже не привык, – ответил Алессан. Он заколебался. – Любой из моих братьев сделал бы лучше то, ради чего я остался в живых.

Тогда Дэвин повернулся, пытаясь разглядеть выражение лица принца в тени. И через мгновение сказал:

– Я их не знал, но позволь мне возразить: я сомневаюсь в этом. Правда, сомневаюсь, Алессан.

Через секунду принц прикоснулся к его плечу:

– Спасибо. Боюсь, с тобой не все согласятся. Но все равно спасибо.

И с этими словами он, казалось, вспомнил о чем-то, или его снова что-то позвало. Голос его изменился:

– Нам надо ехать. Я должен поговорить с Дукасом, а потом нужно догнать Эрлейна и ехать дальше. Впереди долгий путь. – Он смерил Дэвина оценивающим взглядом. – Ты, наверное, очень устал. Мне следовало спросить тебя раньше: как твоя нога? Можешь скакать?

– Со мной все в порядке, – запротестовал Дэвин. – Конечно могу.

Позади них раздался саркастический смех. Они обернулись и увидели Эрлейна и других, которые вернулись в ущелье.

– Скажите, – обратился чародей к Алессану с едкой насмешкой в голосе, – какого ответа вы от него ждали? Конечно, он скажет вам, что может скакать. И будет скакать всю ночь, полумертвый, ради вас. И этот тоже, – он махнул рукой в сторону Наддо, стоящего сзади, – хотя познакомился с вами всего час назад. Интересно, принц Алессан, что чувствует человек, имеющий такую власть над людскими сердцами?

Пока Эрлейн говорил, к ним подъехал Дукас. Но ничего не сказал, а так как факелы погасли, стало слишком темно, чтобы разглядеть выражения лиц. Приходилось судить по словам и интонациям.

Алессан тихо ответил:

– Думаю, что ты знаешь мой ответ. Во всяком случае, маловероятно, что я буду о себе слишком высокого мнения, пока ты рядом со мной и уберегаешь меня от этого. – Он помолчал и прибавил: – Упаси тебя Триада от того, чтобы добровольно скакать всю ночь по чужим надобностям.

– У меня больше нет выбора в данном вопросе, – резко ответил Эрлейн. – Вы об этом забыли?

– Не забыл. Но не собираюсь начинать этот спор заново, Эрлейн. Дукас и его люди только что рисковали своими жизнями, чтобы спасти твою. Если ты…

– Спасти мою жизнь! Ей бы ничто не угрожало, если бы вы не заставили меня…

– Эрлейн, довольно! Нам очень много надо сделать, и я не расположен спорить.

Дэвин увидел в темноте, как Эрлейн отвесил насмешливый поклон, сидя верхом.

– Нижайше прошу прощения, – преувеличенно покорным тоном сказал он. – Вам следует заранее предупредить меня, когда будете расположены поспорить. Согласитесь, что данный вопрос имеет для меня определенное значение.

Казалось, что Алессан молчит очень долго. Потом он мягко ответил:

– Мне кажется, я догадался, что кроется за этим. Я понимаю. Дело в том, что мы встретили еще одного чародея. Рядом с Сертино ты острее чувствуешь то, что с тобой случилось.

– Не делайте вид, что понимаете меня, Алессан! – в ярости воскликнул Эрлейн.

Все еще спокойно Алессан сказал:

– Очень хорошо, не буду. В каком-то смысле я никогда не смогу понять тебя и то, как ты жил до сих пор. Об этом я уже говорил тебе, когда мы встретились. Но пока этот вопрос закрыт. Я буду готов обсуждать его в тот день, когда тираны исчезнут с Ладони. Не раньше.

– Вы погибнете раньше. Мы оба погибнем.

– Не трогай его! – резко приказал Алессан. Дэвин с опозданием увидел, что Наддо поднял здоровую руку с намерением ударить чародея. Уже спокойнее принц прибавил: – Если мы оба погибнем, тогда наши души смогут сразиться в Чертогах Мориан, Эрлейн. А до тех пор – достаточно. Нам предстоит многое сделать вместе в следующие несколько месяцев.

Дукас кашлянул:

– Между прочим, нам двоим тоже надо бы побеседовать. Мне хотелось бы узнать гораздо больше, прежде чем я пойду дальше этой ночной схватки, как бы она мне ни понравилась.

– Я знаю, – ответил Алессан, поворачиваясь к нему в темноте. Он заколебался. – Проедем вместе с нами немного дальше. Только до деревни. Вы и Наддо, из-за его руки.

– Почему туда и почему из-за руки? Я не понимаю, – сказал Дукас. – Вам следует знать, что в деревне нас не встретят с распростертыми объятиями. Причины очевидны.

– Могу себе представить. Это не имеет значения. Ведь сегодня ночь Поста. Вы поймете, когда мы туда приедем. Вперед! Я хочу показать кое-что моему доброму другу Эрлейну ди Сенцио. И полагаю, Сертино лучше тоже поехать с нами.

– Я бы не пропустил этого за все голубое вино Астибара, – ответил пухлый чародей из Чертандо. Было интересно, а в другое время могло бы быть даже забавно отметить, что он старается держаться на почтительном расстоянии от принца. Его шутливые слова были произнесены убийственно серьезным тоном.

– Тогда поехали, – резко приказал Алессан. Он развернул лошадь рядом с лошадью Эрлейна, чуть не задев его, и двинулся на запад, к выходу из ущелья.

Те, кого он назвал, последовали за ним. Дукас бросил несколько коротких фраз приказа Аркину, но слишком тихо, и Дэвин не расслышал. Аркин секунду поколебался, явно сгорая от желания поехать со своим вожаком. Но потом молча развернул коня в другую сторону. Когда Дэвин через несколько мгновений оглянулся, то увидел, что разбойники снимают оружие с тел убитых барбадиоров.

Он снова обернулся через несколько секунд, но они уже выехали из ущелья на открытую местность. С юга и с востока темнели горы, а с севера простиралась поросшая травой равнина. Входа в ущелье даже не было видно. Аркин и остальные скоро оттуда уедут, понимал Дэвин, оставив лишь мертвых. Только мертвых, на поживу стервятникам. И один из них убит его мечом, а другой – ребенок.

Старик лежал на кровати во тьме ночи Поста и во всегдашней тьме своей слепоты. Ему совсем не хотелось спать, он прислушивался к вою ветра за стеной и к голосу женщины в соседней комнате. Она щелкала четками, снова и снова монотонно повторяя одну и ту же молитву:

– Эанна, возлюби нас, Адаон, спаси нас, Мориан, храни наши души. Эанна, возлюби нас, Адаон, спаси нас, Мориан, храни наши души. Эанна, возлюби нас…