Гай Кей - Тигана [litres]

Как узнал Дэвин позже в ту ночь, в Сенцио действительно находился барбадиорский Охотник, и он был убит, но не ими. Не пришлось им и драться с высланными на поиск солдатами, чего они опасались. Уже почти наступил рассвет, когда они восстановили полную картину случившегося.

По-видимому, барбадиоры озверели.

Найдя отравленный игратский нож на полу рядом с телом Ангиара, услышав то, что крикнула женщина перед прыжком, они пришли к убийственно ясным выводам.

В Сенцио их было двадцать человек, почетная стража Ангиара. Они вооружились, собрались и пошли в западное крыло Губернаторского замка. Прикончили шестерых игратян, стоявших в карауле, выбили дверь и ворвались к Каллиону Игратскому, представителю Брандина, который поспешно одевался. Они убили его не сразу. Его вопли разносились по всему замку.

Потом они снова спустились вниз, прошли через двор к воротам и зарубили четверых сенцианских стражников, которые пропустили женщину в замок, не обыскав ее как следует. В этот момент во дворе появился капитан стражи замка с ротой сенцианских солдат. Он приказал барбадиорам сложить оружие.

Большинство докладов сходилось на том, что барбадиоры готовы были подчиниться, так как уже осуществили свои намерения, но тут двое солдат Сенцио, придя в ярость при виде убитых друзей, выстрелили из луков. Два человека упали, один умер мгновенно, второй был смертельно ранен. Мертвым оказался Охотник Альберико. Последовала кровавая, смертельная схватка на залитом светом факелов дворе замка, камни которого вскоре стали скользкими от крови. Барбадиоры были перебиты все до единого, и унесли с собой жизни тридцати или сорока сенцианских солдат.

Неизвестно, кто именно пустил стрелу, прикончившую губернатора Казалью, когда тот поспешно спускался по лестнице, хриплым голосом требуя прекратить все немедленно.

В воцарившемся после этого убийства хаосе никто и не подумал отправиться в сад на поиски тела женщины, с которой все началось. В городе нарастала паника по мере того, как в ночи распространялись эти новости. Огромная перепуганная толпа собралась у стен замка. Вскоре после полуночи видели, как два всадника помчались от стен города, направляясь на юг, к границе с Ферратом. Немногим позже уехали и пятеро оставшихся в живых членов представительства Брандина в Сенцио, сбившись в плотную группку при свете восходящих лун. Они, разумеется, отправились на север, к Фарсаро, где стоял на якоре флот.

Катриана спала на второй кровати, с лицом умиротворенным и безмятежным, почти детским в своем спокойствии. Алаис покоя не находила. На улицах было слишком много шума и суеты, и она знала, что ее отец тоже там, в гуще событий.

Даже после того, как Ровиго вернулся и заглянул к ним, чтобы узнать, как дела, и сообщить, что явной опасности, по-видимому, нет, Алаис все равно не могла уснуть. Слишком многое произошло сегодня ночью, но не с ней самой, поэтому она не была так измучена, как Катриана, но ее то и дело охватывали странно перемежающиеся возбуждение и тревога. Она даже не могла бы сказать, что на нее так действует. В конце концов Алаис надела платье, купленное два дня назад на рынке, и села на подоконнике у открытого окна.

Было уже очень поздно, обе луны висели на западе, низко над морем. Ей не была видна гавань – гостиница Солинги находилась слишком далеко от берега, – но она знала, что море где-то там и «Морская Дева» качается на якоре под напором ночного бриза. На улицах до сих пор сновал народ, она видела, как внизу мелькают смутные фигуры, и изредка слышала крики, доносящиеся из квартала таверн, но теперь это были лишь обычные звуки города, не знающего комендантского часа и имеющего привычку не спать и громко шуметь по ночам.

Интересно, скоро ли рассвет, подумала Алаис, и как долго ей еще не спать, если она хочет увидеть восход солнца. Она решила его подождать. Эта ночь – не для сна, по крайней мере для нее, поправила себя Алаис, бросая взгляд на Катриану. Она вспомнила другой случай, когда они спали в одной комнате. В ее собственной комнате, дома.

Сейчас она была далеко от дома. Интересно, что подумала ее мать, получив от Ровиго письмо с осторожными объяснениями, посланное курьером через Астибар из порта города Ардин, когда они плыли на север, в Сенцио. Алаис задавала себе этот вопрос, но ответ уже знала: доверие между родителями было тем неотъемлемым элементом, который определял ее собственный мир.

Она подняла глаза к небу. Ночь все еще оставалась темной, звезды над головой сияли еще ярче теперь, когда луны садились; возможно, до рассвета еще несколько часов. Алаис услышала внизу женский смех и поняла, со странным чувством, что это был единственный звук, которого она не слышала всю ночь среди суматохи на улицах. Удивительно и совершенно неожиданно, этот задыхающийся женский смех и вслед за ним бормотание мужчины заставили ее приободриться: среди всех событий, что бы ни ждало впереди, некоторые вещи продолжают существовать, как существовали всегда.

Послышались шаги на деревянной лестнице снаружи. Алаис откинулась назад, слишком поздно осознав, что ее может быть видно снизу.

– Кто там? – спросила она тихонько, чтобы не разбудить Катриану.

– Всего лишь я, – отозвался Дэвин, подходя и останавливаясь на площадке возле комнаты.

Она посмотрела на него. Одежда его была испачкана, будто он где-то падал или валялся, но голос звучал спокойно. Было слишком темно, чтобы разглядеть его глаза.

– Почему ты не спишь? – спросил он.

Она махнула рукой, не зная, что ответить.

– Слишком много всего сразу, наверное. Я к этому не привыкла.

Она увидела его блеснувшие в улыбке зубы.

– Никто из нас не привык, – сказал он. – Поверь мне. Но я думаю, больше сегодня ничего не случится. Мы все идем спать.

– Мой отец пришел чуть раньше. Он сказал, что все утихло.

Дэвин кивнул:

– Пока. Губернатор убит в замке. Катриана действительно зарезала этого барбадиора. Там была заварушка, и кто-то застрелил Охотника. Думаю, это нас и спасло.

Алаис сглотнула.

– Отец мне об этом не сказал.

– Вероятно, не хотел тревожить тебя перед сном. Если я тебя встревожил, мне очень жаль. – Он бросил взгляд мимо нее на вторую кровать. – Как она?

– С ней все в порядке, правда. Она спит. – Алаис отметила промелькнувшую в его голосе озабоченность. Но Катриана заслужила эту заботу, эту любовь такими поступками, которые ум Алаис даже не мог охватить.

– А ты как? – спросил Дэвин уже другим тоном, снова поворачиваясь к ней. И что-то в этом изменившемся, более низком голосе было такое, от чего ей стало трудно дышать.

– Все замечательно, честно.

– Я знаю, – сказал он. – Ты замечательная, Алаис. – Он на мгновение заколебался и, казалось, внезапно смутился. Этого она не поняла, пока он не наклонился медленно вперед и не поцеловал ее прямо в губы. Во второй раз, если считать поцелуй в переполненной комнате внизу, но этот был поразительно не похож на первый. Во-первых, Дэвин не спешил, а во-вторых, они были одни и было очень темно. Она почувствовала, как его рука, поднимаясь, скользнула по ее груди, прежде чем остановиться на волосах.