Гай Кей - Тигана [litres]

– Очень похожая? – Она больше не смеялась. Стоя под аркой Врат Мориан, мы иногда догадываемся, что происходит нечто значительное.

– Вот что необычно. Она, несомненно, была не совсем человеческим существом. У людей не бывает зеленых волос и такой бледной кожи. Такой белой кожи, что, готов поклясться, я видел под ней голубые вены, Дианора. А таких глаз, как у нее, я не встречал ни у одной женщины. Я подумал, что это игра света – солнце просачивалось сквозь ветви деревьев. Но она не шевелилась и не изменилась, даже когда я остановился, чтобы посмотреть на нее.

И вот теперь Дианора точно знала, что произошло.

Ризелки, эти древние создания воды, леса и пещер, появились почти так же давно, как сама Триада, и по его описанию она поняла, кого он увидел. Ей было известно не только это, и она вдруг испугалась.

– Что ты сделал? – спросила она как можно небрежнее.

– Я не знал, что делать. Заговорил, но она не ответила. Поэтому я шагнул к ней, но, как только я это сделал, она спрыгнула с камня и попятилась. Остановилась среди деревьев. Я вытянул перед собой открытые ладони, но это ее, по-видимому, испугало или обидело, и через мгновение она бросилась бежать.

– Ты последовал за ней?

– Я собирался, но в тот момент меня нагнал один из стражников.

– Он ее видел? – спросила она слишком поспешно.

Брандин с любопытством посмотрел на нее.

– Я спросил. Он ответил, что нет. Думаю, он в любом случае ответил бы так. Почему ты спрашиваешь?

Дианора пожала плечами:

– Это подтвердило бы, что тебе не почудилось, – солгала она.

Брандин покачал головой:

– Мне не почудилось. Она не была видением. Она даже напомнила мне тебя, – прибавил он, словно эта мысль только что пришла ему в голову.

– Чем же это? Зеленой кожей и синими волосами? – спросила в ответ Дианора, доверившись выработанным при дворе инстинктам. Здесь происходило нечто очень важное. Она изо всех сил старалась скрыть смятение. – Премного благодарна, милостивый господин мой. Полагаю, если поговорить с Шелто и Венчелем, можно добиться такого цвета кожи, а волосы довольно легко сделать синими. Если тебя это так сильно возбуждает.

Он улыбнулся, но не рассмеялся.

– Зеленые волосы, не синие, – поправил он почти рассеянно. – И это правда, Дианора, – повторил он, странно глядя на нее. – Она действительно напомнила мне тебя. Интересно почему? Тебе что-нибудь известно о таких созданиях?

– Нет, – ответила она. – У нас в Чертандо нет легенд о зеленоволосых горных женщинах.

Она лгала. Лгала как можно естественнее, глядя прямо на него широко раскрытыми глазами. Она никак не могла поверить в то, что сейчас услышала, в то, что он видел.

– А какие легенды гор есть у вас в Чертандо? – спросил он, выжидательно улыбаясь.

– Истории о волосатых тварях, у которых ноги похожи на обрубки дерева и которые по ночам пожирают коз и девственниц.

Его улыбка стала шире.

– А они существуют?

– Козы – да, – серьезно ответила Дианора. – Девственницы встречаются реже. Волосатые создания с таким избирательным вкусом не способствуют сохранению целомудрия. Ты пошлешь отряд на поиски этой женщины? – Вопрос был настолько важен, что она затаила дыхание в ожидании ответа.

– Наверное, нет, – сказал Брандин. – Подозреваю, что подобные создания показываются только тогда, когда они сами того хотят.

Что было чистой правдой, это она знала точно.

– Я не рассказывал никому, кроме тебя, – неожиданно прибавил Брандин. При этих словах на ее лице появилось выражение, которое она уже не сумела скрыть. Но что было важнее всего, этот рассказ пробудил в ней нечто новое. Как ей необходимо было сейчас остаться одной и подумать! Тщетная надежда. Сегодня ей еще не скоро представится такая возможность; лучше запрятать эту историю как можно дальше, к остальным мыслям, которые она всегда оттесняла в дальние уголки сознания.

– Благодарю, милорд, – пробормотала она, осознав, что они уже довольно долго беседуют наедине. И понимая, как это будет истолковано.

– А ведь ты даже не спросила меня, как я справился с подъемом. Солорес, должен сказать тебе, первым делом спросила об этом, – внезапно сказал Брандин совершенно другим тоном.

Это вернуло их на знакомую почву.

– Очень хорошо, – ответила Дианора с притворным равнодушием. – Так расскажи мне. Ты пробежал половину? Две трети?

В его серых глазах вспыхнуло царственное негодование.

– Иногда ты и впрямь бываешь самонадеянной, – сказал он. – Я тебе слишком много позволяю. Если хочешь знать, сегодня утром я добежал до самой вершины и спустился вниз с гроздью ягод сонрай. Мне будет очень интересно посмотреть, сможет ли завтра кто-нибудь из юношей подняться и спуститься так же быстро.

– Ну, – поспешно и опрометчиво ответила она, – они ведь бегут без помощи магии.

– Дианора, прекрати!

Этот тон она узнала и поняла, что зашла слишком далеко. Как всегда в подобные моменты, у нее возникло головокружительное ощущение, будто у ее ног зияет глубокая яма.

Дианора знала, что нужно от нее Брандину, знала, почему он позволяет ей вести себя возмутительно дерзко. Она уже давно поняла, почему для него важны ее остроумие и резкость их перепалок. Она служила противовесом мягкой, нетребовательной, ни в чем не сомневающейся Солорес. Они вдвоем, по очереди, уравновешивали его аскетические занятия политикой и управлением вместе с д’Эймоном.

И все трое вращались по орбитам вокруг звезды, которая называлась Брандином. Вокруг солнца в добровольной ссылке, покинувшего знакомые небеса, землю, море и народ, привязанного к этому чужому полуострову утратой, горем и решимостью отомстить.

Все это Дианора знала. Она очень хорошо знала короля. От этого зависела ее жизнь. Она редко переступала черту, которая всегда присутствовала, невидимая, но нерушимая. А когда переступала, то чаще всего в таких явно пустяковых вопросах, как сегодня. Ей казалось таким парадоксом, что он мог проигнорировать, высмеять или даже спровоцировать ее ядовитые замечания по поводу двора и колонии и в то же время вскинуться, словно мальчишка с уязвленной гордостью, если она дразнила его, высказывая сомнение в его способности утром взбежать на гору и спуститься с нее.

В такие минуты ему достаточно было произнести особым тоном ее имя, и перед ней разверзалась бездонная пропасть, прямо посреди инкрустированного пола Зала аудиенций.

Она была здесь пленницей, больше рабыней, чем придворной дамой при дворе тирана. И еще она была лазутчицей, живущей среди непрерывной лжи, пока ее страна медленно уходила из памяти людей. А ведь она поклялась убить этого человека, чей взгляд с противоположного конца комнаты лесным пожаром охватывал ее кожу или обращался янтарным вином в ее смертной крови.