Джон Норман - Контрабандисты Гора [ЛП]

Хиза и Эмеральд подхватили Дарлу и поставили её на ноги.

— Освободите меня от этих цепей, от кандалов! — крикнула Дарла.

— Убирайся, — приказала Туза, поднимая хлыст.

— Освободите меня! — заплакала Дарла. — Дайте мне оружие, хотя бы нож!

— Прочь, шлюха, — прошипела Туза, замахиваясь хлыстом.

— Я беспомощна, — простонала Дарла. — Я голая. Я не могу пользоваться руками. Я в цепях. Я едва могу двигаться. Меня же растерзают животные.

— Именно так талмит может перейти от одной пантеры к другой, — объяснила Туза, повернувшись к Хизе и Эмеральд. — Таков наш обычай. Уверена, вам это и самим известно. Так что не берите в голову. Это — наш путь. Пусть правит самая сильная и мудрая, самая жестокая и умная. А эта нам не нужна. Ей больше нельзя доверять. Она предала и продала Донну. Мы сами сможем найти дорогу назад. Больше золота достанется каждой из нас. Собирайте оружие. Мы сворачиваем лагерь.

— Пощадите! — взмолилась Дарла.

— Тебя что, надо гнать из лагеря хлыстом? — поинтересовалась Туза.

Дарла в страдании отступила, но остановилась на краю лагеря.

— Поднимайте груз, — скомандовала Хиза, и Тула, Мила и я сама, наклонились, подняли и установили тюки с вещами на голову, придерживая их руками.

— Не оставляйте меня здесь, — зарыдала Дарла, упав на колени. — Возьмите меня с собой! Пощадите! Вы — теперь могущественный, бесспорный и благородный атаман. Я признаю это. Заберите меня собой, хотя бы, чтобы нести тяжести! Продайте меня, если вам так будет угодно! Возьмите меня с собой! Я прошу милосердия!

— И кто же это просит милосердия? — спросила Туза.

— Я прошу милосердия!

— Кто я? — уточнила Туза.

— Дарла просит милосердия! — всхлипнула она.

— Дарла, — усмехнулась Туза, — должным образом свергнутая, никчёмная, бессмысленная шлюха?

— Да, — согласилась Дарла, — Дарла, должным образом свергнутая, никчёмная, бессмысленная шлюха просит милосердия!

— Если Ты попытаешься следовать за нами, — предупредила её Туза, — тебе просто перережут горло.

Дарла зарыдала и упала на землю на краю лагеря.

— Приготовиться к выходу, — скомандовала Туза, поднимая руку.

Мы уравновесили тюки на головах и замерли в ожидании, следя за её рукой. Как только она опустила бы руку и указала вперёд, мы начали бы движение. Первый шаг делается с левой ноги.

— Хватайте их! — услышала я внезапно женский голос.

Мы озадаченно повернули головы и, посмотрев вправо, увидели появившуюся из леса женщину, указывающую на нас.

Это была крупная, мускулистая женщина, но явно достойная сцены невольничьего аукциона. Её тёмные волосы были распущены, ноги босы, и она носила короткую ярко алую тунику, хорошо заметную в лесу. Кроме того, её шею окружал ошейник. Среди деревьев за её спиной мелькнули несколько быстрых теней. Я увидела блеск оружия.

— Хватайте их! — закричала она снова, стоя на краю леса и указывая на нашу группу.

— Донна! — воскликнула Туза.

— Не двигаться, — приказал мужчина. — Держи своего зверя!

— Замри, — скомандовал Аксель своему слину, сжимая в кулак его поводок.

Мы были окружены копьями.

Боюсь, наше внимание было сосредоточено на нашем собственном деле, на преследовании небольшой шайки, предположительно из четырёх или пяти девок-пантер. Мы подозревали их в шпионаже за корабельным лагерем, несомненно, в пользу некой могущественной персоны.

Надо признать, вновь прибывшие умели оставаться незаметными. Они появились вокруг нас внезапно, даже слишком внезапно.

— Всем молчать! — предупредил мужчина, казалось, являвшийся их вожаком, предостерегающе подняв руку ко рту.

У меня не было сомнений, что нам до встречи с нашей добычей теперь осталось не больше двухсот шагов. Акселя, понятно, прежде всего, интересовало удостовериться в её наличии и установить численность и направление движения. После этого он бы принял решение относительно своих дальнейших действий. Либо мы попытались бы напасть и захватить, по крайней мере, одну пленницу для доставки в корабельный лагерь и последующего допроса, либо, если бы это покажется более благоразумным, отступить и с помощью свистка вызвать дополнительные силы, скрывавшиеся где-то в лесу и, как я понял, не знавшие о местоположении и даже о существовании корабельного лагеря. Если же эти дополнительные силы оказались бы вне досягаемости свиста, так далеко, что даже их ларл не смог бы услышать сигнал, мне предстояло как можно скорее возвращаться в корабельный лагерь за подмогой. Не думаю, что мне было бы трудно привести людей, следуя всё время на запад вдоль берега реки. А Аксель с Тиоменом тем временем продолжал бы отслеживать нашу добычу. Очевидно, что Аксель или, более вероятно, Тиртай рассчитывал, что девки-пантеры, если они ошивались поблизости, вполне могли заметить сбежавшую из лагеря рабыню, и, естественно, не отказались бы от её приобретения. Такой товар, очевидно, имеет ценность, и его можно продать. Таким образом, следуя за запахом беглой рабыни, можно было, если повезёт, определить местонахождение девок-пантер. Фактически, рабыня, столкнувшись с охотницами, учитывая её незнание гореанских реалий, запросто могла совершить глупость и сама привлечь к себе их внимание, возможно, в надежде на помощь с их стороны или даже надеясь вступить в их группу, скорее всего, не ожидая, что они просто возьмут её в свои руки, как ту, кем она является, как простую рабыню. Безусловно, между Асперич и Акселем очевидно был некий контакт. Надо будет не забыть, как следует выпороть её. И хотя Аксель все это ясно держал в памяти, и чётко довёл до моего сведения, мой собственный интерес в этом деле не совсем совпадал с его. Не случись так, что у меня имелся некоторый интерес к беглой рабыне, на месте которой могла оказаться любая другая невольница, меня здесь вообще бы не было. Отправляясь на эту охоту я полагал, что это будет приятным пикником, развлечением, спортом, заключавшемся в том, чтобы выследить маленькое животное, позволить ему побегать некоторое время, и затем поймать, связать и вернуть её законным владельцам, коими были пани. Разумеется, в мои намерения никоим образом не входило становиться курьером и бежать в корабельный лагерь за подмогой. Безусловно, все эти доводы в настоящее время выглядели весьма спорно, уйдя в плоскость теории и предположений.

— Если спустишь слина, — предупредил Акселя вышедший из лесу мужчина, — он умрёт.

— Спокойно, Тиомен, — мягко сказал мой товарищ.

Его зверь, похоже, оправдывая закрепившуюся за его видом репутацию редкостных упрямцев, расценивал вновь прибывших как не больше, чем помеху в его деле. Он был готов возобновить охоту.

Я знал о слинах достаточно, чтобы понимать, что любое хорошо выдрессированное животное, к которым, без сомнения, относился и Тиомен, могло быть натравлено на кого угодно, достаточно всего лишь условного сигнала его владельца или пользователя. Это могло быть любое невинное слово или жест, за которым пряталась команда «убить». Обычно, это всё же слово, поскольку его достаточно было услышать, а жест надо увидеть, то есть находиться в поле зрения. Несомненно, Тиомен мог бы, в одном яростном рывке, достать их лидера и оторвать ему руку или голову, но это был бы его последний бросок. Его накололи бы сразу на несколько копий, прежде чем он смог бы повторить атаку. Аксель явно не горел желанием терять своего слина. Кроме того, я не дал бы и ломаного бит-тарска за наши с ним жизни, если бы он оказался достаточно глуп, чтобы натравить Тиомена на вновь прибывших.