Хафса Файзал - Избавители звезд [litres]

Насир не знал, что у халифа Деменхура была дочь, тем более – всего лишь ребёнок. Неужели закоснелость этого халифата была так сильна, что дети всё равно что исчезали? Теперь было ясно, почему Зафира смотрела на Хайтама с уважением. Визирь был выдающимся человеком и шёл по пути, чтобы женщины халифата не боялись за себя.

– И притом ты предатель, – заметил Насир. – Из-за тебя погибло её селение. Её мать.

Но вина Хайтама была так же велика, как вина самого принца. Благодаря ему было известно обо всех перемещениях халифа. И он сбежал, когда люди страдали.

Визирь прижал к себе Идриса. Его сын был причиной, почему Хайтам выдал тайны и предал народ, который обещал защищать.

– Если люди узнают, тебя забьют камнями, – продолжал Насир.

Если узнает Зафира – это сломает её. Принц прекрасно знал, как больно понять, что человек, на которого смотришь с уважением, не достоин того. Этого он не мог допустить.

Хайтам не смел даже вздохнуть.

– Потому мы ничего об этом не скажем, – вмешался Альтаир.

Оба посмотрели на генерала с изумлением. Кифы нигде не было, и взгляд Альтаира переходил от одного к другому.

– Это не искупает совершённого тобой, но мы все, пожалуй, согласны, что твоя смерть принесёт больше вреда, чем пользы, laa?

Насир кивнул. Не так уж сложно держать это в секрете. Знали только они трое, Лев и Гамек. И один из них был уже мёртв… навсегда. Это слово было гладким и тяжёлым, словно булыжник.

Снаружи солнце садилось за хилые деревца, и становилось холоднее. Хайтам промокнул глаза уголком куфии, взял себя в руки и упал на колени. Его сын оказался достаточно сообразительным, чтобы сделать то же самое.

Альтаир изогнул бровь:

– Пожалуйста.

Насир ничего не сказал, но, когда мальчик коротко взглянул на него, не удержался и улыбнулся.

Зафира проснулась от того, что кто-то бережно поправлял ей подушки, которые соскользнули, пока она спала. Она узнала эти бесшумные движения – Насир – и лишь на миг открыла глаза, когда он зажёг светильники и задвинул занавеси, а потом снова разжёг огонь в очаге.

Он заботился о ней.

Её чудовище.

В последний раз она наблюдала за ним вот так, тайком, ещё на Шарре, задаваясь вопросом, когда он убьёт её. Каждый миг она ожидала, что вот-вот почувствует холод его клинка. Теперь она ожидала кое-чего иного.

– Я знаю, что ты проснулась, – проговорил он. Его голос был окрашен знакомыми тёмными нотками, и она ощутила тепло внизу живота.

Девушка потянулась, поморщившись, когда рана запульсировала тупой болью.

– Кажется, тебе нравится играть в лекаря. Я не хотела тебе мешать.

– Я – принц, – просто ответил он, но она уловила озорные интонации.

Она смотрела на завиток влажных волос на его виске, на аккуратный, сшитый точно по фигуре наряд хашашина.

Он нравился ей таким, без тюрбана и ножен с мечом, с расстёгнутой верхней пуговицей камиса. Так она почему-то чувствовала себя особенной – Насир позволял ей увидеть эту свою сторону, непредставительную для внешнего мира, но просто идеальную для Зафиры.

– Я не играю роли моих подчинённых.

«Ты – владыка, – хотела поправить Зафира. – Султан Аравии – предатель на твоём троне». Но она не готова была увидеть, как меркнет блеск в его глазах.

Насир сел, скрестив ноги, вскользь коснулся её коленом, и сила этого касания была тем больше, что он не отстранился.

«Променяла моего брата на чудовище…» От слов Ясмин, наполненных гневом, неверием, внутри что-то сжалось. Нет, Насир не был чудовищем. Больше не был. И никогда – с ней.

Его пальцы дёрнулись, словно он хотел взять её за руку. Казалось, в нём кипит энергия… он нервничал. И наконец проговорил:

– Казалось, я не дышал с того мига, как ты упала.

Он опустил взгляд, и его губы сжались. Сколько же всего хотел сказать этот юноша, и не знал – как. А она когда-то ругала его за неумение говорить.

– Для того чтобы убить меня, потребуется больше, чем какая-то стрела, – легкомысленно проговорила она.

Уголок его рта дёрнулся, и напряжение исчезло, как в те мгновения, когда он передавал по кругу харшу. И Зафира чуть ближе придвинула руку к его ладони. Он это заметил.

Она не умела мечтать и подходила ко всему практично. Но здесь, когда они оказались в этой уютной комнате, без оружия, она – без капюшона Охотника, он – без маски Принца Смерти, она не могла не мечтать.

– Говорят, душа не обретает покой, пока не находит другую родственную душу. Тогда она ярко вспыхивает, – проговорил принц. Зафира затаила дыхание, заглянув в его прохладные серые глаза. – Ты в это веришь?

«Ты это чувствуешь?» — вот что он спрашивал на самом деле и что желал знать. Когда он научился красноречию? Где нашёл слова, резавшие её, точно острый нож?

– Я очень хочу в это верить, – мягко ответила девушка.

Когда-то она хотела лишь заботиться о своём селении и чтобы сестра была счастлива, а Арз исчез. Поймать кролика или оленя было достаточно. Знать, что её народ проживёт ещё один день. Теперь она хотела слишком многого. Один поцелуй заставлял её желать следующего. Тосковать по его касаниям. Чтобы он притрагивался к ней как угодно. Везде.

Зафира не знала, что он думал о её словах, потому что его лицо осталось спокойным, хотя тонкие струйки тьмы срывались с его пальцев, едва задевали её ладони, точно нежное прикосновение.

– Зафира, я…

– Тш-ш, – тихо прервала она.

Насир замолчал – не потому даже, что она повелела, а потому что её пальцы дотронулись до его губ. Она не желала слышать, что он скажет на этот раз. Не желала снова слышать эти слова: «Моя невеста. Моя царица. Моя прекрасная газель».

Потому что эти слова заставляли её надеяться. Заставляли забыть, кем она была в этом огромном королевстве. Удерживая его взгляд своим, она провела согнутым пальцем по его нижней губе. Его дыхание изменилось.

Дверь распахнулась.

Девушка резко спрятала руку себе под бедро, чувствуя щекочущее жжение. Насир прижал ладонь к губам, потом изумлённо посмотрел на свои пальцы.

– Почему меня никогда не приглашают на такие мероприятия? – спросил бодрый голос, и разочарование от того, что им помешали, сменилось иным чувством.

Альтаир ворвался в комнату, неся в руках свёрток в ткани цвета слоновой кости. Генерал успел освежиться – стёр те ужасные кровавые росчерки с лица. Аккуратная повязка, алая с золотым, закрывала его глазницу, прекрасно сочетаясь с изысканным тюрбаном. Только он мог так быстро придумать что-то столь экстравагантное.

Зафира подумала о том, как он отвернулся, стоя рядом со Львом. Как он смотрел на них тогда, всего за день до того, как потерял глаз. Что же успело измениться за столь краткий срок?