Джон Норман - Контрабандисты Гора [ЛП]

Уверен, она была хуже даже той шлюхи, что стояла на коленях у моего бедра.

Если бы я смог увидеть её снова, я был уверен, что у меня получится изгнать её из себя.

Возможно, я смог бы даже посмеяться над нею, плюнуть на неё, ударить, а затем, ухмыльнувшись, прогнать, отправив её идти своей дорогой, дорогой никчёмной рабыни, к той судьбе, которая могла бы её ждать, какой бы ни была эта судьба.

Она была просто никчёмной. Она даже не смогла принести половину серебряного тарска, несмотря на все старания аукциониста. Почему же тогда я постоянно вспоминал о ней?

Вчера вечером неподалёку от местной таверны случилась неприятность. Кажется, не повезло двоим парням, которых оглушили и ограбили. Впрочем, такие происшествия были дело весьма распространённым в Брундизиуме даже в более спокойные времена.

Я не забыл о предложенном мне золотом статерии. Наведя справки, я узнал, что большинство получало предложения в медных тарсках, в лучшем случае, до серебряного статерия. Но мне предложили золотой. Я не думал, что мой меч был настолько ценнее мечей остальных. С какой стати, в таком случае мои услуги оценили так дорого? Что мог сделать я, чего другие не могли? Кроме того, меня терзало любопытство на предмет кораблей, малоразмерных судёнышек, а не круглых кораблей, которые брали курс север.

Что находится там на севере?

Кто такие эти таинственные пани?

Своих агентов они, казалось, хорошо снабжали золотом. Золотом, в то время, когда в цене была даже медь. Фрахтовались корабли, нанимались на работу люди, и не только моряки, штурмана, рулевые, гребцы и прочие, но и воины. Сотни наёмников, многие из которых не то что не имели даже Домашних Камней, но скорее всего, были просто отребьем, бродягами, разбойниками, ворами и головорезами, заключили выгодные контракты.

На севере не было сколь-нибудь крупных городов, и, я был уверен, не велось никаких войн. Для чего же тогда на севере понадобилось такое количество моряков и солдат, фактически небольшой армии?

Номер её лота — сто девятнадцать, я запомнил это число. Маркировка, если её не оттереть или не смыть, держится несколько дней. Вероятно, цифры всё ещё на ней. И на других тоже. Рабынь, несомненно, сортировали и размещали на судах исходя из их номеров. В таких вопросах ведётся строгий учёт.

На север отправлялось много мужчин. Соответственно, наряду с провизией и питьём, вместе с другими полезностями и необходимыми вещами, в лагеря, форты, деревни, города или что там могло быть, требовалось доставить и кейджер. У гореанских мужчин под рукой должны быть рабыни, они просто не желают обходиться без них. Это именно то, для чего хороши женщины. И пусть свободные женщины не забывают об этом.

— Могу ли я говорить? — поинтересовалась девушка, стоявшая на коленях около меня.

— Нет, — отрезал я.

Она была родом с Асперича, вначале она попала в руки корсаров Порт-Кара, а потом они продали её юг. Я купил её у местной таверны.

— Не продавайте меня ему! — взмолилась она, узнав, зачем я прошёл.

Помощник тавернера, с пояса которого свисал кошелёк одного из бузотёров, был сама любезность. Она испуганно съёжилась в клетке, когда на неё упал свет фонаря. Из других клеток послышался треск цепей. Остальные рабыни, взволнованные и терзаемые любопытством, подползли к решёткам и, вцепившись а прутья, выглядывали наружу. Колокольчики с её лодыжки, как и с лодыжек остальных девок, на ночь отвязали. Обычно их носят только в зале и в альковах. Многим мужчинам нравятся перезвон колокольчиков, сопровождающий самое крошечное движение рабыни.

Девушка стиснула лёгкое одеяло, накинутое на её тонкие плечи. Владелец таверны стоял рядом со мною. Это именно он держал фонарь.

— Это — та самая, — указал я на съёжившуюся в пятне света девушку. — Она недавно вызвала моё недовольство.

— Пожалуйста, нет, Господин! — простонала она.

— Прежде, чем покинуть таверну, если Ты помнишь, — сказал я помощнику тавернера, — я оставил требование примерно её наказать.

— Да, позже, — кивнул тот, но встретившись со мною взглядом, удивлённо спросил: — Что, прямо сейчас?

— Да, — подтвердил я.

— Пожалуйста, нет, Господин! — вскрикнула рабыня.

— Слишком долго откладывал я это дело, — покачал головой владелец таверны. — Давно надо было научить тебя, как нравиться клиентам!

— Я буду! — воскликнула она. — Я буду им нравиться! Нет! Не надо!

Она залилась слезами, когда оба замка дверцы её клетки были отомкнуты. Судя по тому смеху, что послышался из некоторых других клеток, я заключил, что девица с Асперича не слишком нравилась даже своим сёстрам по цепи.

— Выползай, шлюха! — донеслось из одной из клеток, когда рабыне жестом дали понять, что ей следует покинуть её крошечное убежище.

Из клетки она выползла на четвереньках и, понурив голову, направилась к кольцу, вмурованному в пол, перед которым она встала на колени, и к которому немедленно были привязаны её маленькие руки. Помощник тавернера снял плеть с крюка, вбитого в стену, справа от входа в зону клеток.

— Всыпьте ей как следует! — выкрикнула одна из рабынь.

— Девка двух серебряных тарсков! — засмеялась другая.

— Скорее пяти медных, я бы сказала, — издевалась третья.

Девушка, теперь стоявшая на коленях и привязанная за запястья к кольцу, обернулась и, уставившись на меня диким взглядом, почти обвиняя, сказала:

— Вы же не стали бить меня, когда я оговорилась о цене, за которую меня продали.

— Когда Ты солгала, — поправил её я.

— Вы не похожи на других, — заявила она. — Вы милы, нежны, добры, чувствительны и полны понимания. Вы же не станете избивать несчастную, беспомощную девушку. Вы не можете так поступить! Вы не будете! Вы не станете!

— Десять ударов, — бросил я помощнику тавернера.

— Нет! — завопила она.

Из других клеток послышался смех.

— Думаю, нет нужды поручать ей считать удары, — заметил я, — поскольку для неё может оказаться трудным делать это уже после третьего или четвёртого удара. Также не обязательно ожидать от неё благодарности по окончании экзекуции. Вероятно, она не сможет быть по-настоящему благодарной.

— Я ненавижу вас, я ненавижу вас! — прошипела она, а потом вскрикнула, поскольку на её спину упал первый удар. — Пожалуйста, не надо больше! Я буду приятна, мною будут довольны!

— Мы все на это надеемся, — сказал тавернер, кивая своему помощнику.

— Ай-и-и! — зарыдала девушка.

Один за другим посыпались остальные удары, и вскоре всё закончилось. Она лежала на животе с вытянутыми перед собой, прикреплёнными к кольцу руками. Она вздрагивала от рыданий и немного ёрзала. Совсем не так как она извивалась и вопила под обжигающим дождём тугой кожи. Помощник тавернера хорошо справился с порученной ему работой. Она посмела вызвать недовольство, и вот теперь лежала у кольца, как несчастная наказанная рабыня.