Саманта Шеннон - Ход королевой [litres]

Буквально через минуту подъехал поезд. Вагон производил удручающее впечатление – ветхий, дребезжащий, со следами облупившейся краски. Я запрыгнула на подножку и вошла в салон. Мария устроилась напротив и взяла свежий выпуск «Дейли десендант».

Все, кроме меня, сняли респираторы. Пользуясь маскировкой, я с любопытством обозрела вагон. Несмотря на поздний час, все пассажиры были в рабочей одежде. Среди унылой массы серых и черных комбинезонов единственным ярким пятном выделялся представитель экстренных служб в красной спецовке. Черные комбинезоны носил квалифицированный персонал, о назначении серого цвета оставалось только догадываться. Лишь двое попутчиков щеголяли в белоснежных рубашках и красных галстуках – классической «униформе» лондонской подземки. Гэри ткнул меня локтем и постучал по стеклу:

– Гляди.

Глаз не сразу различил в темноте угольно-черные стены.

Фабрика.

Мрачное здание исполином возвышалось над монорельсом. От мощной вибрации, проникавшей даже в вагон, сводило скулы. По фасаду тянулись вертикальные буквы «САЙПЛО», увенчанные изображением белого якоря. Рабочие в серых, сливавшихся со смогом комбинезонах потоком текли из огромных ворот. Чтобы войти или выйти, каждый прикладывал палец к сканеру. Вход охранял десяток вооруженных легионеров, еще шестеро патрулировали улицу. Страшно представить, сколько их ошивается внутри.

– Не позавидуешь бедолагам. – Гэри тяжело вздохнул. – Адская работенка. Сутками возиться с ядовитыми веществами, да еще за гроши. За малейшую провинность – штраф. Многие бреются наголо, чтобы волосы не затянуло в станок.

Том сидел нахмурившись. Невольно вспомнилась заброшенная фабрика в его лабиринте, груды пыли и беспросветный мрак.

– С введением строгого учета начали применять телесные наказания. Не выполнил норму – готовь спину. – Гэри кивнул на стайку серых комбинезонов в сопровождении отряда легионеров. – Не щадят даже ребятишек.

Внутри у меня помертвело.

– На фабрике эксплуатируют детский труд?

– Дешевая рабсила. Плюс взрослый не пролезет под станок.

Детский труд. В Лондоне такое не приветствовалось, хотя на улицах хватало беспризорников, вынужденных бесплатно батрачить на кумовьев.

– Если хотите побольше узнать о СайПЛО, попробуйте расспросить кого-нибудь из рабочих – разумеется, с дозволения Угольной Королевы. Только не надейтесь, что они легко пойдут на контакт. – Гэри поправил сползшие очки. – Думаю, вам стоит наведаться в Энкоутс. Большинство работяг обитает в том районе. Преимущественно переселенцы из Ирландии.

Я как завороженная смотрела на фабрику, пока та не скрылась из виду.

Поезд ехал по мосту через Эруэлл. В речной воде брюхом вверх плавала дохлая рыба.

Постепенно заводы и фабрики сменились складами. Вскоре мы высадились на платформу и по лестнице спустились на улицу. Вид люка пробудил воспоминания о Касте мимов, чья судьба полностью зависела от успеха моей миссии. Надеюсь, мне удастся убедить Роберту Аттард, что мы не представляем для нее угрозы. Если повезет, она не станет втыкать нам палки в колеса, а, напротив, согласится помочь. В свое время я пыталась подольститься к Дидьену, но тот обозвал меня «невоспитанной выскочкой», заставив усомниться в моих дипломатических навыках. Однако мы с Робертой – уважаемые лидеры и наверняка сумеем договориться.

В тени железнодорожного моста виднелась арка с табличкой «Добро пожаловать в Олд-Мидоу!». Свое название [2]район получил в честь поросшей травой делянки, обнесенной чугунным забором. В тусклом свете фонаря стайка ребятишек под присмотром собаки увлеченно пинала мяч. Заметив нас, юная футболистка залихватски свистнула и поинтересовалась:

– Пришли повидаться с госпожой?

Гэри сунул руки в карманы:

– Скажи ей, что мы здесь, ладно?

Девочка передала мяч ближайшему игроку и скрылась в полумраке.

– Гэри, дай пятерку на хлебушек, – заканючил какой-то мальчишка. У него не хватало переднего зуба и клочка ярко-рыжих волос.

Наш сопровождающий со страдальческим вздохом полез за бумажником.

– Топал бы ты на фабрику, иначе с голоду помрешь.

– Да ну ее в баню. Уж лучше побираться. – Мальчик протянул руку с обрубленным указательным пальцем. – Сделай милость, приятель. Надоело ползать под станками. – Побирушка поймал брошенную монету и засмеялся. – Хороший ты парень, Гэри.

– И покорми пса. Откуда он вообще взялся?

– Из дома Макки, на который рухнула труба. Бедняга теперь остался без хозяев.

– Ну просто сердце кровью обливается, – пробормотал Том, глядя, как мальчишка гладит собаку.

– Не то слово. – Гэри тяжело вздохнул. – Эх, ободрали меня как липку.

– Они все сироты?

– Да.

Я наблюдала за происходящим сквозь обзорные стекла. В Лондоне мне ни разу не попадались дети без пальцев. Рабочие из доков, участники Синдиката – да, но не ребятишки.

Девочка вскоре вернулась:

– Госпожа ждет вас. Прошу за мной.

Мы двинулись за провожатой в недра квартала. Мне случалось бывать в самых жутких лондонских трущобах, и всякий раз зрелище надрывало душу. Кругом царили запустение и тишина. Лунатик с багровым ртом безмолвной куклой раскачивался на ступеньке, две старушки сметали пепел с мостовой – сизифов труд, если не сказать хуже. Том мрачнел на глазах.

– Угольная Королева никогда не задерживается на одном месте, – пояснил Гэри. – И в целях конспирации постоянно меняет убежища.

Значит, мозги у нее есть. Уже хорошо.

Мы миновали платановое дерево, вопреки загрязнению выросшее до солидных размеров. С ветвей свисали коричневые «чинарики», однако под натиском беспощадного смога кора потемнела и отваливалась кусками. На соседней улочке неровными старческими зубами сгрудились домишки. Девочка указала на дверь с тусклой замочной скважиной. На стук Гэри отворил сенсор. Нижнюю половину лица скрывала пронзительно-желтая тряпка. Сенсор проводил нас в крохотную гостиную. Пламя в камине озаряло матрас и женщину, устремившую взгляд на огонь.

Высокая (примерно метр восемьдесят ростом) и широкоплечая, Роберта Аттард смотрелась очень внушительно. Аура безошибочно выдавала в ней капноманта. В таких условиях выгодно использовать дым в качестве нумы.

– Привет, Гэри, – произнесла она похожим на древесные опилки голосом. И, не глядя на меня, добавила: – А ты, должно быть, темная владычица.

Я уловила отчетливую нотку презрения. Наконец Угольная Королева обернулась. Внимание сразу привлекли коричневатая, как на старых фотографиях, кожа, ярко-красные губы. Из-под сдвинутого набок кепи выбивались смоляные кудри, козырек прикрывал левый глаз. На вид ей можно было дать лет тридцать.